Бунин Иван Алексеевич
1870 - 1953

Бунин Иван Алексеевич

Ива́н Алексе́евич Бу́нин (10 (22) октября 1870, Воронеж, Воронежская губерния, Российская империя — 8 ноября 1953, Париж, Четвёртая Французская республика) — русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года. Портрет Ивана Бунина кисти Леонарда Туржанского, 1905 Будучи представителем обедневшей дворянской семьи, Бунин рано начал самостоятельную жизнь; в юношеские годы работал в газетах, канцеляриях, много странствовал. Первым из опубликованных произведений Бунина стало стихотворение «Над могилой С. Я. Надсона» (1887); первый стихотворный сборник вышел в свет в 1891 году в Орле. В 1903 году получил Пушкинскую премию за книгу «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате»; в 1909 году был повторно удостоен этой награды за 3-й и 4-й тома Собрания сочинений. В 1909 году избран почётным академиком по разряду изящной словесности Императорской Санкт-Петербургской академии наук. В 1920 году эмигрировал во Францию. Автор романа «Жизнь Арсеньева», повестей «Суходол», «Деревня», «Митина любовь», рассказов «Господин из Сан-Франциско» (1914-15), «Лёгкое дыхание», «Антоновские яблоки» (1900), дневниковых записей «Окаянные дни» (1918-20), «Солнечный удар» (1925), сборника рассказов «Тёмные аллеи» (1937—1945 и 1953) и других произведений. В 1933 году Иван Бунин — первым из русских писателей — стал лауреатом Нобелевской премии по литературе за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Скончался в 1953 году, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

245

Стихотворений

83

Лет жизни

Стихотворения

Еще утро не скоро

Ещё утро не скоро, не скоро, ночь из тихих лесов не ушла.

На хуторе

Свечи нагорели, долог зимний вечер… Сел ты на лежанку, поднял тихий взгляд —

О, слез невыплаканных яд

О, слез невыплаканных яд! О, тщетной ненависти пламень!

Седое небо надо мной

Седое небо надо мной И лес раскрытый, обнаженный.

Айя-София

Светильники горели, непонятный Звучал язык, — Великий Шейх читал

На поднебесном утесе, где бури

На поднебесном утесе, где бури Свищут в слепящей лазури,-

Поэт

Поэт печальный и суровый, Бедняк, задавленный нуждой,

Надпись на могильной плите

Несть, Господи, грехов и злодеяний Превыше милосердья Твоего!

Ещё и холоден и сыр

Ещё и холоден и сыр Февральский воздух, но над садом

Художник

Хрустя по серой гальке, он прошел Покатый сад, взглянул по водоемам,

Джордано Бруно

«Ковчег под предводительством осла — Вот мир людей. Живите во Вселенной.

В степи

Н. Д. Телешову Вчера в степи я слышал отдаленный

Сатурн

Рассеянные огненные зерна Произрастают в мире без конца.

В цирке

С застывшими в блеске зрачками, В лазурной пустой вышине,

Солнце полночное, тени лиловые

Солнце полночное, тени лиловые В желтых ухабах тяжелых зыбей.

Троица

Гудящий благовест к молитве призывает, На солнечных лучах над нивами звенит;

Песня

Зацвела на воле В поле бирюза.

Первый снег

Зимним холодом пахнуло На поля и на леса.

Новый храм

По алтарям, пустым и белым, Весенний ветер дул на нас,

Все лес и лес

Всё лес и лес. А день темнеет; Низы синеют, и трава

Вдоль этих плоских знойных берегов

Вдоль этих плоских знойных берегов Лежат пески, торчат кусты дзарига.

Как дымкой даль полей закрыв

Как дымкой даль полей закрыв на полчаса, Прошел внезапный дождь косыми полосами —

В Сицилии

Монастыри в предгориях глухих, Наследие разбойников морских,

Гроза прошла над лесом стороною

Гроза прошла над лесом стороною. Был теплый дождь, в траве стоит вода…

Зачем пленяет старая могила

Зачем пленяет старая могила Блаженными мечтами о былом?

