Бунин Иван Алексеевич
1870 - 1953

Бунин Иван Алексеевич

Ива́н Алексе́евич Бу́нин (10 (22) октября 1870, Воронеж, Воронежская губерния, Российская империя — 8 ноября 1953, Париж, Четвёртая Французская республика) — русский писатель, поэт и переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года. Портрет Ивана Бунина кисти Леонарда Туржанского, 1905 Будучи представителем обедневшей дворянской семьи, Бунин рано начал самостоятельную жизнь; в юношеские годы работал в газетах, канцеляриях, много странствовал. Первым из опубликованных произведений Бунина стало стихотворение «Над могилой С. Я. Надсона» (1887); первый стихотворный сборник вышел в свет в 1891 году в Орле. В 1903 году получил Пушкинскую премию за книгу «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате»; в 1909 году был повторно удостоен этой награды за 3-й и 4-й тома Собрания сочинений. В 1909 году избран почётным академиком по разряду изящной словесности Императорской Санкт-Петербургской академии наук. В 1920 году эмигрировал во Францию. Автор романа «Жизнь Арсеньева», повестей «Суходол», «Деревня», «Митина любовь», рассказов «Господин из Сан-Франциско» (1914-15), «Лёгкое дыхание», «Антоновские яблоки» (1900), дневниковых записей «Окаянные дни» (1918-20), «Солнечный удар» (1925), сборника рассказов «Тёмные аллеи» (1937—1945 и 1953) и других произведений. В 1933 году Иван Бунин — первым из русских писателей — стал лауреатом Нобелевской премии по литературе за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». Скончался в 1953 году, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

245

Стихотворений

83

Лет жизни

Стихотворения

На пруде

Ясным утром на тихом пруде Резво ласточки реют кругом,

Художник

Хрустя по серой гальке, он прошел Покатый сад, взглянул по водоемам,

Метель

Ночью в полях, под напевы метели, Дремлют, качаясь, березки и ели…

Нет солнца, но светлы пруды

Нет солнца, но светлы пруды, стоят зеркалами литыми,

Канарейка

Канарейку из-за моря Привезли, и вот она

У ворот Сиона, над Кедроном

У ворот Сиона, над Кедроном, На бугре, ветрами обожженном,

Только камни, пески, да нагие холмы

Только камни, пески, да нагие холмы, Да сквозь тучи летящая в небе луна,-

Бессмертный

Ангел Смерти в Судный день умрёт: Истребит живущих — и со стоном

Стой, солнце

Летят, блестят мелькающие спицы, Тоскую и дрожу,

Детство

Чем жарче день, тем сладостней в бору Дышать сухим смолистым ароматом,

В Альпах

На высоте, на снеговой вершине, Я вырезал стальным клинком сонет.

Псковский бор

Вдали темно и чащи строги. Под красной мачтой, под сосной

Скачет пристяжная, снегом обдает

Скачет пристяжная, снегом обдает… Сонный зимний ветер надо мной поет,

Пугало

На задворках, за ригами Богатых мужиков,

Зеркало

Темнеет зимний день, спокойствие и мрак Нисходят на душу — и все, что отражалось,

Октябрьский рассвет

Ночь побледнела, и месяц садится За реку красным серпом.

Магомет и Сафия

Сафия, проснувшись, заплетает ловкой Голубой рукою пряди чёрных кос:

Ты чужая, но любишь

Ты чужая, но любишь, Любишь только меня.

Пугач

Он сел в глуши, в шатре столетней ели. На яркий свет, сквозь ветви и сучки,

Ночью в июле

Не слыхать ещё тяжкого грома за лесом, — Только сполох зарниц пробегает в вершинах…

Крещенская ночь

Темный ельник снегами, как мехом, Опушили седые морозы,

Кошка

Кошка в крапиве за домом жила. Дом обветшалый молчал, как могила.

На просёлке

Веет утро прохладой степною… Тишина, тишина на полях!

В степи

Н. Д. Телешову Вчера в степи я слышал отдаленный

Неугасимая лампада

Она молчит, она теперь спокойна. Но радость не вернётся к ней: в тот день,

На хуторе

Свечи нагорели, долог зимний вечер… Сел ты на лежанку, поднял тихий взгляд —

Дикарь

Над стремью скал — чернеющий орел. За стремью — синь, туманное поморье.

