Константи́н Миха́йлович Си́монов (имя при рождении — Кирилл; 15 [28] ноября 1915, Петроград, Российская империя — 28 августа 1979, Москва, СССР) — русский советский прозаик, поэт, драматург, киносценарист, общественный деятель, журналист и военный корреспондент. Герой Социалистического Труда (1974), лауреат Ленинской премии (1974) и шести Сталинских премий (1942, 1943, 1946, 1947, 1949, 1950). Участник боёв на Халхин-Голе (1939) и Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР[2].
186
Стихотворений
64
Лет жизни
Стихотворения
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Безыменное поле
Опять мы отходим, товарищ,
Опять проиграли мы бой,
Отъезд
Когда садишься в дальний поезд
И едешь на год или три,
Слава
За пять минут уж снегом талым
Шинель запорошилась вся.
В гостях у Шоу
Мы хозяина, кажется, утомили…
Пора уезжать — бьют часы на камине.
Когда на выжженном плато
Когда на выжженном плато
Лежал я под стеной огня,
Ни любви, ни тоски, ни жалости
Если бог нас своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Над Лаосом
Война не вписана в билеты
На этот рейс Аэрофлота,
Далеко на Востоке
Я там не был зимой.
Но я знаю: с утра
Атака
Когда ты по свистку, по знаку,
Встав на растоптанном снегу,
Старая солдатская
Как служил солдат
Службу ратную,
Летаргия
В детстве быль мне бабка рассказала
Об ожившей девушке в гробу,
Не пишется проза
…Не пишется проза, не пишется,
И, словно забытые сны,
Не лги — анатом
Не лги — анатом!
Скажи — патолог:
Первый снег в окно твоей квартиры
Первый снег в окно твоей квартиры
Заглянул несмело, как ребенок,
Суворов
П. Антокольскому
1. ОПАЛА 1798 год
До утра перед разлукой
До утра перед разлукой
Свадьба снилась мне твоя.
Всю жизнь любил он рисовать войну
Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Из дневника
Июнь. Интендантство.
Шинель с непривычки длинна.
Не сердитесь
Не сердитесь — к лучшему,
Что, себя не мучая,
Транссибирский экспресс
У этого поезда плакать не принято. Штраф.
Я им говорил, чтоб они догадались повесить.
Жил да был человек осторожный
Жил да был человек осторожный,
Осторожный
Друг-приятель
Едва ошибся человек,
Как сразу — им в привычку —
Осень, ветер, листья
Осень, ветер, листья — буры.
Прочной хочется еды.
Трубка после обеда
Трубка после обеда,
Конец трудового дня.
Куда ни глянешь
Куда ни глянешь — без призора,
Чуть от дороги шаг ступи,
Ночь перед бессмертием
Умер парень где-то
на земле Яванской
Я, перебрав весь год
Я, перебрав весь год, не вижу
Того счастливого числа,
Английское военное кладбище в Севастополе
Здесь нет ни остролистника, ни тиса.
Чужие камни и солончаки,
В Заволжье
Не плачь! — Все тот же поздний зной
Висит над желтыми степями.
Северная песня
Мужчине — на кой ему черт порошки,
Пилюли, микстуры, облатки.
Открытое письмо
Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Музыка
1
Я жил над школой музыкальной,
Дом друзей
Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,
Где и с горя, и с радости ты ночевал,
Танк
Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Бывает, слово «ненавижу»
Бывает, слово «ненавижу»
Звучит слабей, чем «не увижу».
Пехотинец
Уже темнеет. Наступленье,
Гремя, прошло свой путь дневной,
Капитану В. В. Михайличенко
Кто в будущее двинулся, держись,
Взад и вперед,
Дожди
Опять сегодня утром будет
Почтовый самолет в Москву.
Самих себя, да и печать
Самих себя, да и печать,
Нам научить бы отличать:
В домотканом, деревянном городке
В домотканом, деревянном городке,
Где гармоникой по улицам мостки,
Знамя
От знамен не прикуривают.
И не шутят под ними
Преуменьшающий беду
Преуменьшающий беду,
Чью тяжесть сам он понимает,
Чемодан
Как много чемодан потертый может
Сказать нам о хозяине своем,
Бомбежка по площадям
Сквозь облака сырые,
То на землю, то в воду,
Был у меня хороший друг
Был у меня хороший друг —
Куда уж лучше быть, —
Вновь тоскую последних три дня
Вновь тоскую последних три дня
Без тебя, мое старое горе.