Сапсан

В полях, далеко от усадьбы, Зимует просяной омет.

Не пугай меня грозою

Не пугай меня грозою: Весел грохот вешних бурь!

Священный прах

Пыль, по которой Гавриил Свой путь незримый совершает

Крещенская ночь

Темный ельник снегами, как мехом, Опушили седые морозы,

Плоты

С востока дует холодом, чернеет зыбь реки Напротив солнца низкого и плещет на пески.

В Альпах

На высоте, на снеговой вершине, Я вырезал стальным клинком сонет.

В стороне далекой от родного края

В стороне далекой от родного края Снится мне приволье тихих деревень,

Листопад

Лес, точно терем расписной, Лиловый, золотой, багряный,

Иерусалим

Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной.

На пруде

Ясным утром на тихом пруде Резво ласточки реют кругом,

Едем бором, чёрными лесами

Едем бором, чёрными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину.

Ещё от дома на дворе

Ещё от дома на дворе Синеют утренние тени,

Вечер

О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно —

Полночный звон степной пустыни

Полночный звон степной пустыни, Покой небес, тепло земли,

Когда на тёмный город сходит

Когда на тёмный город сходит В глухую ночь глубокий сон,

Из анатолийских песен

Девичья Свежий ветер дует в сумерках

Высоко полный месяц стоит

Высоко полный месяц стоит В небесах над туманной землей,

Печаль ресниц, сияющих и черных

Печаль ресниц, сияющих и черных, Алмазы слез, обильных, непокорных,

Лиман песком от моря отделен

Лиман песком от моря отделен. Когда садится солнце за Лиманом,

Гробница Рахили

«И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…» И на гробнице нет

Белый олень

Едет стрелок в зелёные луга, В тех ли лугах осока да куга,

В горах

Поэзия темна, в словах невыразима: Как взволновал меня вот этот дикий скат.

На рейде

Люблю сухой, горячий блеск червонца, Когда его уронят с корабля

Цейлон

Окраина земли, Безлюдные пустынные прибрежья,

Сумерки

Всё — словно в полусне. Над серою водою Сползает с гор туман, холодный и густой,

Столп огненный

В пустыне раскалённой мы блуждали, Томительно нам знойный день светил,

Тропами потаёнными

Тропами потаёнными, глухими, В лесные чащи сумерки идут.

В жарком золоте заката Пирамиды

В жарком золоте заката Пирамиды, Вдоль по Нилу, на утеху иностранцам,

Она лежала на спине

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

День гнева: Апокалипсис, IV

… И Агнец снял четвертую печать. И услыхал я голос. Говоривший:

Ночлег

В вечерний час тепло во мраке леса, И в тёплых водах меркнет свет зари.

Молодость

В сухом лесу стреляет длинный кнут, В кустарнике трещат коровы,

Изгнание

Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан…

Свет незакатный

Там, в полях, на погосте, В роще старых берёз,

Родина

Под небом мертвенно-свинцовым Угрюмо меркнет зимний день,

С обезьяной

Ай, тяжела турецкая шарманка! Бредет худой, согнувшийся хорват

Кустарник

Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет кустарник, Точно в снежную даль убегает в испуге.

Рыжими иголками

Рыжими иголками Устлан косогор,

За рекой луга зазеленели

За рекой луга зазеленели, Веет легкой свежестью воды;

С корабля

Для жизни жизнь! Вон пенные буруны У сизых каменистых берегов.

Леса в жемчужном инее

Леса в жемчужном инее. Морозно. Поет из телеграфного столба

Мы рядом шли

Мы рядом шли, но на меня Уже взглянуть ты не решалась,

Саваоф

Я помню сумрак каменных аркад, В средине свет — и красный блеск атласа

Пилигрим

Стал на ковер, у якорных цепей, Босой, седой, в коротеньком халате,

Учан-Су

Свежее, слаще воздух горный. Невнятный шум идет в лесу:

Сын человеческий: Апокалипсис, I

Я, Иоанн, ваш брат и соучастник В скорбях и царстве Господа, был изгнан

В заливе

На мёртвый якорь кинули бакан, И вот, среди кипящего залива,

Никогда вы не воскреснете, не встанете

Никогда вы не воскреснете, не встанете Из гнилых своих гробов!