Мужичок

Ельничком, березничком — где душа захочет — В Киев пробирается божий мужичок.

Как дым, седая мгла мороза

Как дым, седая мгла мороза застыла в сумраке ночном.

Листопад

Лес, точно терем расписной, Лиловый, золотой, багряный,

В полночный час

В полночный час я встану и взгляну На бледную высокую луну,

Судный день

В щит золотой, висящий у престола, Копьём ударит ангел Израфил —

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости,— Лишь слову жизнь дана:

Донник

Брат, в запыленных сапогах, Швырнул ко мне на подоконник

В отъезжем поле

Сумрак ночи к западу уходит, Серой мглой над чёрной пашней бродит,

Светло, как днём

Светло, как днём, и тень за нами бродит В нагих кустах. На серебре травы

Матери

Я помню спальню и лампадку. Игрушки, теплую кроватку

Пахарь

Легко и бледно небо голубое, Поля в весенней дымке. Влажный пар

Баба-Яга

Гулкий шум в лесу нагоняет сон — К ночи на море пал сырой туман.

Сириус

Где ты, звезда моя заветная, Венец небесной красоты?

Снова сон, пленительный и сладкий

Снова сон, пленительный и сладкий, Снится мне и радостью пьянит,-

При свече

Голубое основанье, Золотое острие…

Край без истории

Край без истории… Все лес да лес, болота, Трясины, заводи в ольхе и тростниках,

Апрель

Туманный серп, неясный полумрак, Свинцово-тусклый блеск железной крыши,

Осень

Осень. Чащи леса. Мох сухих болот.

Раскрылось небо голубое

Раскрылось небо голубое Меж облаков в апрельский день.

Все лес и лес

Всё лес и лес. А день темнеет; Низы синеют, и трава

Ночь печальна, как мечты мои

Ночь печальна, как мечты мои. Далеко в глухой степи широкой

Тихой ночью поздний месяц вышел

Тихой ночью поздний месяц вышел Из-за черных лип.

Тропами потаёнными

Тропами потаёнными, глухими, В лесные чащи сумерки идут.

Отрывок (В окно я вижу груды облаков)

В окно я вижу груды облаков, Холодных, белоснежных, как зимою,

Вход в Иерусалим

«Осанна! Осанна! Гряди Во имя Господне!»

Полярная звезда

Свой дикий чум среди снегов и льда Воздвигла Смерть. Над чумом — ночь полгода.

С темной башни колокол уныло

С темной башни колокол уныло возвещает, что закат угас.

Две радуги

Две радуги — и золотистый, редкий Весенний дождь. На западе вот-вот

И цветы, и шмели, и трава

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной…

Родник

В глуши лесной, в глуши зеленой, Всегда тенистой и сырой,

Надпись на могильной плите

Несть, Господи, грехов и злодеяний Превыше милосердья Твоего!

Шумели листья, облетая

Шумели листья, облетая, Лес заводил осенний вой…

Сумерки

Всё — словно в полусне. Над серою водою Сползает с гор туман, холодный и густой,

Ипподром

Эта скачка мне вот уже где… Год за годом, считая круги,

Молодой король

То не красный голубь метнулся Темной ночью над черной горою —

Едем бором, чёрными лесами

Едем бором, чёрными лесами. Вот гора, песчаный спуск в долину.

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

Осень листья темной краской метит

Осень листья темной краской метит: не уйти им от своей судьбы!

Древний образ

Она стоит в серебряном венце, С закрытыми глазами. Ни кровинки

Ещё от дома на дворе

Ещё от дома на дворе Синеют утренние тени,

С обезьяной

Ай, тяжела турецкая шарманка! Бредет худой, согнувшийся хорват

В стороне далекой от родного края

В стороне далекой от родного края Снится мне приволье тихих деревень,

В костёле

Гаснет день — и звон тяжелый В небеса плывет:

Это было глухое, тяжелое время

Это было глухое, тяжелое время. Дни в разлуке текли, я как мертвый блуждал;

Как печально

Как печально, как скоро померкла На закате заря! Погляди:

Последний шмель

Черный бархатный шмель, золотое оплечье, Заунывно гудящий певучей струной,

Счастлив я, когда ты голубые

Счастлив я, когда ты голубые Очи поднимаешь на меня:

Богиня

Навес кумирни, жертвенник в жасмине И девственниц склоненных белый ряд.

