Константи́н Миха́йлович Си́монов (имя при рождении — Кирилл; 15 [28] ноября 1915, Петроград, Российская империя — 28 августа 1979, Москва, СССР) — русский советский прозаик, поэт, драматург, киносценарист, общественный деятель, журналист и военный корреспондент. Герой Социалистического Труда (1974), лауреат Ленинской премии (1974) и шести Сталинских премий (1942, 1943, 1946, 1947, 1949, 1950). Участник боёв на Халхин-Голе (1939) и Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР[2].
186
Стихотворений
64
Лет жизни
Стихотворения
Вагон
Есть у каждого вагона
Свой тоннаж и габарит,
Хибачи
В тонком доме над рекою
У хибачи греем руки.
В Гуйлине
Мне сегодня всю ночь не лежится,
не спится
Умирают друзья, умирают
Умирают друзья, умирают…
Из разжатых ладоней твоих
В командировке
Он, мельком оглядев свою каморку,
Создаст командировочный уют.
Товарищ
Вслед за врагом пять дней за пядью пядь
Мы по пятам на Запад шли опять.
Не пишется проза
…Не пишется проза, не пишется,
И, словно забытые сны,
Вьетнам, зима семидесятого
1
Не спрашиваю, не выпытываю.
Дежурка
Летчики — как летчики,
Свои ребята.
Я знаю, ты бежал в бою
Я знаю, ты бежал в бою
И этим шкуру спас свою.
Мальчик
Когда твоя тяжелая машина
Пошла к земле, ломаясь и гремя,
Поручик
Уж сотый день врезаются гранаты
В Малахов окровавленный курган,
Нет
Отбыв пять лет, последним утром он
В тюремную контору приведен.
Любовь
Случается, в стране чужой
Среди людей сидишь, как свой,
Старик
Весь дом пенькой проконопачен прочно,
Как корабельное сухое дно,
Не раз видав, как умирали
Не раз видав, как умирали
В боях товарищи мои,
Отъезд
Когда садишься в дальний поезд
И едешь на год или три,
Немец
В Берлине, на холодной сцене,
Пел немец, раненный в Испании,
Преуменьшающий беду
Преуменьшающий беду,
Чью тяжесть сам он понимает,
Открытое письмо
Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Словно смотришь в бинокль перевернутый
Словно смотришь в бинокль перевернутый —
Все, что сзади осталось, уменьшено,
Из дневника
Июнь. Интендантство.
Шинель с непривычки длинна.
Иван да Марья
1
Дорогая Марья Петровна!
Трубка после обеда
Трубка после обеда,
Конец трудового дня.
Майор привез мальчишку на лафете
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Баллада о трех солдатах
Около монастыря Кассино
Подошли ко мне три блудных сына,
В Заволжье
Не плачь! — Все тот же поздний зной
Висит над желтыми степями.
Тоска
«Что ты затосковал?»
— «Она ушла».
Три брата
Россия, Родина, тоска…
Ты вся в дыму, как поле боя.
Твой голос поймал я в Смоленске
Твой голос поймал я в Смоленске,
Но мне, как всегда, не везло —
Военно-морская база в Майдзуре
Бухта Майдзура. Снег и чайки
С неба наискось вылетают,
Переправа через Янцзы
Мы плывем на лодке через Янцзы —
Голубую реку,
Дом в Вязьме
Я помню в Вязьме старый дом.
Одну лишь ночь мы жили в нем.
Капитану В. В. Михайличенко
Кто в будущее двинулся, держись,
Взад и вперед,
Слишком трудно писать
Слишком трудно писать из такой оглушительной дали.
Мать придет и увидит конвертов клочки:
До утра перед разлукой
До утра перед разлукой
Свадьба снилась мне твоя.
Полярная звезда
Меня просил попутчик мой и друг,—
А другу дважды не дают просить,—
Тринадцать лет, Кино в Рязани
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
Хозяйка дома
Подписан будет мир, и вдруг к тебе домой,
К двенадцати часам, шумя, смеясь, пророча,
Пехотинец
Уже темнеет. Наступленье,
Гремя, прошло свой путь дневной,
Дом друзей
Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,
Где и с горя, и с радости ты ночевал,
Я много жил в гостиницах
Я много жил в гостиницах,
Слезал на дальних станциях,
Сын
Был он немолодой, но бравый;
Шел под пули без долгих сборов,
Бывает, слово «ненавижу»
Бывает, слово «ненавижу»
Звучит слабей, чем «не увижу».