Номера в Медвежьей Горе
— Какой вам номер дать? — Не все ль равно,
Мне нужно в этом зимнем городке —
Стекло тысячеверстной толщины
Стекло тысячеверстной толщины
Разлука вставила в окно твоей квартиры,
Чужая душа
Дурную женщину любил,
А сам хорошим парнем был,
Немец
В Берлине, на холодной сцене,
Пел немец, раненный в Испании,
Нет
Отбыв пять лет, последним утром он
В тюремную контору приведен.
В чужой земле и в городе чужом
В чужой земле и в городе чужом
Мы наконец живем почти вдвоем,
Вьетнам, зима семидесятого
1
Не спрашиваю, не выпытываю.
Ночной полет
Мы летели над Словенией,
Через фронт, наперекрест,
Наш политрук
Я хочу рассказать сегодня
О политруке нашей роты.
Словно смотришь в бинокль перевернутый
Словно смотришь в бинокль перевернутый —
Все, что сзади осталось, уменьшено,
Баллада о трех солдатах
Около монастыря Кассино
Подошли ко мне три блудных сына,
Орлы
Там, где им приказали командиры,
С пустыми карабинами в руках
Тигр
Я вдруг сегодня вспомнил Сан-Франциско,
Банкет на двадцать первом этаже
Часы дружбы
Недавно тост я слышал на пиру,
И вот он здесь записан на бумагу.
Самый храбрый
Самый храбрый — не тот, кто, безводьем измученный,
Мимо нас за водою карабкался днем,
Не раз видав, как умирали
Не раз видав, как умирали
В боях товарищи мои,
Осень
Когда в монгольские закаты,
Плывущие вдоль берегов,
Первая любовь
Первая глава
В пятнадцать лет – какие огорченья?
Да, мы живем, не забывая
Да, мы живем, не забывая,
Что просто не пришел черед,
Однополчане
Как будто мы уже в походе,
Военным шагом, как и я,
Любовь
Случается, в стране чужой
Среди людей сидишь, как свой,
Письмо из Аргентины
Пришло письмо из Аргентины
несчастной матери от сына.
В командировке
Он, мельком оглядев свою каморку,
Создаст командировочный уют.
Над черным носом нашей субмарины
Над черным носом нашей субмарины *
Взошла Венера — странная звезда.
Хозяйка дома
Подписан будет мир, и вдруг к тебе домой,
К двенадцати часам, шумя, смеясь, пророча,
Хибачи
В тонком доме над рекою
У хибачи греем руки.
Дежурка
Летчики — как летчики,
Свои ребята.
Опыт верлибра
…Верлибр (фр.) — термин, определяющий широкий и недостаточно ясно очерченный круг явлений в стихосложении XX в.
К. Л. Э., т. VI, стр. 709
Танк на выставке
Вот этот гусеничный зверь,
В заводских выкормленный безднах,
Каретный переулок
За окном пепелища, дома черноребрые,
Снова холод, война и зима…
Убей его (Если дорог тебе твой дом)
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Победитель
Памяти Николая Островского
1
Полярная звезда
Меня просил попутчик мой и друг,—
А другу дважды не дают просить,—
Семь километров
Семь километров северо-западнее Баин-Бурта
И семь тысяч километров юго-восточней Москвы,
Я знаю, ты бежал в бою
Я знаю, ты бежал в бою
И этим шкуру спас свою.
Рассказ о спрятанном оружии
Им пятый день давали есть
Соленую треску.
Военно-морская база в Майдзуре
Бухта Майдзура. Снег и чайки
С неба наискось вылетают,
Бывает иногда мужчина
Бывает иногда мужчина —
Всех женщин безответный друг,
На час запомнив имена
На час запомнив имена,—
Здесь память долгой не бывает,—
День рождения
Поздравляю тебя с днём рожденья,-
Говорю, как с ребенком:
Улыбка
Бывает — живет человек
и не улыбается,
Сын
Был он немолодой, но бравый;
Шел под пули без долгих сборов,
Не той, что из сказок
Не той, что из сказок, не той, что с пелёнок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
Я помню двух девочек, город ночной
Я помню двух девочек, город ночной…
В ту зиму вы поздно спектакли кончали.