Кустарник

Жесткой, черной листвой шелестит и трепещет кустарник, Точно в снежную даль убегает в испуге.

Стрижи

Костёл-маяк, примета мореходу На рёбрах гор, скалистых и нагих,

Ночная прогулка

Смотрит луна на поляны лесные И на руины собора сквозные.

Рассыпался чертог из янтаря

Рассыпался чертог из янтаря, — из края в край сквозит аллея к дому.

Высоко полный месяц стоит

Высоко полный месяц стоит В небесах над туманной землей,

Храм солнца

Шесть золотистых мраморных колонн, Безбрежная зеленая долина,

Родина

Под небом мертвенно-свинцовым Угрюмо меркнет зимний день,

Ночь

Ледяная ночь, мистраль, (Он еще не стих).

Ночь идет, и темнеет

Ночь идет — и темнеет Бледно-синий восток…

Гора Алагалла

В лесах кричит павлин, шумят и плещут ливни, В болотистых низах, в долинах рек — потоп.

Родине

Они глумятся над тобою, Они, о родина, корят

Жасмин

Цветет жасмин. Зеленой чащей Иду над Тереком с утра.

Леса в жемчужном инее

Леса в жемчужном инее. Морозно. Поет из телеграфного столба

Летняя ночь

«Дай мне звезду, — твердит ребёнок сонный, — Дай, мамочка…» Она, обняв его,

Как все вокруг сурово, снежно

Как всё вокруг сурово, снежно, Как этот вечер сиз и хмур!

В заливе

На мёртвый якорь кинули бакан, И вот, среди кипящего залива,

На Дальнем Севере

Как небо скучно и уныло, Так сумрачно вдали,

Вирь

Где ельник сумрачный стоит В лесу зубчатым тёмным строем,

Песня

Зацвела на воле В поле бирюза.

Что в том, что где-то, на далеком

Что в том, что где-то, на далеком Морском побережье, валуны

Пустыня, грусть в степных просторах

Пустыня, грусть в степных просторах. Синеют тучи. Скоро снег.

Христос воскрес

Христос воскрес! Опять с зарею Редеет долгой ночи тень,

Лиман песком от моря отделен

Лиман песком от моря отделен. Когда садится солнце за Лиманом,

Свет незакатный

Там, в полях, на погосте, В роще старых берёз,

На распутье в диком древнем поле

На распутье в диком древнем поле черный ворон на кресте сидит.

Учан-Су

Свежее, слаще воздух горный. Невнятный шум идет в лесу:

О, слез невыплаканных яд

О, слез невыплаканных яд! О, тщетной ненависти пламень!

Стон

Как розовое море — даль пустынь. Как синий лотос — озеро Мерида.

Сирокко

Гул бури за горой и грохот отдаленных Полуночных зыбей, бушующих в бреду.

Мудрым

Герой — как вихрь, срывающий палатки, Герой врагу безумный дал отпор,

В Сицилии

Монастыри в предгориях глухих, Наследие разбойников морских,

Изгнание

Темнеют, свищут сумерки в пустыне. Поля и океан…

Джордано Бруно

«Ковчег под предводительством осла — Вот мир людей. Живите во Вселенной.

В темнеющих полях, как в безграничном море

В темнеющих полях, как в безграничном море, Померк и потонул зари печальный свет —

Солнце полночное, тени лиловые

Солнце полночное, тени лиловые В желтых ухабах тяжелых зыбей.

Колибри

Трава пестрит — как разглядеть змею? Зелёный лес раскинул в жарком свете

В столетнем мраке черной ели

В столетнем мраке черной ели Краснела темная заря,

В Москве

Здесь, в старых переулках за Арбатом, Совсем особый город… Вот и март.

