Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной. Зеленела трава. На припеке во рву Мак кропил огоньками траву. И сказал проводник: «Господин! Я еврей И, быть может, потомок царей. Погляди на цветы по сионским стенам: Это все, что осталося нам». Я спросил «На цветы?» И услышал в ответ: «Господин! Это праотцев след, Кровь погибших в боях. Каждый год, как весна, Красным маком восходит она». В полдень был я на кровле. Кругом подо мной, Тоже кровлей — единой, сплошной,- Желто-розовый, точно песок, возлежал Древний город и зноем дышал. Одинокая пальма вставала над ним На холме опахалом своим, И мелькали, сверлили стрижи тишину, И далеко я видел страну. Морем серых холмов расстилалась она В дымке сизого мглистого сна. И я видел гористый Моав, а внизу- Ленту мертвой воды, бирюзу. «От Галгала до Газы, — сказал проводник,- Край отцов ныне беден и дик. Иудея в гробах. Бог раскинул по ней Семя пепельно-серых камней. Враг разрушил Сион. Город тлел и сгорал — И пророк Иеремия собрал Теплый прах, прах золы в погасавшем огне, И развеял его по стране: Да родит край отцов только камень и мак! Да исчахнет в нем всяческий злак! Да пребудет он гол, иссушен, нелюдим До прихода реченного Им!»