Бунин Иван Алексеевич
1870 - 1953

Бунин Иван Алексеевич

Ива́н Алексе́евич Бу́нин (10 (22) октября 1870, Воронеж, Воронежская губерния, Российская империя — 8 ноября 1953, Париж, Четвёртая Французская республика) — русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года. Портрет Ивана Бунина кисти Леонарда Туржанского, 1905 Будучи представителем обедневшей дворянской семьи, Бунин рано начал самостоятельную жизнь; в юношеские годы работал в газетах, канцеляриях, много странствовал. Первым из опубликованных произведений Бунина стало стихотворение «Над могилой С. Я. Надсона» (1887); первый стихотворный сборник вышел в свет в 1891 году в Орле. В 1903 году получил Пушкинскую премию за книгу «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате»; в 1909 году был повторно удостоен этой награды за 3-й и 4-й тома Собрания сочинений. В 1909 году избран почётным академиком по разряду изящной словесности Императорской Санкт-Петербургской академии наук. В 1920 году эмигрировал во Францию. Автор романа «Жизнь Арсеньева», повестей «Суходол», «Деревня», «Митина любовь», рассказов «Господин из Сан-Франциско» (1914-15), «Лёгкое дыхание», «Антоновские яблоки» (1900), дневниковых записей «Окаянные дни» (1918-20), «Солнечный удар» (1925), сборника рассказов «Тёмные аллеи» (1937—1945 и 1953) и других произведений. В 1933 году Иван Бунин — первым из русских писателей — стал лауреатом Нобелевской премии по литературе за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Скончался в 1953 году, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

245

Стихотворений

83

Лет жизни

Стихотворения

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

Кустарник

Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет кустарник, Точно в снежную даль убегает в испуге.

Детство

Чем жарче день, тем сладостней в бору Дышать сухим смолистым ароматом,

Кадильница

В горах Сицилии, в монастыре забытом, По храму темному, по выщербленным плитам,

Михаил

Архангел в сияющих латах И с красным мечом из огня

Пустошь

Мир вам, в земле почившие!— За садом Погост рабов, погост дворовых наших:

С обезьяной

Ай, тяжела турецкая шарманка! Бредет худой, согнувшийся хорват

В полях сухие стебли кукурузы

В полях сухие стебли кукурузы, Следы колес и блеклая ботва.

Христос воскрес

Христос воскрес! Опять с зарею Редеет долгой ночи тень,

Пустыня, грусть в степных просторах

Пустыня, грусть в степных просторах. Синеют тучи. Скоро снег.

Древний образ

Она стоит в серебряном венце, С закрытыми глазами. Ни кровинки

Надпись на могильной плите

Несть, Господи, грехов и злодеяний Превыше милосердья Твоего!

Безнадежность

На севере есть розовые мхи, Есть серебристо-шелковые дюны…

Настанет день, исчезну я

Настанет день — исчезну я, А в этой комнате пустой

Ту звезду, что качалася в темной воде

Ту звезду, что качалася в темной воде Под кривою ракитой в заглохшем саду,-

Бессмертный

Ангел Смерти в Судный день умрёт: Истребит живущих — и со стоном

Пугач

Он сел в глуши, в шатре столетней ели. На яркий свет, сквозь ветви и сучки,

Как дым, седая мгла мороза

Как дым, седая мгла мороза застыла в сумраке ночном.

В заливе

На мёртвый якорь кинули бакан, И вот, среди кипящего залива,

И вот опять уж по зарям

И вот опять уж по зарям В выси, пустынной и привольной,

Неугасимая лампада

Она молчит, она теперь спокойна. Но радость не вернётся к ней: в тот день,

Чёрный камень Каабы

Он драгоценной яшмой был когда-то, Он был неизреченной белизны —

В поздний час мы были с нею в поле

В поздний час мы были с нею в поле. Я дрожа касался нежных губ…

Сумерки

Всё — словно в полусне. Над серою водою Сползает с гор туман, холодный и густой,

В Москве

Здесь, в старых переулках за Арбатом, Совсем особый город… Вот и март.