Осень листья темной краской метит

Осень листья темной краской метит: не уйти им от своей судьбы!

Одиночество

И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды.

За всё тебя, Господь, благодарю

За всё тебя, Господь, благодарю! Ты, после дня тревоги и печали,

Только камни, пески, да нагие холмы

Только камни, пески, да нагие холмы, Да сквозь тучи летящая в небе луна,-

Молодой король

То не красный голубь метнулся Темной ночью над черной горою —

Собака

Мечтай, мечтай. Все уже и тусклей Ты смотришь золотистыми глазами

Как дым, седая мгла мороза

Как дым, седая мгла мороза застыла в сумраке ночном.

Шла сиротка пыльной дорогой

Шла сиротка пыльной дорогой, На степи боялась заблудиться.

Михаил

Архангел в сияющих латах И с красным мечом из огня

И цветы, и шмели, и трава

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной…

Счастлив я, когда ты голубые

Счастлив я, когда ты голубые Очи поднимаешь на меня:

Мужичок

Ельничком, березничком — где душа захочет — В Киев пробирается божий мужичок.

Стой, солнце

Летят, блестят мелькающие спицы, Тоскую и дрожу,

Ветер осенний в лесах подымается

Ветер осенний в лесах подымается, Шумно по чащам идет,

Дедушка в молодости

Вот этот дом, сто лет тому назад, Был полон предками моими,

Кадильница

В горах Сицилии, в монастыре забытом, По храму темному, по выщербленным плитам,

Богиня

Навес кумирни, жертвенник в жасмине И девственниц склоненных белый ряд.

Родине

Они глумятся над тобою, Они, о родина, корят

Мандрагора

Цветок Мандрагора из могил расцветает, Над гробами зарытых возле виселиц чёрных.

Дия

Штиль в безгранично светлом Ак-Денизе. Зацвел миндаль. В ауле тишина

Нет солнца, но светлы пруды

Нет солнца, но светлы пруды, стоят зеркалами литыми,

Кошка

Кошка в крапиве за домом жила. Дом обветшалый молчал, как могила.

Неугасимая лампада

Она молчит, она теперь спокойна. Но радость не вернётся к ней: в тот день,

Светло, как днём

Светло, как днём, и тень за нами бродит В нагих кустах. На серебре травы

В пустом, сквозном чертоге сада

В пустом, сквозном чертоге сада Иду, шумя сухой листвой:

Рассыпался чертог из янтаря

Рассыпался чертог из янтаря, — из края в край сквозит аллея к дому.

Ту звезду, что качалася в темной воде

Ту звезду, что качалася в темной воде Под кривою ракитой в заглохшем саду,-

В поздний час мы были с нею в поле

В поздний час мы были с нею в поле. Я дрожа касался нежных губ…

Серп Луны под тучкой длинной

Серп луны под тучкой длинной Льет полночный слабый свет.

Ночного неба свод далекий

Ночного неба свод далекий Весь в крупных звездах. Все молчит.

Октябрьский рассвет

Ночь побледнела, и месяц садится За реку красным серпом.

Ночная прогулка

Смотрит луна на поляны лесные И на руины собора сквозные.

Миньона

В горах, от снега побелевших, Туманно к вечеру синевших,

Ипподром

Эта скачка мне вот уже где… Год за годом, считая круги,

Обвал

В степи, с обрыва, на сто миль Морская ширь открыта взорам.

У ворот Сиона, над Кедроном

У ворот Сиона, над Кедроном, На бугре, ветрами обожженном,

Курган разрыт

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге Он спит, как страж. Железный меч в руке.

Призраки

Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье,

Ночь

Ледяная ночь, мистраль, (Он еще не стих).

Магомет и Сафия

Сафия, проснувшись, заплетает ловкой Голубой рукою пряди чёрных кос:

Всё темней и кудрявей берёзовый лес

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет; Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;

И снилося мне, что осенней порой

… И снилося мне, что осенней порой В холодную ночь я вернулся домой.