Я в эмигрантский дом попал
Я в эмигрантский дом попал
В сочельник, в рождество.
Чемодан
Как много чемодан потертый может
Сказать нам о хозяине своем,
Орлы
Там, где им приказали командиры,
С пустыми карабинами в руках
Сын артиллериста
Был у майора Деева
Товарищ — майор Петров,
Первая любовь
Первая глава
В пятнадцать лет – какие огорченья?
Бывает иногда мужчина
Бывает иногда мужчина —
Всех женщин безответный друг,
Через двадцать лет
Пожар стихал. Закат был сух.
Всю ночь, как будто так и надо,
Наш политрук
Я хочу рассказать сегодня
О политруке нашей роты.
То недосуг
То недосуг
самих себя
Золотые рыбки
Рядом с кухней отеля «Миако»,
Где нас кормят морской капустой,
Песня военных корреспондентов
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Суворов
П. Антокольскому
1. ОПАЛА 1798 год
Рассказ о спрятанном оружии
Им пятый день давали есть
Соленую треску.
Сверчок
Мы довольно близко видели смерть
и, пожалуй, сами могли умереть,
Мурманские дневники
У окружкома на виду
Висела карта. Там на льду
Северная песня
Мужчине — на кой ему черт порошки,
Пилюли, микстуры, облатки.
Сколько б ни придумывал фамилий
Сколько б ни придумывал фамилий
Мертвым из моих военных книг,
Когда на выжженном плато
Когда на выжженном плато
Лежал я под стеной огня,
Как говорят, тебя я разлюбил
Как говорят, тебя я разлюбил,
И с этим спорить скучно и не надо.
Родина
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Новогодний тост
Своей судьбе смотреть в глаза надо
И слушать точки и тире раций.
Предчувствие любви страшнее
Предчувствие любви страшнее
Самой любви. Любовь — как бой,
Встреча на чужбине
Фронтовой бригаде Театра
имени Ленинскою комсомола
Всё лето кровь не сохла на руках
Всё лето кровь не сохла на руках.
С утра рубили, резали, сшивали.
Я не могу писать тебе стихов
Я не могу писать тебе стихов
Ни той, что ты была, ни той, что стала.
Сыновьям
В разлуке были. Смерть видали.
Привыкли к скрипу костылей.
Три точки
Письмо в Нью-Йорк, товарищу…
Мой безымянный друг, ну как вы там?
Песня о веселом репортере
Оружием обвешан,
Подкравшись по тропе,
Я, перебрав весь год
Я, перебрав весь год, не вижу
Того счастливого числа,
Слепец
На виды видевшей гармони,
Перебирая хриплый строй,
В чужой земле и в городе чужом
В чужой земле и в городе чужом
Мы наконец живем почти вдвоем,
У огня
Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Осень, ветер, листья
Осень, ветер, листья — буры.
Прочной хочется еды.
В домотканом, деревянном городке
В домотканом, деревянном городке,
Где гармоникой по улицам мостки,
Ненужные воспоминания
Ненужные воспоминания
Придут, когда их не зовут,
Победитель
Памяти Николая Островского
1
Старая солдатская
Как служил солдат
Службу ратную,
Вновь тоскую последних три дня
Вновь тоскую последних три дня
Без тебя, мое старое горе.
Всю жизнь любил он рисовать войну
Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Однополчане
Как будто мы уже в походе,
Военным шагом, как и я,
Кукла
Мы сняли куклу со штабной машины.
Спасая жизнь, ссылаясь на войну,
Пять страниц
В ленинградской гостинице,
в той, где сегодня пишу я,
Часы дружбы
Недавно тост я слышал на пиру,
И вот он здесь записан на бумагу.
Мы оба с тобою из племени
Мы оба с тобою из племени,
Где если дружить — так дружить,
Не тут, так там
Все было: страшно и нестрашно,
Казалось, что не там, так тут…
Смерть друга
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Убей его (Если дорог тебе твой дом)
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
На час запомнив имена
На час запомнив имена,—
Здесь память долгой не бывает,—
Плюшевые волки
Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Тигр
Я вдруг сегодня вспомнил Сан-Франциско,
Банкет на двадцать первом этаже
Изгнанник
Нет больше родины. Нет неба, нет земли.