Пахарь

Легко и бледно небо голубое, Поля в весенней дымке. Влажный пар

Иаков

Иаков шёл в Харан и ночевал в пути, Затем что пала ночь над той пустыней древней.

Собака

Мечтай, мечтай. Все уже и тусклей Ты смотришь золотистыми глазами

Звезды горят над безлюдной землею

Звезды горят над безлюдной землею, Царственно блещет святое созвездие Пса:

На просёлке

Веет утро прохладой степною… Тишина, тишина на полях!

Ночлег

В вечерний час тепло во мраке леса, И в тёплых водах меркнет свет зари.

Тихой ночью поздний месяц вышел

Тихой ночью поздний месяц вышел Из-за черных лип.

Вход в Иерусалим

«Осанна! Осанна! Гряди Во имя Господне!»

Дия

Штиль в безгранично светлом Ак-Денизе. Зацвел миндаль. В ауле тишина

Руслан

Гранитный крест меж сосен, на песчаном Крутом кургане. Дальше — золотой

Кошка

Кошка в крапиве за домом жила. Дом обветшалый молчал, как могила.

В полночный час

В полночный час я встану и взгляну На бледную высокую луну,

В стороне далекой от родного края

В стороне далекой от родного края Снится мне приволье тихих деревень,

В отъезжем поле

Сумрак ночи к западу уходит, Серой мглой над чёрной пашней бродит,

После половодья

Прошли дожди, апрель теплеет, Всю ночь — туман, а поутру

Мы встретились случайно

Мы встретились случайно, на углу. Я быстро шел — и вдруг как свет зарницы

Счастлив я, когда ты голубые

Счастлив я, когда ты голубые Очи поднимаешь на меня:

С темной башни колокол уныло

С темной башни колокол уныло возвещает, что закат угас.

В пустом, сквозном чертоге сада

В пустом, сквозном чертоге сада Иду, шумя сухой листвой:

Мулы

Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых, Ненастный день темнел и ночь была близка,—

Не пугай меня грозою

Не пугай меня грозою: Весел грохот вешних бурь!

Под орган душа тоскует

Под орган душа тоскует, Плачет и поет.

Шепнуть заклятие при блеске

Шепнуть заклятие при блеске Звезды падучей я успел,

И снилося мне, что осенней порой

… И снилося мне, что осенней порой В холодную ночь я вернулся домой.

Ночного неба свод далекий

Ночного неба свод далекий Весь в крупных звездах. Все молчит.

Свет незакатный

Там, в полях, на погосте, В роще старых берёз,

Гробница Рахили

«И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…» И на гробнице нет

На хуторе

Свечи нагорели, долог зимний вечер… Сел ты на лежанку, поднял тихий взгляд —

Из Апокалипсиса

И я узрел: отверста дверь на небе, И прежний глас, который слышал я,

Печаль ресниц, сияющих и черных

Печаль ресниц, сияющих и черных, Алмазы слез, обильных, непокорных,

Я к ней вошел в полночный час

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

О, слез невыплаканных яд

О, слез невыплаканных яд! О, тщетной ненависти пламень!

Стой, солнце

Летят, блестят мелькающие спицы, Тоскую и дрожу,

В темнеющих полях, как в безграничном море

В темнеющих полях, как в безграничном море, Померк и потонул зари печальный свет —

Высоко полный месяц стоит

Высоко полный месяц стоит В небесах над туманной землей,

Сказка о козе

Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска? Полночь, поздняя осень, мороз.

Ещё от дома на дворе

Ещё от дома на дворе Синеют утренние тени,

Сын человеческий: Апокалипсис, I

Я, Иоанн, ваш брат и соучастник В скорбях и царстве Господа, был изгнан

Льёт без конца

Льёт без конца. В лесу туман. Качают елки головою:

Полярная звезда

Свой дикий чум среди снегов и льда Воздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.

Розы

Блистая, облака лепились В лазури пламенного дня.

Вдоль этих плоских знойных берегов

Вдоль этих плоских знойных берегов Лежат пески, торчат кусты дзарига.