Через двадцать лет
Пожар стихал. Закат был сух.
Всю ночь, как будто так и надо,
Я очень тоскую
Я очень тоскую,
Я б выискать рад
Я не могу писать тебе стихов
Я не могу писать тебе стихов
Ни той, что ты была, ни той, что стала.
Смерть друга
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Тот самый длинный день в году
Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Песня военных корреспондентов
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Дом в Вязьме
Я помню в Вязьме старый дом.
Одну лишь ночь мы жили в нем.
Вновь, с камнем памяти на шее
Вновь, с камнем памяти на шее,
Топлю в себе — тебя, война,
Новогодняя ночь в Токио
Новогодняя ночь,
новогодняя ночь!
Мы оба с тобою из племени
Мы оба с тобою из племени,
Где если дружить — так дружить,
Сыновьям
В разлуке были. Смерть видали.
Привыкли к скрипу костылей.
Я не помню, сутки или десять
Я не помню, сутки или десять
Мы не спим, теряя счет ночам.
Новогодний тост
Своей судьбе смотреть в глаза надо
И слушать точки и тире раций.
Предчувствие любви страшнее
Предчувствие любви страшнее
Самой любви. Любовь — как бой,
Дружба дружбой, а служба службой
«Дружба — дружбой, а служба — службой» —
Поговорка-то золотая,
Тоска
«Что ты затосковал?»
— «Она ушла».
Товарищу То Хыу
…который перевел
«Жди меня»
Сколько б ни придумывал фамилий
Сколько б ни придумывал фамилий
Мертвым из моих военных книг,
Возвращение в город
Когда ты входишь в город свой
И женщины тебя встречают,
Твой голос поймал я в Смоленске
Твой голос поймал я в Смоленске,
Но мне, как всегда, не везло —
Три стихотворения
Умер друг у меня — вот какая беда…
Как мне быть — не могу и ума приложить.
Слишком трудно писать
Слишком трудно писать из такой оглушительной дали.
Мать придет и увидит конвертов клочки:
Кукла
Мы сняли куклу со штабной машины.
Спасая жизнь, ссылаясь на войну,
Слепец
На виды видевшей гармони,
Перебирая хриплый строй,
Рукопись
Южанин рассказывает, как на Юге
Семь лет провел на войне.
Я много жил в гостиницах
Я много жил в гостиницах,
Слезал на дальних станциях,
Старик
Весь дом пенькой проконопачен прочно,
Как корабельное сухое дно,
Майор привез мальчишку на лафете
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
Барашек родился хмурым осенним днем
Барашек родился хмурым осенним днем
И свежим апрельским утром стал шашлыком,
Как говорят, тебя я разлюбил
Как говорят, тебя я разлюбил,
И с этим спорить скучно и не надо.
Пусть прокляну впоследствии
Пусть прокляну впоследствии
Твои черты лица,
Чтобы никогда не думала
Чтобы никогда не думала,
Что ты связан с ней порукою,
Тринадцать лет, Кино в Рязани
Тринадцать лет. Кино в Рязани,
Тапер с жестокою душой,
Далекому другу
И этот год ты встретишь без меня.
Когда б понять ты до конца сумела,
Митинг в Канаде
Я вышел на трибуну, в зал,
Мне зал напоминал войну,
Ненужные воспоминания
Ненужные воспоминания
Придут, когда их не зовут,
Поручик
Уж сотый день врезаются гранаты
В Малахов окровавленный курган,
Три точки
Письмо в Нью-Йорк, товарищу…
Мой безымянный друг, ну как вы там?
Золотые рыбки
Рядом с кухней отеля «Миако»,
Где нас кормят морской капустой,
Мальчик
Когда твоя тяжелая машина
Пошла к земле, ломаясь и гремя,
Механик
Я знаю, что книгами и речами
Пилота прославят и без меня.
Красное и белое
Мне в этот день была обещана
Поездка в черные кварталы,
Изгнанник
Нет больше родины. Нет неба, нет земли.
Нет хлеба, нет воды. Все взято.
Генерал
В горах этой ночью прохладно.
В разведке намаявшись днем,
Умирают друзья, умирают
Умирают друзья, умирают…
Из разжатых ладоней твоих
Зима сорок первого года
Зима сорок первого года —
Тебе ли нам цену не знать!
