Глава 1 Друзья мои, ко мне на этот раз. Вот улица с осенними дворцами, но не асфальт, покрытая торцами, друзья мои, вот улица для вас. Здесь бедные любовники, легки, под вечер в парикмахерских толпятся, и сигареты белые дымятся, и белые дрожат воротники. Вот книжный магазин, но небогат любовью, путешествием, стихами, и на балконах звякают стаканы, и занавеси тихо шелестят. Я обращаюсь в слух, я обращаюсь в слух, вот возгласы и платьев шум нарядный, как эти звуки родины приятны и коротко желание услуг. Все жизнь не та, все, кажется, на сердце лежит иной, несовременный груз, и все волнует маленькую грудь в малиновой рубашке фарисейства. Зачем же так. Стихи мои — добрей. Скорей от этой ругани подстрочной. Вот фонари, под вывеской молочной коричневые крылышки дверей. Вот улица, вот улица, не редкость — одним концом в коричневую мглу, и рядом детство плачет на углу, а мимо все проносится троллейбус. Когда-нибудь, со временем, пойму, что тоньше, поучительнее даже, что проще и значительней пейзажа не скажет время сердцу моему. Но до сих пор обильностью врагов меня портрет все более заботит. И вот теперь по улице проходит шагами быстрыми любовь. Не мне спешить, не мне бежать вослед и на дорогу сталкивать другого, и жить не так. Но возглас ранних лет опять летит.- Простите, ради Бога. Постойте же. Вдали Литейный мост. Вы сами видите — он крыльями разводит. Постойте же. Ко мне приходит гость, из будущего времени приходит. Глава 2 Теперь покурим белых сигарет, друзья мои, и пиджаки наденем, и комнату на семь частей поделим, и каждому достанется портрет. Да, каждому портрет. Друзья, уместно ль заметить вам, вы знаете, друзья, приятеля теперь имею я… Вот комната моя. Из переездов всегда сюда. Родители, семья, а дым отечественный запах не меняет. …Приятель чем-то вас напоминает… Друзья мои, вот комната моя. Здесь родина. Здесь — будто без прикрас, здесь — прошлым днем и нынешним театром, но завтрашний мой день не здесь. О, завтра, друзья мои, вот комната для вас. Вот комната любви, диван, балкон, и вот мой стол — вот комната искусства. А по торцам грузовики трясутся вдоль вывесок и розовых погон пехотного училища. Приятель идет ко мне по улице моей. Вот комната, не знавшая детей, вот комната родительских кроватей. А что о ней сказать? Не чувствую ее, не чувствую, могу лишь перечислить. Вы знаете… Ах нет… Здесь очень чисто, все это мать, старания ее. Вы знаете, ко мне… Ах, не о том, о комнате с приятелем, с которым… А вот отец, когда он был майором, фотографом он сделался потом. Друзья мои, вот улица и дверь в мой красный дом, вот шорох листьев мелких на площади, где дерево и церковь для тех, кто верит Господу теперь. Друзья мои, вы знаете, дела, друзья мои, вы ставите стаканы, друзья мои, вы знаете — пора, друзья мои с недолгими стихами. Друзья мои, вы знаете, как странно… Друзья мои, ваш путь обратно прост. Друзья мои, вот гасятся рекламы. Вы знаете, ко мне приходит гость. Глава 3 По улице, по улице, свистя, заглядывая в маленькие окна, и уличные голуби летят и клювами колотятся о стекла. Как шепоты, как шелесты грехов, как занавес, как штора, одинаков, как посвист ножниц, музыка шагов, и улица, как белая бумага. То Гаммельн или снова Петербург, чтоб адресом опять не ошибиться и за углом почувствовать испуг, но за углом висит самоубийца. Ко мне приходит гость, ко мне приходит гость. Гость лестницы единственной на свете, гость совершенных дел и маленьких знакомств, гость юности и злобного бессмертья. Гость белой нищеты и белых сигарет, Гость юмора и шуток непоместных. Гость неотложных горестных карет, вечерних и полуночных арестов. Гость озера обид — сих маленьких морей. Единый гость и цели и движенья. Гость памяти моей, поэзии моей, великий Гость побед и униженья. Будь гостем, Гость. Я созову друзей (пускай они возвеселятся тоже), — веселых победительных гостей и на Тебя до ужаса похожих. Вот вам приятель — Гость. Вот вам приятель — ложь. Все та же пара рук. Все та же пара глаз. Не завсегдатай — Гость, но так на вас похож, и только имя у него — Отказ. Смотрите на него. Разводятся мосты, ракеты, киноленты, переломы… Любите же его. Он — менее, чем стих, но — более, чем проповеди злобы. Любите же его. Чем станет человек, когда его столетие возвысит, когда его возьмет двадцатый век — век маленькой стрельбы и страшных мыслей? Любите же его. Он напрягает мозг и новым взглядом комнату обводит… …Прощай, мой гость. К тебе приходит Гость. Приходит Гость. Гость Времени приходит.