Сириус

Где ты, звезда моя заветная, Венец небесной красоты?

Псковский бор

Вдали темно и чащи строги. Под красной мачтой, под сосной

Как печально

Как печально, как скоро померкла На закате заря! Погляди:

Раскрылось небо голубое

Раскрылось небо голубое Меж облаков в апрельский день.

Мечты любви моей весенней

Мечты любви моей весенней, Мечты на утре дней моих

Баба-Яга

Гулкий шум в лесу нагоняет сон — К ночи на море пал сырой туман.

Чибисы

Заплакали чибисы, тонко и ярко Весенняя светится синь,

Учан-Су

Свежее, слаще воздух горный. Невнятный шум идет в лесу:

Едем бором, чёрными лесами

Едем бором, чёрными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину.

Каменная баба

От зноя травы сухи и мертвы. Степь — без границ, но даль синеет слабо.

За всё тебя, Господь, благодарю

За всё тебя, Господь, благодарю! Ты, после дня тревоги и печали,

Морозное дыхание метели

Морозное дыхание метели Еще свежо, но улеглась метель.

На рейде

Люблю сухой, горячий блеск червонца, Когда его уронят с корабля

Стрижи

Костёл-маяк, примета мореходу На рёбрах гор, скалистых и нагих,

Последний шмель

Черный бархатный шмель, золотое оплечье, Заунывно гудящий певучей струной,

Зачем пленяет старая могила

Зачем пленяет старая могила Блаженными мечтами о былом?

Ненастный день

Ненастный день. Дорога прихотливо уходит вдаль. Кругом все степь да степь.

При свече

Голубое основанье, Золотое острие…

Ещё и холоден и сыр

Ещё и холоден и сыр Февральский воздух, но над садом

За рекой луга зазеленели

За рекой луга зазеленели, Веет легкой свежестью воды;

Крещенская ночь

Темный ельник снегами, как мехом, Опушили седые морозы,

Столп огненный

В пустыне раскалённой мы блуждали, Томительно нам знойный день светил,

Шла сиротка пыльной дорогой

Шла сиротка пыльной дорогой, На степи боялась заблудиться.

Дагестан

Насторожись, стань крепче в стремена. В ущелье мрак, шумящие каскады.

Океан под ясною луной

Океан под ясною луной, Теплой и высокой, бледнолицей,

Скачет пристяжная, снегом обдает

Скачет пристяжная, снегом обдает… Сонный зимний ветер надо мной поет,

Деревенский нищий

Первое напечатанное стихотворение В стороне от дороги, под дубом,

Норд-ост

Норд-остом жгут пылающие зори. Острей горит Вечерняя звезда.

Всё темней и кудрявей берёзовый лес

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет; Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;

Беру твою руку и долго смотрю

Беру твою руку и долго смотрю на неё, Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Молодость

В сухом лесу стреляет длинный кнут, В кустарнике трещат коровы,

Нет солнца, но светлы пруды

Нет солнца, но светлы пруды, стоят зеркалами литыми,

В костёле

Гаснет день — и звон тяжелый В небеса плывет:

Мы рядом шли

Мы рядом шли, но на меня Уже взглянуть ты не решалась,

Джордано Бруно

«Ковчег под предводительством осла — Вот мир людей. Живите во Вселенной.

Богиня

Навес кумирни, жертвенник в жасмине И девственниц склоненных белый ряд.

Две радуги

Две радуги — и золотистый, редкий Весенний дождь. На западе вот-вот

Ночь печальна, как мечты мои

Ночь печальна, как мечты мои. Далеко в глухой степи широкой

На острове

Люблю я наш обрыв, где дикою грядою Белеют стены скал, смотря на дальний юг.

Ипподром

Эта скачка мне вот уже где… Год за годом, считая круги,

Рыжими иголками

Рыжими иголками Устлан косогор,

В степи

Н. Д. Телешову Вчера в степи я слышал отдаленный

Серп Луны под тучкой длинной

Серп луны под тучкой длинной Льет полночный слабый свет.

Ночь

Ледяная ночь, мистраль, (Он еще не стих).