Канарейка

Канарейку из-за моря Привезли, и вот она

На Дальнем Севере

Как небо скучно и уныло, Так сумрачно вдали,

Жасмин

Цветет жасмин. Зеленой чащей Иду над Тереком с утра.

Мечты любви моей весенней

Мечты любви моей весенней, Мечты на утре дней моих

Беру твою руку и долго смотрю

Беру твою руку и долго смотрю на неё, Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Мудрым

Герой — как вихрь, срывающий палатки, Герой врагу безумный дал отпор,

Порыжели холмы

Порыжели холмы. Зноем выжжены, И так близко обрывы хребтов,

Чёрный камень Каабы

Он драгоценной яшмой был когда-то, Он был неизреченной белизны —

Сириус

Где ты, звезда моя заветная, Венец небесной красоты?

Звезды горят над безлюдной землею

Звезды горят над безлюдной землею, Царственно блещет святое созвездие Пса:

Каменная баба

От зноя травы сухи и мертвы. Степь — без границ, но даль синеет слабо.

Ночь печальна, как мечты мои

Ночь печальна, как мечты мои. Далеко в глухой степи широкой

Родник

В глуши лесной, в глуши зеленой, Всегда тенистой и сырой,

Песня (Я простая девка на баштане)

Я — простая девка на баштане, Он — рыбак, веселый человек.

Ночью в июле

Не слыхать ещё тяжкого грома за лесом, — Только сполох зарниц пробегает в вершинах…

Раскрылось небо голубое

Раскрылось небо голубое Меж облаков в апрельский день.

Судный день

В щит золотой, висящий у престола, Копьём ударит ангел Израфил —

В темнеющих полях, как в безграничном море

В темнеющих полях, как в безграничном море, Померк и потонул зари печальный свет —

Розы

Блистая, облака лепились В лазури пламенного дня.

Баба-Яга

Гулкий шум в лесу нагоняет сон — К ночи на море пал сырой туман.

Бледнеет ночь

Бледнеет ночь… Туманов пелена В лощинах и лугах становится белее,

Это было глухое, тяжелое время

Это было глухое, тяжелое время. Дни в разлуке текли, я как мертвый блуждал;

В полночь выхожу один из дома

В полночь выхожу один из дома, Мерзло по земле шаги стучат,

Ты чужая, но любишь

Ты чужая, но любишь, Любишь только меня.

В полях сухие стебли кукурузы

В полях сухие стебли кукурузы, Следы колес и блеклая ботва.

Донник

Брат, в запыленных сапогах, Швырнул ко мне на подоконник

На просёлке

Веет утро прохладой степною… Тишина, тишина на полях!

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

Гора Алагалла

В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни, В болотистых низах, в долинах рек — потоп.

Чашу с темным вином

Чашу с темным вином подала мне богиня печали. Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.

Жгли на кострах за пап и за чертей

Жгли на кострах за пап и за чертей, Живьем бросали в олово и серу

Как все вокруг сурово, снежно

Как всё вокруг сурово, снежно, Как этот вечер сиз и хмур!

Под орган душа тоскует

Под орган душа тоскует, Плачет и поет.

Под вечер

Угрюмо шмель гудит, толкаясь по стеклу… В окно зарница глянула тревожно…

Край без истории

Край без истории… Все лес да лес, болота, Трясины, заводи в ольхе и тростниках,

Сон

Царь! Вот твой сон: блистал перед тобою Среди долин огромный истукан,

Ненастный день

Ненастный день. Дорога прихотливо уходит вдаль. Кругом все степь да степь.

Из Апокалипсиса

И я узрел: отверста дверь на небе, И прежний глас, который слышал я,

Полевые цветы

В блеске огней, за зеркальными стеклами, Пышно цветут дорогие цветы,

Матери

Я помню спальню и лампадку. Игрушки, теплую кроватку

С темной башни колокол уныло

С темной башни колокол уныло возвещает, что закат угас.

Дагестан

Насторожись, стань крепче в стремена. В ущелье мрак, шумящие каскады.