Ещё и холоден и сыр

Ещё и холоден и сыр Февральский воздух, но над садом

Сын человеческий: Апокалипсис, I

Я, Иоанн, ваш брат и соучастник В скорбях и царстве Господа, был изгнан

Молодость

В сухом лесу стреляет длинный кнут, В кустарнике трещат коровы,

И снилося мне, что осенней порой

… И снилося мне, что осенней порой В холодную ночь я вернулся домой.

Деревенский нищий

Первое напечатанное стихотворение В стороне от дороги, под дубом,

Вдоль этих плоских знойных берегов

Вдоль этих плоских знойных берегов Лежат пески, торчат кусты дзарига.

Обвал

В степи, с обрыва, на сто миль Морская ширь открыта взорам.

На Плющихе

Пол навощен, блестит паркетом. Столовая озарена

Саваоф

Я помню сумрак каменных аркад, В средине свет — и красный блеск атласа

День гнева: Апокалипсис, IV

… И Агнец снял четвертую печать. И услыхал я голос. Говоривший:

Троица

Гудящий благовест к молитве призывает, На солнечных лучах над нивами звенит;

Порыжели холмы

Порыжели холмы. Зноем выжжены, И так близко обрывы хребтов,

Шла сиротка пыльной дорогой

Шла сиротка пыльной дорогой, На степи боялась заблудиться.

В туче, солнце заступающей

В туче, солнце заступающей, Прокатился первый гром,

Туча растаяла

Туча растаяла. Влажным теплом Веет весенняя ночь над селом;

Гроза прошла над лесом стороною

Гроза прошла над лесом стороною. Был теплый дождь, в траве стоит вода…

Первый снег

Зимним холодом пахнуло На поля и на леса.

Руслан

Гранитный крест меж сосен, на песчаном Крутом кургане. Дальше — золотой

Песня (Я простая девка на баштане)

Я — простая девка на баштане, Он — рыбак, веселый человек.

Дядька

За окнами — снега, степная гладь и ширь, На переплетах рам — следы ночной пурги…

После половодья

Прошли дожди, апрель теплеет, Всю ночь — туман, а поутру

Гаснет вечер, даль синеет

Гаснет вечер, даль синеет, Солнышко садится,

Чёрный камень Каабы

Он драгоценной яшмой был когда-то, Он был неизреченной белизны —

Миньона

В горах, от снега побелевших, Туманно к вечеру синевших,

В полночь выхожу один из дома

В полночь выхожу один из дома, Мерзло по земле шаги стучат,

За рекой луга зазеленели

За рекой луга зазеленели, Веет легкой свежестью воды;

Сон

Царь! Вот твой сон: блистал перед тобою Среди долин огромный истукан,

Дочь

Все снится: дочь есть у меня, И вот я, с нежностью, с тоской,

Из Апокалипсиса

И я узрел: отверста дверь на небе, И прежний глас, который слышал я,

Белый олень

Едет стрелок в зелёные луга, В тех ли лугах осока да куга,

Ветер осенний в лесах подымается

Ветер осенний в лесах подымается, Шумно по чащам идет,

Рыбалка

Вода за холодные серые дни в октябре На отмелях спала — прозрачная стала и чистая.

В цирке

С застывшими в блеске зрачками, В лазурной пустой вышине,

Вечер

О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно —

Всё темней и кудрявей берёзовый лес

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет; Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;

Гробница Рахили

«И умерла, и схоронил Иаков Ее в пути…» И на гробнице нет

Священный прах

Пыль, по которой Гавриил Свой путь незримый совершает

Осыпаются астры в садах

Осыпаются астры в садах, Стройный клен под окошком желтеет,

Звезды горят над безлюдной землею

Звезды горят над безлюдной землею, Царственно блещет святое созвездие Пса:

Норд-ост

Норд-остом жгут пылающие зори. Острей горит Вечерняя звезда.

Из анатолийских песен

Девичья Свежий ветер дует в сумерках

В горах

Поэзия темна, в словах невыразима: Как взволновал меня вот этот дикий скат.

Дия

Штиль в безгранично светлом Ак-Денизе. Зацвел миндаль. В ауле тишина

Под орган душа тоскует

Под орган душа тоскует, Плачет и поет.