Гора Алагалла

В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни, В болотистых низах, в долинах рек — потоп.

Мудрым

Герой — как вихрь, срывающий палатки, Герой врагу безумный дал отпор,

Я не люблю, о Русь

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

Алёнушка

Аленушка в лесу жила, Аленушка смугла была,

Как все вокруг сурово, снежно

Как всё вокруг сурово, снежно, Как этот вечер сиз и хмур!

В полночь выхожу один из дома

В полночь выхожу один из дома, Мерзло по земле шаги стучат,

Ночная прогулка

Смотрит луна на поляны лесные И на руины собора сквозные.

Дочь

Все снится: дочь есть у меня, И вот я, с нежностью, с тоской,

Шумели листья, облетая

Шумели листья, облетая, Лес заводил осенний вой…

Полевые цветы

В блеске огней, за зеркальными стеклами, Пышно цветут дорогие цветы,

Обвал

В степи, с обрыва, на сто миль Морская ширь открыта взорам.

Иерусалим

Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной.

Лиман песком от моря отделен

Лиман песком от моря отделен. Когда садится солнце за Лиманом,

Молодой король

То не красный голубь метнулся Темной ночью над черной горою —

Песня

Зацвела на воле В поле бирюза.

Леса в жемчужном инее

Леса в жемчужном инее. Морозно. Поет из телеграфного столба

Рыбалка

Вода за холодные серые дни в октябре На отмелях спала — прозрачная стала и чистая.

В жарком золоте заката Пирамиды

В жарком золоте заката Пирамиды, Вдоль по Нилу, на утеху иностранцам,

Курган разрыт

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге Он спит, как страж. Железный меч в руке.

Ветви кедра, вышивки зеленым

Ветви кедра — вышивки зеленым темным плюшем, свежим и густым,

Священный прах

Пыль, по которой Гавриил Свой путь незримый совершает

С корабля

Для жизни жизнь! Вон пенные буруны У сизых каменистых берегов.

Летняя ночь

«Дай мне звезду, — твердит ребёнок сонный, — Дай, мамочка…» Она, обняв его,

Из анатолийских песен

Девичья Свежий ветер дует в сумерках

Лимонное зерно

В сырой избушке шорника Лукьяна Старуха-бабка в донышке стакана

Поэт

Поэт печальный и суровый, Бедняк, задавленный нуждой,

На поднебесном утесе, где бури

На поднебесном утесе, где бури Свищут в слепящей лазури,-

Канарейка

Канарейку из-за моря Привезли, и вот она

Дедушка в молодости

Вот этот дом, сто лет тому назад, Был полон предками моими,

В туче, солнце заступающей

В туче, солнце заступающей, Прокатился первый гром,

Песня (Я простая девка на баштане)

Я — простая девка на баштане, Он — рыбак, веселый человек.

Туча растаяла

Туча растаяла. Влажным теплом Веет весенняя ночь над селом;

Качка слабых мучит и пьянит

Качка слабых мучит и пьянит. Круглое окошко поминутно

Плоты

С востока дует холодом, чернеет зыбь реки Напротив солнца низкого и плещет на пески.

На Дальнем Севере

Как небо скучно и уныло, Так сумрачно вдали,

Чашу с темным вином

Чашу с темным вином подала мне богиня печали. Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.

Ангел

В вечерний час, над степью мирной, Когда закат над ней сиял,

В архипелаге

Осенний день в лиловой крупной зыби Блистал, как медь. Эол и Посейдон

Седое небо надо мной

Седое небо надо мной И лес раскрытый, обнаженный.

Какая тёплая и тёмная заря

Какая тёплая и тёмная заря! Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,

Венеция

Восемь лет в Венеции я не был… Всякий раз, когда вокзал минуешь

Отрывок (В окно я вижу груды облаков)

В окно я вижу груды облаков, Холодных, белоснежных, как зимою,

Бледнеет ночь

Бледнеет ночь… Туманов пелена В лощинах и лугах становится белее,

Зачем и о чем говорить

…Зачем и о чем говорить? Всю душу, с любовью, с мечтами,

Еще утро не скоро

Ещё утро не скоро, не скоро, ночь из тихих лесов не ушла.

Жгли на кострах за пап и за чертей

Жгли на кострах за пап и за чертей, Живьем бросали в олово и серу

Балагула

Балагула убегает и трясет меня. Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн.

Гроза прошла над лесом стороною

Гроза прошла над лесом стороною. Был теплый дождь, в траве стоит вода…

Вирь

Где ельник сумрачный стоит В лесу зубчатым тёмным строем,

Художник

Хрустя по серой гальке, он прошел Покатый сад, взглянул по водоемам,

Индийский океан

Над чернотой твоих пучин Горели дивные светила,

Ночью в июле

Не слыхать ещё тяжкого грома за лесом, — Только сполох зарниц пробегает в вершинах…

Белый олень

Едет стрелок в зелёные луга, В тех ли лугах осока да куга,

Порыжели холмы

Порыжели холмы. Зноем выжжены, И так близко обрывы хребтов,

Никогда вы не воскреснете, не встанете

Никогда вы не воскреснете, не встанете Из гнилых своих гробов!

Край без истории

Край без истории… Все лес да лес, болота, Трясины, заводи в ольхе и тростниках,

Листопад

Лес, точно терем расписной, Лиловый, золотой, багряный,

Жасмин

Цветет жасмин. Зеленой чащей Иду над Тереком с утра.

Стон

Как розовое море — даль пустынь. Как синий лотос — озеро Мерида.

Октябрьский рассвет

Ночь побледнела, и месяц садится За реку красным серпом.

Шире, грудь, распахнись для принятия

Шире, грудь, распахнись для принятия Чувств весенних — минутных гостей!

Судный день

В щит золотой, висящий у престола, Копьём ударит ангел Израфил —

Одиночество

И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды.

Метель

Ночью в полях, под напевы метели, Дремлют, качаясь, березки и ели…

Родине

Они глумятся над тобою, Они, о родина, корят

Гаснет вечер, даль синеет

Гаснет вечер, даль синеет, Солнышко садится,

Родина

Под небом мертвенно-свинцовым Угрюмо меркнет зимний день,

День гнева: Апокалипсис, IV

… И Агнец снял четвертую печать. И услыхал я голос. Говоривший:

Миньона

В горах, от снега побелевших, Туманно к вечеру синевших,

Дикарь

Над стремью скал — чернеющий орел. За стремью — синь, туманное поморье.

Полночный звон степной пустыни

Полночный звон степной пустыни, Покой небес, тепло земли,

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости,— Лишь слову жизнь дана:

Канун Купалы

Не туман белеет в темной роще, Ходит в темной роще богоматерь,

В Сицилии

Монастыри в предгориях глухих, Наследие разбойников морских,

Родник

В глуши лесной, в глуши зеленой, Всегда тенистой и сырой,

Что в том, что где-то, на далеком

Что в том, что где-то, на далеком Морском побережье, валуны

Сапсан

В полях, далеко от усадьбы, Зимует просяной омет.

В цирке

С застывшими в блеске зрачками, В лазурной пустой вышине,

На распутье в диком древнем поле

На распутье в диком древнем поле черный ворон на кресте сидит.

Ветер осенний в лесах подымается

Ветер осенний в лесах подымается, Шумно по чащам идет,

Новоселье

Весна! Темнеет над аулом. Свет фиолетовый мелькнул —

Пугало

На задворках, за ригами Богатых мужиков,

Призраки

Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье,

Ночь идет, и темнеет

Ночь идет — и темнеет Бледно-синий восток…

Облака, как призраки развалин

Облака, как призраки развалин, Встали на заре из-за долин.

Колибри

Трава пестрит — как разглядеть змею? Зелёный лес раскинул в жарком свете

В крымских степях

Синеет снеговой простор, Померкла степь. Белее снега

Храм солнца

Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина,

Тропами потаёнными

Тропами потаёнными, глухими, В лесные чащи сумерки идут.

