1 Говорят, хевсур Апшина, Воин из селенья Бло, Из Миндодаури рода, Что добро забыл, что — зло. Грабит верных и неверных, Рубит мужа и жену, Дом сокровищами полнит, Словно царскую казну. Говорят еще — Апшины Есть сильнейший: Гоготур. От мизинца Гоготура Навзничь грохнется хевсур. Да и царь про Гоготура Рек: «Он тысячи сильней! Стоит тысячи друзей он, Стоит тысячи мужей! Сердце у него — железо, И железная рука. Сколько раз под нею стлался Враг, бесчисленней песка! Он в бою подобен смерти, Он, как смерть, неуязвим. С Гоготуром биться — биться С смерти ангелом самим. Как волна играет лодкой — Так играет он врагом. Нет сомнения: сей воин Бранным ангелом ведом». Царь не раз просил: «Останься! Ты мне друг — как ни один!» Но ответ был неизменный: «Царь! Не вынесу долин! Если на меня не дует Горным ветром — дел не жди! Сердце плачет, и не хочет Плоть ни хлеба, ни воды. Рта и вовсе не открою! Буду стыть и цепенеть. Мне одна дорога — горцем Жить и горцем умереть. Есть печаль у Гоготура: Стали недруги смирны! Но у истинного пшава Дело есть и без войны!» Говорит: «Одной породы Меч с косой — что брат с сестрой! Поработаем! Разбоем Жив не будет род людской». Ни единого упрека В целой Грузии ему. А не то, чтобы безлунной Ночью — вырывать суму! Ломит он платан столетний, На плечи кладет, как трость, И, попыхивая трубкой, В дом несет — чтоб грелся гость. Или, возвратясь с оленем, — Сдался, леса властелин! — Взяв пандури на колени, Сумерничает один. И звенит его пандури, И дымит его табак, Щиплет струны смуглый палец, Сыплет золотом очаг. Запоет — ей-ей на балках Потолок не улежит! А ногой еще притопнет — Вся-то Пшавия дрожит! 2 Три у женщины приметы: Говорок быстрей воды, Пол-ума (и тот с безумьем Схож) и страсти без узды. Денно-нощно, нощно-денно Мелет, мелет языком: Просит подвигов у мужа — Ими хвастаться потом. Кроме «славы», нету слова В малом доме между скал. Будь супруг ее хоть вором — Только бы мечом махал! Только бы ружья не ржавил! Жеребца не жарил зря. Только бы жену забавил Платьем красным, как заря! Подступает к Гоготуру: «Муж, на что тебе твой щит? Раз к домашнему порогу Хуже хворого пришит!» И опять героя точит: «Муж, на что тебе твой меч? Погляди: слезами плачет! Хочет голову отсечь! Собирай оброк с хевсуров, Грабь чеченца на горе! Говорят, что у Апшины, Конь — что рыба в серебре!» — «Женщина, — ей муж, — что мелешь? Худо с разумом твоим! Ты с воителем венчалась, Не с грабителем ночным. Чем язык чесать о зубы — Шерсть чеши да лен чеши! Худородная, что можешь Знать про ружья и мечи! Чем безумствовать речами — Хоть чулок вяжи с умом! Лишь тогда рубиться свято, Коли рубишься с врагом! Царь пока не кинул клича: — Враг напал! Пора в поход! За плечами Гоготура Сдвинься, Пшавии народ! — До тех пор не будет крови Гоготурову мечу. Страшной кровью — братней кровью Славного не омрачу! Было ли, чтобы татарин На скамье меня нашел? Как гиена на джейранов, На татарина я шел! Я о вражеские спины Семь мечей — восьмой визжал! — Целых восемь иступил я, А девятый был — кинжал. Женщина, коль ты не демон, Устыдись своих словес!» — «Я о том скорблю, что дому Пользы мало от чудес! Слава — слабая одёжка, Варево пустое — честь. Сто порубленных татарских Спин — их с солью будешь есть? Ну-ка, кроме ран на теле, Что домой принес с войны? В добром имени — что проку, Коли руки не полны?» Сильно огорчился воин; Меч берет (возьмет и щит), Лыком липовым потуже К поясу его крепит, Щит налево взял, направо Ружьецо — как есть бревно Стопудовое! — и дуре Молвил слово таково: «Как сказала — так и будет! Без добычи не вернусь!» Может, видели, как ехал, Чуть посмеиваясь в ус? 3 Мимо гор в зеленых шубах, Мимо вод, бегущих в ширь, По фиалковым глазочкам