Мурманские дневники
У окружкома на виду
Висела карта. Там на льду
В Гуйлине
Мне сегодня всю ночь не лежится,
не спится
Анкета дружбы
По-разному анкеты
На дружбу заполняют
Встреча на чужбине
Фронтовой бригаде Театра
имени Ленинскою комсомола
Улица Сакко и Ванцетти
Ты помнишь, как наш город бушевал,
Как мы собрались в школе на рассвете,
Фотография
Я твоих фотографий в дорогу не брал:
Все равно и без них — если вспомним — приедем.
У огня
Кружится испанская пластинка.
Изогнувшись в тонкую дугу,
Над сном монастыря девичьего
Над сном монастыря девичьего
Все тихо на сто верст окрест.
Сверчок
Мы довольно близко видели смерть
и, пожалуй, сами могли умереть,
Вагон
Есть у каждого вагона
Свой тоннаж и габарит,
Я в эмигрантский дом попал
Я в эмигрантский дом попал
В сочельник, в рождество.
Не тут, так там
Все было: страшно и нестрашно,
Казалось, что не там, так тут…
Навеки врублен в память поколений
Навеки врублен в память поколений
Тот год в крови,
Казбек
Я наконец приехал на Кавказ,
И моему неопытному взору
Самый первый
Рассвет. Еще не знаем ничего.
Обычные «Последние известия»…
Деревья
У нас была юрта с дырявой крышей,
с поющим в щели сверчком.
Переправа через Янцзы
Мы плывем на лодке через Янцзы —
Голубую реку,
В корреспондентском клубе
Опять в газетах пишут о войне,
Опять ругают русских и Россию,
Телеграмма
Всегда назад столбы летят в окне.
Ты можешь уезжать и возвращаться,
Плюшевые волки
Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Жди меня, и я вернусь
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Тост, услышанный в Дагестане
Мы не боимся сутки
Подряд пропить до новых.
Вот тебе и семьдесят, Самед
Вот тебе и семьдесят, Самед!
Молодому, дерзкому и нежному.
Всё лето кровь не сохла на руках
Всё лето кровь не сохла на руках.
С утра рубили, резали, сшивали.
Мне хочется назвать тебя женой
Мне хочется назвать тебя женой
За то, что так другие не назвали,
Иван да Марья
1
Дорогая Марья Петровна!
Я схоронил любовь и сам себя обрек
Я схоронил любовь и сам себя обрек
Быть памятником ей. Над свежею могилой
Мы не увидимся с тобой
Мы не увидимся с тобой,
А женщина еще не знала;
Когда со мной страданьем
Когда со мной страданьем
Поделятся друзья,
Я, верно, был упрямей всех
Я, верно, был упрямей всех.
Не слушал клеветы
Ледовое побоище
Глава Первая
Всю ночь гремела канонада,
Фляга
Когда в последний путь
Ты отправляешь друга,
То недосуг
То недосуг
самих себя
Я пил за тебя под Одессой в землянке
Я пил за тебя под Одессой в землянке,
В Констанце под черной румынской водой,
Песня о веселом репортере
Оружием обвешан,
Подкравшись по тропе,
Отец
Все сердце у меня болит,
Что вдруг ты стал прихварывать,
Три брата
Россия, Родина, тоска…
Ты вся в дыму, как поле боя.
Сын артиллериста
Был у майора Деева
Товарищ — майор Петров,
Ты говорила мне люблю
Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
Разведка
Светлой памяти Георгия Добровольского, Владислава Волкова, Виктора Пацаева
Начинена огнем земля;
Товарищ
Вслед за врагом пять дней за пядью пядь
Мы по пятам на Запад шли опять.
Напоминает море
Напоминает море — море.
Напоминают горы — горы.
Матери Бориса Горбатова
Даже не поверилось сначала:
Моряки, одесские ребята,
Пять страниц
В ленинградской гостинице,
в той, где сегодня пишу я,
Родина
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Если родилась красивой
Если родилась красивой,
Значит, будешь век счастливой.
Футон
Чтоб ты знала жестокие
Наши мучения,
Жены
Последний кончился огарок,
И по невидимой черте
Сказка о городе Пропойске
Когда от войны мы устанем,
От грома, от пушек, от войск,