После половодья

Прошли дожди, апрель теплеет, Всю ночь — туман, а поутру

Летняя ночь

«Дай мне звезду, — твердит ребёнок сонный, — Дай, мамочка…» Она, обняв его,

Не видно птиц

Не видно птиц. Покорно чахнет Лес, опустевший и больной.

Ангел

В вечерний час, над степью мирной, Когда закат над ней сиял,

Канун Купалы

Не туман белеет в темной роще, Ходит в темной роще богоматерь,

Пахарь

Легко и бледно небо голубое, Поля в весенней дымке. Влажный пар

Отрывок (В окно я вижу груды облаков)

В окно я вижу груды облаков, Холодных, белоснежных, как зимою,

На острове

Люблю я наш обрыв, где дикою грядою Белеют стены скал, смотря на дальний юг.

Тихой ночью поздний месяц вышел

Тихой ночью поздний месяц вышел Из-за черных лип.

Апрель

Туманный серп, неясный полумрак, Свинцово-тусклый блеск железной крыши,

Детство

Чем жарче день, тем сладостней в бору Дышать сухим смолистым ароматом,

Новоселье

Весна! Темнеет над аулом. Свет фиолетовый мелькнул —

На Плющихе

Пол навощен, блестит паркетом. Столовая озарена

Вирь

Где ельник сумрачный стоит В лесу зубчатым тёмным строем,

Храм солнца

Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина,

Зачем и о чем говорить

…Зачем и о чем говорить? Всю душу, с любовью, с мечтами,

Качка слабых мучит и пьянит

Качка слабых мучит и пьянит. Круглое окошко поминутно

Месяц задумчивый, полночь глубокая

Месяц задумчивый, полночь глубокая… Хутор в степи одинок…

Метель

Ночью в полях, под напевы метели, Дремлют, качаясь, березки и ели…

Лимонное зерно

В сырой избушке шорника Лукьяна Старуха-бабка в донышке стакана

В костёле

Гаснет день — и звон тяжелый В небеса плывет:

В столетнем мраке черной ели

В столетнем мраке черной ели Краснела темная заря,

Норд-ост

Норд-остом жгут пылающие зори. Острей горит Вечерняя звезда.

Я к ней вошел в полночный час

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

При свече

Голубое основанье, Золотое острие…

Скачет пристяжная, снегом обдает

Скачет пристяжная, снегом обдает… Сонный зимний ветер надо мной поет,

В Орде

За степью, в приволжских песках, Широкое, алое солнце тонуло.

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости,— Лишь слову жизнь дана:

Дочь

Все снится: дочь есть у меня, И вот я, с нежностью, с тоской,

Какая тёплая и тёмная заря

Какая тёплая и тёмная заря! Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,

Пустыня, грусть в степных просторах

Пустыня, грусть в степных просторах. Синеют тучи. Скоро снег.

Осыпаются астры в садах

Осыпаются астры в садах, Стройный клен под окошком желтеет,

Я не люблю, о Русь

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

И вот опять уж по зарям

И вот опять уж по зарям В выси, пустынной и привольной,

Гаснет вечер, даль синеет

Гаснет вечер, даль синеет, Солнышко садится,

Бессмертный

Ангел Смерти в Судный день умрёт: Истребит живущих — и со стоном

Мулы

Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых, Ненастный день темнел и ночь была близка,—

Колибри

Трава пестрит — как разглядеть змею? Зелёный лес раскинул в жарком свете

Индийский океан

Над чернотой твоих пучин Горели дивные светила,

Ночь идет, и темнеет

Ночь идет — и темнеет Бледно-синий восток…

Пугач

Он сел в глуши, в шатре столетней ели. На яркий свет, сквозь ветви и сучки,

Облака, как призраки развалин

Облака, как призраки развалин, Встали на заре из-за долин.

Зеркало

Темнеет зимний день, спокойствие и мрак Нисходят на душу — и все, что отражалось,

Полярная звезда

Свой дикий чум среди снегов и льда Воздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.

