Где ельник сумрачный стоит В лесу зубчатым тёмным строем, Где старый позабытый скит Манит задумчивым покоем, Есть птица Вирь. Её убор Весь серо-аспидного цвета, Головка в хохолке, а взор Исполнен скорбного привета. Она так жалостно поёт, С такою нежностью глубокой, Что, если к скиту забредёт Случайно путник одинокий, Он не покинет те места: Лес молчаливый и унылый И скорбной песни красота Полны неотразимой силы! Вирь тихо плачет меж ветвей, Вирь сострадания не знает, И человек идёт за ней И дней печальных не считает. Безмолвной жалостью к себе, Томленьем сладостным объятый, Покорный горестной судьбе, Он помнит лишь одни закаты. И вот, когда в лесу пустом Горит заря, а ельник чёрный Стоит на фоне золотом Стеною траурно-узорной, С какой отрадой ловит он Всё, что зарёй ещё печальней: Вечерний колокольный звон, Напевы женщин в роще дальней, И гул сосны, и ветерка Однообразный шелест в чаще… Невыразима их тоска, И нет её больней и слаще! Когда же лес, одетый тьмой, Сгустится в ней и тьма сольётся С его могильной бахромой, — Вирь в темноте тревожно вьётся, В испуге бьётся средь ветвей, Тоскливо стонет и рыдает, И тем тоскливей, тем грустней, Чем человек больней страдает…