Нет хлеба, нет воды. Все взято.
Друг-приятель
Едва ошибся человек,
Как сразу — им в привычку —
Далекому другу
И этот год ты встретишь без меня.
Когда б понять ты до конца сумела,
Телеграмма
Всегда назад столбы летят в окне.
Ты можешь уезжать и возвращаться,
Чужая душа
Дурную женщину любил,
А сам хорошим парнем был,
Номера в Медвежьей Горе
— Какой вам номер дать? — Не все ль равно,
Мне нужно в этом зимнем городке —
Самый первый
Рассвет. Еще не знаем ничего.
Обычные «Последние известия»…
Улыбка
Бывает — живет человек
и не улыбается,
Ни любви, ни тоски, ни жалости
Если бог нас своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Жил да был человек осторожный
Жил да был человек осторожный,
Осторожный
Рукопись
Южанин рассказывает, как на Юге
Семь лет провел на войне.
Летаргия
В детстве быль мне бабка рассказала
Об ожившей девушке в гробу,
Зима сорок первого года
Зима сорок первого года —
Тебе ли нам цену не знать!
Сказка о городе Пропойске
Когда от войны мы устанем,
От грома, от пушек, от войск,
Письмо из Аргентины
Пришло письмо из Аргентины
несчастной матери от сына.
Первый снег в окно твоей квартиры
Первый снег в окно твоей квартиры
Заглянул несмело, как ребенок,
Тот самый длинный день в году
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Танк на выставке
Вот этот гусеничный зверь,
В заводских выкормленный безднах,
Над сном монастыря девичьего
Над сном монастыря девичьего
Все тихо на сто верст окрест.
Фляга
Когда в последний путь
Ты отправляешь друга,
Механик
Я знаю, что книгами и речами
Пилота прославят и без меня.
Митинг в Канаде
Я вышел на трибуну, в зал,
Мне зал напоминал войну,
Ты говорила мне люблю
Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
Вновь, с камнем памяти на шее
Вновь, с камнем памяти на шее,
Топлю в себе — тебя, война,
Анкета дружбы
По-разному анкеты
На дружбу заполняют
Осень
Когда в монгольские закаты,
Плывущие вдоль берегов,
Дружба дружбой, а служба службой
«Дружба — дружбой, а служба — службой» —
Поговорка-то золотая,
Музыка
1
Я жил над школой музыкальной,
Мы не увидимся с тобой
Мы не увидимся с тобой,
А женщина еще не знала;
Ночь перед бессмертием
Умер парень где-то
на земле Яванской
Мне хочется назвать тебя женой
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что так другие не назвали,
Футон
Чтоб ты знала жестокие
Наши мучения,
Деревья
У нас была юрта с дырявой крышей,
с поющим в щели сверчком.
В корреспондентском клубе
Опять в газетах пишут о войне,
Опять ругают русских и Россию,
Семь километров
Семь километров северо-западнее Баин-Бурта
И семь тысяч километров юго-восточней Москвы,
Улица Сакко и Ванцетти
Ты помнишь, как наш город бушевал,
Как мы собрались в школе на рассвете,
Казбек
Я наконец приехал на Кавказ,
И моему неопытному взору
Я схоронил любовь и сам себя обрек
Я схоронил любовь и сам себя обрек
Быть памятником ей. Над свежею могилой
Английское военное кладбище в Севастополе
Здесь нет ни остролистника, ни тиса.
Чужие камни и солончаки,
Куда ни глянешь
Куда ни глянешь — без призора,
Чуть от дороги шаг ступи,
Возвращение в город
Когда ты входишь в город свой
И женщины тебя встречают,
Над Лаосом
Война не вписана в билеты
На этот рейс Аэрофлота,
Товарищу То Хыу
…который перевел
«Жди меня»
Вот тебе и семьдесят, Самед
Вот тебе и семьдесят, Самед!
Молодому, дерзкому и нежному.
Слава
За пять минут уж снегом талым
Шинель запорошилась вся.