Едет, едет богатырь. Едет он землею пшавской, Первой зеленью лесной, Едет Пшавией весенней, Едет Пшавии весной. У лесного населенья Точно сговор в этот день: Древо клонится к оленю, К древу тянется олень. Птицы так щебечут сладко, Что растаял и ледник. Только у одной Арагвы — Грозный говор, черный лик. Мчит, раздутая снегами, Раздробившая броню, Полными горстями брызжа В очи горцу и огню. Глянь, из-за Копала-камня Богатырь — скалы облом! — Словно оползень тяжелый, Продвигается с конем. А навстречу, глянь, на лурдже Стройном: на коне — синей Синей тучи! (Всадник — лурджи, Лурджа — всадника стройней.) Богатырь другой в черкеске Красной — что твоя заря! Хороши на поле красном Щит и меч богатыря! Он поет — все горы вторят! Знать, и впрямь непобедим! Свищут конские подковы По камням береговым. Всадник видит Гоготура, Устремляется — смотри! — И уже вплотную стали Кони и богатыри. С руганью занесши меч свой, Им всю местность осияв: «Пшав, сдавай свое оружье! Мирному без нужды, пшав! Я — Апшина! (И вторично Выругавшись — что твой гром!) Сказанному — покорися! Либо повторю — мечом!» Думает силач: «Прикинусь Кротким, к братству воззову! Как откликнется Апшина На склоненную главу?» — «Друг, одумайся! Иль впрямь я — Грязь, ногам твоим — навоз? Тоже женщиною вскормлен! Чай, не на навозе взрос! Брат, одумайся! Коль впрямь ты — Богатырь, как можешь, брат, Мирного лишить оружья? Или Бог тебе не свят? Без меча — как покараю? Без меча — как пощажу? Родичеву ругань: — Тряпка! — Без щита чем отражу? Коли свят тебе, Апшина, Бог — хоть шапку мне оставь! Не пускай меня без шапки, Сдавшегося не бесславь! Человек ты громкой славы, Муж, прославленный кругом. Обойдись со мной по-братски — Станет брат тебе рабом». Закипел Апшина: «Много Разговариваешь, пшав! Меч снимай, снимай и шапку! Кто сильнее — тот и прав! Ты за целую неделю Первый будешь мне барыш. Щит давай, давай ружье мне, — Не то землю обагришь! Либо пнем слетишь в Арагву! По весне вода черна. Пусть бревном тебя сосновым Мчит арагвская волна!» Отдал Гоготур хевсуру Щит-свой-звон и меч-свой-вес. И уздечки на утеху Не оставил живорез! Вороного шпорой тронул, Конь что молния взвился! Тут у Гоготура лопнул Гнев: «Глядите, небеса! Гляньте, скалы, гляньте, горы, Бурная, замедли течь! — На грабителя, у брата Вырвавшего щит и меч! Гляньте, горы, гляньте, скалы — Как с седельца сволоку, — Как об этот самый камень Этот череп истолку!» Схвачен вор и опрокинут, Богатырским боем бит, Связан и, середь дороги Кинут, идолом лежит. Стал лежачему стоячий Речь держать: «Презренный тать! Как с купцом хевсурским, думал С Гоготуром совладать? На протянутую руку — Вор — ответивший мечом, Подавай сюда чеканный Меч! — мой меч! и мой шелом! Мой и конь! моя и сбруя! Мой и щит! моя броня! Кто мечом махал на брата — Ниже праха для меня». «Пощади! — ему Апшина, От расправы побелев Дозелена, а от гнева Дочерна позеленев. — Обознался я — помилуй! Промахнулся я — прости! Ты мне рухлядью помнился, Глиною в моей горсти. Мощи нет твоей превыше, Грудь твоя — скалы ребро. Побратаемся, могучий! Выпьем дружбы серебро! А потом, во имя дружбы, — Стыдно мне, лежу в пыли! — Брат, верни мое оружье Или им же заколи!» — «Что, легко (ему — каратель) Проходимцу свой шелом Отдавать? Кинжал и меч свой Зреть на поясе чужом?» «Либо возврати оружье, Либо им же и убей! Поумнел, во прахе лежа? Образумился, злодей? Чем от перса и от турка Грузию оберегать — Путника разоружаешь? И тебя — грузином звать? И чего ты, скверный, рыщешь, Словно дух бесплотный, дом Потерявший! Вор несытый С уворованным кулем! Голоден — сказал бы прямо, Досыта бы накормил. Но — чтоб мирного ограбить! Или Бога позабыл? А без Бога — хоть бы горы Серебра — какой в них прок? Если же подраться хочешь — Меч на поясе высок. Меньше щебня под ногами, Чем у Грузии врагов! На единого грузина — Войско в тысячу голов! Бей их справа, бей их слева! Меч сломал — другой достань! Правая изныла — левой! Меч не стал — рукой достань! Бей неверных, как баранов! Рассыпай врагов, как вихрь! Первый молвлю, что достоин Ты доспехов боевых. Но тому, кто мирных грабит, Кому кротость не кротка — Нет убора головного, Кроме женского платка. Грабил ты войны не знавших, Грабил старцев и детей, Не встречал ты рук железных И железных челюстей! Не хочу твоих доспехов — Опозорился б мой кров! Мало ли у Гоготура В доме ружей и щитов? И коня возьми обратно! Будешь, муж непобедим, Мужеством своим хвалиться — Похвалися и моим. Но тебя крестом Хахматским И Копала-камнем — свят! — Заклинаю: все, как было, Говори, хевсурский брат!» Развязал Апшине руки, На ноги поставил, щит Подает. Апшина — синий, Весь заплаканный стоит. «Горе, горе мне, Апшине, Вору из селенья Бло! Я, как зверь, уйду в пещеру! Но за все твое добро Дай тебя облобызаю!» Тут, словца не говоря, Гоготур Апшину обнял, Богатырь — богатыря. Младший из сумы ковровой Спешно достает бурдюк, Сели наземь, сели рядом — С младшим — старший, с другом — друг. Тут Апшина рог наполнил, Руку поднял, око взвел: «Ты дотоль живи и здравствуй, Пока небо поит дол, Пока солнце греет землю, Пока ночь идет за днем, Пока лес весною зелен, Пока высь дружит с орлом, Пока разом пуда соли Не притащит муравей… Да умножит крест Лашарский Подвиги руки твоей!» «Да спасут тебя святые! — Гоготур ему, с душой. А что крепок ты — изведал Нынче собственной рукой. Злому демону не следуй, Злого дела не твори, И продлит Господь меж нами Разговоры и пиры». Настрогал хевсур кинжалом Серебра в вино — залог Верной службы, вечной дружбы — Каждый осушил свой рог. Славно пили, складно пели, И, Арагвы на краю, Разошлися побратимы Каждый в сторону свою. 4 Тишь и темень. Спит грузинский Край, Георгием храним. Снеговые, ледяные Горы бодрствуют над ним, Не зеленые — от века, Не зеленые — вовек. По отвесам — турьи тропы: Зверя вековечный бег. Только шуму, что гневливой Речки плеск, да треснет сук. Вдруг вся спящая деревня Вздрогнула! — в ворота стук. «Открывай, жена, не медля! Муж пришел — жена встает! Спать не время, вражье семя! Сам Апшина у ворот! Будет спать тебе, обуза! Принимай коня и щит! Не то крест тебя Хахматский Милости своей лишит! Уж мечом не опояшусь И щита не подыму! Кого первого завидишь — Щит и меч отдай тому. И коня отдай в придачу, Только платы не взимай! Кого первого завидишь — И коня тому отдай! Чем война была мне, хвату, Стала хворому — постель. Злая хворь во мне, хевсурам Не знакомая досель». Третий месяц на исходе, Тверже мертвого лежит. От его сердечных стонов Дом дрожит, земля дрожит. Утаить — обет нарушить, Рассказать — живым зарыть. Вот и мается, не в силах — Рассказать, не в силах — скрыть. Долго думал — скоро сделал: Лег богатым — нищим встал, Что содеял — то поведал, Был неверным — верным стал. 5 Горный праздник у хевсуров: Жарит вертел, льет бурдюк. Вон богатые врагами. Горцы: Минди и Мацук. Вот и Хинча бесподобный. Одаль женское родство Смотрит скромными глазами — Каждая на своего. На земле — голов бараньих, Что людских в войну голов! Чу! Молельщика Апшины — Хевисбери — слышен зов: «Буди милостив, Георгий, К царству древнему грузин! Даруй мощь его народам! Чтоб не счесть его дружин! Буди милостив, Георгий, К верной Грузии своей! Чтобы не было под небом Края — Грузии славней!» * * * Говорят, в последнем доме Горного селенья Бло Полнолунными ночами Кто-то стонет тяжело. Бесконечный, заунывный Стон, пугающий зарю: «Горе, горе мне! Увы мне, Мертвому богатырю».