Безумствуют, кричат, смеются, Хохочут, бешено рыдают, Предлинным языком болтают, Слов не жалеют, речи льются, Многоглагольно, и нестройно, Бесстыдно, пошло, непристойно. Внимают тем, кто всех глупее, Кто долог в болтовне тягучей, Кто человеком быть не смея, Но тварью быть с зверьми умея, Раскрасит краскою линючей Какой-нибудь узор дешевый, Приткнет его на столб дубовый, И речью нудною, скрипучей, Под этот стяг сбирает стадо, Где каждый с каждым может спорить, Кто всех животней мутью взгляда, Кто лучше сможет свет позорить. О, сердце, есть костры и светы, Есть в блеск одетые планеты, Но есть и угли, мраки, дымы На фоне вечного Горенья. Поняв, щади свои мгновенья, Ты видишь: эти — одержимы, Беги от них, им нет спасенья, Им радостно, что Бес к ним жмется, Который Глупостью зовется, Он вечно ищет продолженья, Чтоб корм найти, в хлевах он бродит, И безошибочно находит Умалишенные виденья. О, сердце, Глупый Бес — как Лама, Что правит душами в Тибете: Один умрет — другой, для срама, Всегда в запасе есть на свете. Беги из душного Бедлама, И знай, что, если есть спасенье Для прокаженных, — есть прозренье, — И что слепцы Судьбой хранимы, — Глупцы навек неизлечимы.