В столетнем мраке черной ели

В столетнем мраке черной ели Краснела темная заря,

Новый храм

По алтарям, пустым и белым, Весенний ветер дул на нас,

Солнце полночное, тени лиловые

Солнце полночное, тени лиловые В желтых ухабах тяжелых зыбей.

Донник

Брат, в запыленных сапогах, Швырнул ко мне на подоконник

Магомет и Сафия

Сафия, проснувшись, заплетает ловкой Голубой рукою пряди чёрных кос:

Все лес и лес

Всё лес и лес. А день темнеет; Низы синеют, и трава

Ты чужая, но любишь

Ты чужая, но любишь, Любишь только меня.

Айя-София

Светильники горели, непонятный Звучал язык, — Великий Шейх читал

Дядька

За окнами — снега, степная гладь и ширь, На переплетах рам — следы ночной пурги…

Осень

Осень. Чащи леса. Мох сухих болот.

Это было глухое, тяжелое время

Это было глухое, тяжелое время. Дни в разлуке текли, я как мертвый блуждал;

Сирокко

Гул бури за горой и грохот отдаленных Полуночных зыбей, бушующих в бреду.

Светло, как днём

Светло, как днём, и тень за нами бродит В нагих кустах. На серебре травы

Как дымкой даль полей закрыв

Как дымкой даль полей закрыв на полчаса, Прошел внезапный дождь косыми полосами —

Цейлон

Окраина земли, Безлюдные пустынные прибрежья,

Месяц задумчивый, полночь глубокая

Месяц задумчивый, полночь глубокая… Хутор в степи одинок…

Вечер

О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно —

На пруде

Ясным утром на тихом пруде Резво ласточки реют кругом,

Сатурн

Рассеянные огненные зерна Произрастают в мире без конца.

Осыпаются астры в садах

Осыпаются астры в садах, Стройный клен под окошком желтеет,

Она лежала на спине

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

В Орде

За степью, в приволжских песках, Широкое, алое солнце тонуло.

Саваоф

Я помню сумрак каменных аркад, В средине свет — и красный блеск атласа

Только камни, пески, да нагие холмы

Только камни, пески, да нагие холмы, Да сквозь тучи летящая в небе луна,-

Осень листья темной краской метит

Осень листья темной краской метит: не уйти им от своей судьбы!

В Альпах

На высоте, на снеговой вершине, Я вырезал стальным клинком сонет.

Апрель

Туманный серп, неясный полумрак, Свинцово-тусклый блеск железной крыши,

В горах

Поэзия темна, в словах невыразима: Как взволновал меня вот этот дикий скат.

Когда на тёмный город сходит

Когда на тёмный город сходит В глухую ночь глубокий сон,

Первый снег

Зимним холодом пахнуло На поля и на леса.

Матери

Я помню спальню и лампадку. Игрушки, теплую кроватку

Снова сон, пленительный и сладкий

Снова сон, пленительный и сладкий, Снится мне и радостью пьянит,-

Пилигрим

Стал на ковер, у якорных цепей, Босой, седой, в коротеньком халате,

Мандрагора

Цветок Мандрагора из могил расцветает, Над гробами зарытых возле виселиц чёрных.

Не видно птиц

Не видно птиц. Покорно чахнет Лес, опустевший и больной.

Мужичок

Ельничком, березничком — где душа захочет — В Киев пробирается божий мужичок.

Сон

Царь! Вот твой сон: блистал перед тобою Среди долин огромный истукан,

У ворот Сиона, над Кедроном

У ворот Сиона, над Кедроном, На бугре, ветрами обожженном,

Зеркало

Темнеет зимний день, спокойствие и мрак Нисходят на душу — и все, что отражалось,

И цветы, и шмели, и трава

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной…

Троица

Гудящий благовест к молитве призывает, На солнечных лучах над нивами звенит;

Рассыпался чертог из янтаря

Рассыпался чертог из янтаря, — из края в край сквозит аллея к дому.

Изгнание

Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан…

Под вечер

Угрюмо шмель гудит, толкаясь по стеклу… В окно зарница глянула тревожно…

На Плющихе

Пол навощен, блестит паркетом. Столовая озарена