Печаль ресниц, сияющих и черных

Печаль ресниц, сияющих и черных, Алмазы слез, обильных, непокорных,

Мы встретились случайно

Мы встретились случайно, на углу. Я быстро шел — и вдруг как свет зарницы

Иерусалим

Это было весной. За восточной стеной Был горячий и радостный зной.

В крымских степях

Синеет снеговой простор, Померкла степь. Белее снега

Чибисы

Заплакали чибисы, тонко и ярко Весенняя светится синь,

Розы

Блистая, облака лепились В лазури пламенного дня.

В полях сухие стебли кукурузы

В полях сухие стебли кукурузы, Следы колес и блеклая ботва.

Ветви кедра, вышивки зеленым

Ветви кедра — вышивки зеленым темным плюшем, свежим и густым,

На острове

Люблю я наш обрыв, где дикою грядою Белеют стены скал, смотря на дальний юг.

Иаков

Иаков шёл в Харан и ночевал в пути, Затем что пала ночь над той пустыней древней.

Рыжими иголками

Рыжими иголками Устлан косогор,

Месяц задумчивый, полночь глубокая

Месяц задумчивый, полночь глубокая… Хутор в степи одинок…

Поэт

Поэт печальный и суровый, Бедняк, задавленный нуждой,

Не видно птиц

Не видно птиц. Покорно чахнет Лес, опустевший и больной.

Я не люблю, о Русь

В лесу, в горе, родник, живой и звонкий, Над родником старинный голубец

Настанет день, исчезну я

Настанет день — исчезну я, А в этой комнате пустой

Мулы

Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых, Ненастный день темнел и ночь была близка,—

Я к ней вошел в полночный час

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

Под вечер

Угрюмо шмель гудит, толкаясь по стеклу… В окно зарница глянула тревожно…

Мы рядом шли

Мы рядом шли, но на меня Уже взглянуть ты не решалась,

Она лежала на спине

Я к ней вошел в полночный час. Она спала,- луна сияла

Шепнуть заклятие при блеске

Шепнуть заклятие при блеске Звезды падучей я успел,

Столп огненный

В пустыне раскалённой мы блуждали, Томительно нам знойный день светил,

Полевые цветы

В блеске огней, за зеркальными стеклами, Пышно цветут дорогие цветы,

Цейлон

Окраина земли, Безлюдные пустынные прибрежья,

Никогда вы не воскреснете, не встанете

Никогда вы не воскреснете, не встанете Из гнилых своих гробов!

Дедушка в молодости

Вот этот дом, сто лет тому назад, Был полон предками моими,

Одиночество

И ветер, и дождик, и мгла Над холодной пустыней воды.

Еще утро не скоро

Ещё утро не скоро, не скоро, ночь из тихих лесов не ушла.

Шире, грудь, распахнись для принятия

Шире, грудь, распахнись для принятия Чувств весенних — минутных гостей!

Чашу с темным вином

Чашу с темным вином подала мне богиня печали. Тихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.

Ненастный день

Ненастный день. Дорога прихотливо уходит вдаль. Кругом все степь да степь.

Кадильница

В горах Сицилии, в монастыре забытом, По храму темному, по выщербленным плитам,

Курган разрыт

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге Он спит, как страж. Железный меч в руке.

Полночный звон степной пустыни

Полночный звон степной пустыни, Покой небес, тепло земли,

И вот опять уж по зарям

И вот опять уж по зарям В выси, пустынной и привольной,

Беру твою руку и долго смотрю

Беру твою руку и долго смотрю на неё, Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Канун Купалы

Не туман белеет в темной роще, Ходит в темной роще богоматерь,

Пилигрим

Стал на ковер, у якорных цепей, Босой, седой, в коротеньком халате,

Мечты любви моей весенней

Мечты любви моей весенней, Мечты на утре дней моих

В Орде

За степью, в приволжских песках, Широкое, алое солнце тонуло.

Океан под ясною луной

Океан под ясною луной, Теплой и высокой, бледнолицей,

Ночлег

В вечерний час тепло во мраке леса, И в тёплых водах меркнет свет зари.

Седое небо надо мной

Седое небо надо мной И лес раскрытый, обнаженный.