Барашек родился хмурым осенним днем
Барашек родился хмурым осенним днем
И свежим апрельским утром стал шашлыком,
Ледовое побоище
Глава Первая
Всю ночь гремела канонада,
Пусть прокляну впоследствии
Пусть прокляну впоследствии
Твои черты лица,
Разведка
Светлой памяти Георгия Добровольского, Владислава Волкова, Виктора Пацаева
Начинена огнем земля;
Жди меня, и я вернусь
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
В гостях у Шоу
Мы хозяина, кажется, утомили…
Пора уезжать — бьют часы на камине.
Не лги — анатом
Не лги — анатом!
Скажи — патолог:
Транссибирский экспресс
У этого поезда плакать не принято. Штраф.
Я им говорил, чтоб они догадались повесить.
Над черным носом нашей субмарины
Над черным носом нашей субмарины *
Взошла Венера — странная звезда.
Каретный переулок
За окном пепелища, дома черноребрые,
Снова холод, война и зима…
Танк
Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Самих себя, да и печать
Самих себя, да и печать,
Нам научить бы отличать:
Когда со мной страданьем
Когда со мной страданьем
Поделятся друзья,
День рождения
Поздравляю тебя с днём рожденья,-
Говорю, как с ребенком:
Я пил за тебя под Одессой в землянке
Я пил за тебя под Одессой в землянке,
В Констанце под черной румынской водой,
Я, верно, был упрямей всех
Я, верно, был упрямей всех.
Не слушал клеветы
Не той, что из сказок
Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
Безыменное поле
Опять мы отходим, товарищ,
Опять проиграли мы бой,
Ночной полет
Мы летели над Словенией,
Через фронт, наперекрест,
Чтобы никогда не думала
Чтобы никогда не думала,
Что ты связан с ней порукою,
Далеко на Востоке
Я там не был зимой.
Но я знаю: с утра
Атака
Когда ты по свистку, по знаку,
Встав на растоптанном снегу,
Жены
Последний кончился огарок,
И по невидимой черте
Я помню двух девочек, город ночной
Я помню двух девочек, город ночной…
В ту зиму вы поздно спектакли кончали.
Тост, услышанный в Дагестане
Мы не боимся сутки
Подряд пропить до новых.
Я очень тоскую
Я очень тоскую,
Я б выискать рад
Новогодняя ночь в Токио
Новогодняя ночь,
новогодняя ночь!
Был у меня хороший друг
Был у меня хороший друг —
Куда уж лучше быть, —
Отец
Все сердце у меня болит,
Что вдруг ты стал прихварывать,
Бомбежка по площадям
Сквозь облака сырые,
То на землю, то в воду,
Опыт верлибра
…Верлибр (фр.) — термин, определяющий широкий и недостаточно ясно очерченный круг явлений в стихосложении XX в.
К. Л. Э., т. VI, стр. 709
Напоминает море
Напоминает море — море.
Напоминают горы — горы.
Стекло тысячеверстной толщины
Стекло тысячеверстной толщины
Разлука вставила в окно твоей квартиры,
Красное и белое
Мне в этот день была обещана
Поездка в черные кварталы,
Три стихотворения
Умер друг у меня — вот какая беда…
Как мне быть — не могу и ума приложить.
Знамя
От знамен не прикуривают.
И не шутят под ними
Если родилась красивой
Если родилась красивой,
Значит, будешь век счастливой.
Навеки врублен в память поколений
Навеки врублен в память поколений
Тот год в крови,
Фотография
Я твоих фотографий в дорогу не брал:
Все равно и без них — если вспомним — приедем.
Генерал
В горах этой ночью прохладно.
В разведке намаявшись днем,
Дожди
Опять сегодня утром будет
Почтовый самолет в Москву.
Да, мы живем, не забывая
Да, мы живем, не забывая,
Что просто не пришел черед,
Не сердитесь
Не сердитесь — к лучшему,
Что, себя не мучая,
Матери Бориса Горбатова
Даже не поверилось сначала:
Моряки, одесские ребята,
Самый храбрый
Самый храбрый — не тот, кто, безводьем измученный,
Мимо нас за водою карабкался днем,
Я не помню, сутки или десять
Я не помню, сутки или десять
Мы не спим, теряя счет ночам.