Настанет день, исчезну я

Настанет день — исчезну я, А в этой комнате пустой

Иаков

Иаков шёл в Харан и ночевал в пути, Затем что пала ночь над той пустыней древней.

Пустошь

Мир вам, в земле почившие!— За садом Погост рабов, погост дворовых наших:

Руслан

Гранитный крест меж сосен, на песчаном Крутом кургане. Дальше — золотой

Дикарь

Над стремью скал — чернеющий орел. За стремью — синь, туманное поморье.

Дядька

За окнами — снега, степная гладь и ширь, На переплетах рам — следы ночной пурги…

Туча растаяла

Туча растаяла. Влажным теплом Веет весенняя ночь над селом;

Шепнуть заклятие при блеске

Шепнуть заклятие при блеске Звезды падучей я успел,

Снова сон, пленительный и сладкий

Снова сон, пленительный и сладкий, Снится мне и радостью пьянит,-

Безнадежность

На севере есть розовые мхи, Есть серебристо-шелковые дюны…

Венеция

Восемь лет в Венеции я не был… Всякий раз, когда вокзал минуешь

Деревенский нищий

Первое напечатанное стихотворение В стороне от дороги, под дубом,

Шире, грудь, распахнись для принятия

Шире, грудь, распахнись для принятия Чувств весенних — минутных гостей!

Чибисы

Заплакали чибисы, тонко и ярко Весенняя светится синь,

Рыбалка

Вода за холодные серые дни в октябре На отмелях спала — прозрачная стала и чистая.

Псковский бор

Вдали темно и чащи строги. Под красной мачтой, под сосной

Древний образ

Она стоит в серебряном венце, С закрытыми глазами. Ни кровинки

Пугало

На задворках, за ригами Богатых мужиков,

Сказка о козе

Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска? Полночь, поздняя осень, мороз.

В крымских степях

Синеет снеговой простор, Померкла степь. Белее снега

Мы встретились случайно

Мы встретились случайно, на углу. Я быстро шел — и вдруг как свет зарницы

Сирокко

Гул бури за горой и грохот отдаленных Полуночных зыбей, бушующих в бреду.

Две радуги

Две радуги — и золотистый, редкий Весенний дождь. На западе вот-вот

Стрижи

Костёл-маяк, примета мореходу На рёбрах гор, скалистых и нагих,

Балагула

Балагула убегает и трясет меня. Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн.

В туче, солнце заступающей

В туче, солнце заступающей, Прокатился первый гром,

На распутье в диком древнем поле

На распутье в диком древнем поле черный ворон на кресте сидит.

В Москве

Здесь, в старых переулках за Арбатом, Совсем особый город… Вот и март.

Шумели листья, облетая

Шумели листья, облетая, Лес заводил осенний вой…

В полночный час

В полночный час я встану и взгляну На бледную высокую луну,

Морозное дыхание метели

Морозное дыхание метели Еще свежо, но улеглась метель.

Ветви кедра, вышивки зеленым

Ветви кедра — вышивки зеленым темным плюшем, свежим и густым,

Как печально

Как печально, как скоро померкла На закате заря! Погляди:

Океан под ясною луной

Океан под ясною луной, Теплой и высокой, бледнолицей,

Последний шмель

Черный бархатный шмель, золотое оплечье, Заунывно гудящий певучей струной,

Льёт без конца

Льёт без конца. В лесу туман. Качают елки головою:

Стон

Как розовое море — даль пустынь. Как синий лотос — озеро Мерида.

В отъезжем поле

Сумрак ночи к западу уходит, Серой мглой над чёрной пашней бродит,

Осень

Осень. Чащи леса. Мох сухих болот.

Христос воскрес

Христос воскрес! Опять с зарею Редеет долгой ночи тень,

Что в том, что где-то, на далеком

Что в том, что где-то, на далеком Морском побережье, валуны

Вход в Иерусалим

«Осанна! Осанна! Гряди Во имя Господне!»

В архипелаге

Осенний день в лиловой крупной зыби Блистал, как медь. Эол и Посейдон

Алёнушка

Аленушка в лесу жила, Аленушка смугла была,