Качка слабых мучит и пьянит

Качка слабых мучит и пьянит. Круглое окошко поминутно

Льёт без конца

Льёт без конца. В лесу туман. Качают елки головою:

Зачем и о чем говорить

…Зачем и о чем говорить? Всю душу, с любовью, с мечтами,

Облака, как призраки развалин

Облака, как призраки развалин, Встали на заре из-за долин.

Плоты

С востока дует холодом, чернеет зыбь реки Напротив солнца низкого и плещет на пески.

В пустом, сквозном чертоге сада

В пустом, сквозном чертоге сада Иду, шумя сухой листвой:

На поднебесном утесе, где бури

На поднебесном утесе, где бури Свищут в слепящей лазури,-

Призраки

Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье,

Лимонное зерно

В сырой избушке шорника Лукьяна Старуха-бабка в донышке стакана

В жарком золоте заката Пирамиды

В жарком золоте заката Пирамиды, Вдоль по Нилу, на утеху иностранцам,

Алёнушка

Аленушка в лесу жила, Аленушка смугла была,

Ту звезду, что качалася в темной воде

Ту звезду, что качалася в темной воде Под кривою ракитой в заглохшем саду,-

Ночного неба свод далекий

Ночного неба свод далекий Весь в крупных звездах. Все молчит.

Когда на тёмный город сходит

Когда на тёмный город сходит В глухую ночь глубокий сон,

Серп Луны под тучкой длинной

Серп луны под тучкой длинной Льет полночный слабый свет.

Бледнеет ночь

Бледнеет ночь… Туманов пелена В лощинах и лугах становится белее,

Безнадежность

На севере есть розовые мхи, Есть серебристо-шелковые дюны…

Айя-София

Светильники горели, непонятный Звучал язык, — Великий Шейх читал

Балагула

Балагула убегает и трясет меня. Рыжий Айзик правит парой и сосет тютюн.

Венеция

Восемь лет в Венеции я не был… Всякий раз, когда вокзал минуешь

Какая тёплая и тёмная заря

Какая тёплая и тёмная заря! Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя,

Сатурн

Рассеянные огненные зерна Произрастают в мире без конца.

В архипелаге

Осенний день в лиловой крупной зыби Блистал, как медь. Эол и Посейдон

Сапсан

В полях, далеко от усадьбы, Зимует просяной омет.

На рейде

Люблю сухой, горячий блеск червонца, Когда его уронят с корабля

Каменная баба

От зноя травы сухи и мертвы. Степь — без границ, но даль синеет слабо.

Собака

Мечтай, мечтай. Все уже и тусклей Ты смотришь золотистыми глазами

Ангел

В вечерний час, над степью мирной, Когда закат над ней сиял,

В поздний час мы были с нею в поле

В поздний час мы были с нею в поле. Я дрожа касался нежных губ…

Новоселье

Весна! Темнеет над аулом. Свет фиолетовый мелькнул —

Сказка о козе

Это волчьи глаза или звезды — в стволах на краю перелеска? Полночь, поздняя осень, мороз.

Мандрагора

Цветок Мандрагора из могил расцветает, Над гробами зарытых возле виселиц чёрных.

Морозное дыхание метели

Морозное дыхание метели Еще свежо, но улеглась метель.

Индийский океан

Над чернотой твоих пучин Горели дивные светила,

С корабля

Для жизни жизнь! Вон пенные буруны У сизых каменистых берегов.

Дагестан

Насторожись, стань крепче в стремена. В ущелье мрак, шумящие каскады.

Михаил

Архангел в сияющих латах И с красным мечом из огня

За всё тебя, Господь, благодарю

За всё тебя, Господь, благодарю! Ты, после дня тревоги и печали,

Зачем пленяет старая могила

Зачем пленяет старая могила Блаженными мечтами о былом?

Жгли на кострах за пап и за чертей

Жгли на кострах за пап и за чертей, Живьем бросали в олово и серу

Новый храм

По алтарям, пустым и белым, Весенний ветер дул на нас,

Не пугай меня грозою

Не пугай меня грозою: Весел грохот вешних бурь!

Как дымкой даль полей закрыв

Как дымкой даль полей закрыв на полчаса, Прошел внезапный дождь косыми полосами —

Пустошь

Мир вам, в земле почившие!— За садом Погост рабов, погост дворовых наших: