Я знаю, что книгами и речами Пилота прославят и без меня. Я лучше скажу о том, кто ночами С ним рядом просиживал у огня, Кто вместе с пилотом пил спирт и воду, Кто с ним пополам по Москве скучал, Кто в самую дьявольскую погоду Сто раз провожал его и встречал. Я помню, как мы друзей провожали Куда-нибудь в летние отпуска; Как были щедры мы, как долго держали Их руки в своих до второго звонка. Но как прощаться, когда по тревоге Машина уходит в небо винтом? И, руки раскинув, расставив ноги, В степи остаешься стоять крестом. Полнеба окинув усталым взглядом, Ты молча ложишься лицом в траву; Тут все наизусть, тут давно не надо Смотреть в надоевшую синеву. Ты знаешь по опыту и по слуху: Сейчас за грядой песчаных горбов С ударами, еле слышными уху, Обрушилось десять черных столбов. Чья мать потеряет сегодня сына? Чей друг заночует в палатке один? С одинаковым дымом горит резина, Одинаково вспыхивает бензин. Никогда еще в небе так поздно он не был. Сквозь палатку зажегся первый огонь. Ты, как доктор, угрюмо слушаешь небо, Трубкой к нему приложив ладонь. Нет, когда мы справлялись об опозданье, Выходили встречать к «Полярной стреле», Нет, мы с вами не знали цены ожиданья — Ремесла остающихся на земле.