Мари́на Ива́новна Цвета́ева (26 сентября [8 октября] 1892[5], Москва, Российская империя — 31 августа 1941, Елабуга, Татарская АССР, СССР) — русская поэтесса[6][7] Серебряного века, прозаик, переводчица.
1350
Стихотворений
49
Лет жизни
Стихотворения
В глубокий час души
В глубокий час души,
В глубокий — ночи…
Не с серебром пришла
Не с серебром пришла,
Не с янтарем пришла, —
Масляница широка
Масляница широка!
Масляницу за бака!
Утро. Надо чистить чаши
Утро. Надо чистить чаши,
Надо розы поливать.
Обидел и обошел
Обидел и обошел?
Спасибо за то, что — стол
Обвела мне глаза кольцом
Обвела мне глаза кольцом
Теневым — бессонница.
Ицхок Лейбуш Перец Сердце
С сердцем чистым и горячим
Этот мальчик взрос.
Ты тогда дышал и бредил Кантом
Ты тогда дышал и бредил Кантом.
Я тогда ходила с красным бантом.
Поколенью с сиренью
Поколенью с сиренью
И с Пасхой в Кремле,
Лютая юдоль
Лютая юдоль,
Дольняя любовь.
Что же! Коли кинут жребий
— Что же! Коли кинут жребий —
Будь, любовь!
Дитя и собака
Ребенок — великое счастье в доме,
Сокровище! Праздник! Звезда во мгле!
Русской ржи от меня поклон
Русской ржи от меня поклон,
Полю, где баба застится…
Молодую рощу шумную
Молодую рощу шумную —
Дровосек перерубил.
Челюскинцы
Челюскинцы! Звук —
Как сжатые челюсти.
И сказал Господь
И сказал Господь:
— Молодая плоть,
Раковина
Из лепрозария лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла
Над черною пучиной водною
Над черною пучиной водною —
Последний звон.
Посылка к маленькой сигарере
Не ждет, не ждет мой кучер нанятый,
Торопит ветер-господин.
Только в очи мы взглянули — без остатка
Только в очи мы взглянули — без остатка,
Только голос наш до вопля вознесен —
Целому морю — нужно все небо
Целому морю — нужно все небо,
Целому сердцу — нужен весь Бог.
Иван Франко «Сыплет, сыплет, сыплет снег»
Сыплет, сыплет, сыплет снег.
Над равниною бесплодной
На што мне облака и степи
На што мне облака и степи
И вся подсолнечная ширь!
Рябину рубили
Рябину
рубили
Лорд Байрон! — Вы меня забыли
Лорд Байрон! — Вы меня забыли!
Лорд Байрон! — Вам меня не жаль?
На крыльцо выхожу слушаю
На крыльцо выхожу — слушаю,
На свинце ворожу — плачу.
Ricordo Di Tivoli (Воспоминание о Тиволи)
Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила…
Андрей Шенье взошел на эшафот,
А я живу — и это страшный грех.
Стук в дверь
Сердце дремлет, но сердце так чутко,
Помнит все: и блаженство, и боль.
Дикая воля
Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Волшебство немецкой феерии
Волшебство немецкой феерии,
Темный вальс, немецкий и простой…
Зверю — берлога
Зверю — берлога,
Страннику — дорога,
Kамерата (Его любя сильней, чем брата)
«Аu moment оu je me disposais ? monter l’escalier, voil? qu’une femme, envelop?e dans un manteau, me saisit vivement la main et l’embrassa».
Prokesh-Osten. «Mes relations avec le duc de Reichstadt».[1]
Пустыней Девичьего Поля
Пустыней Девичьего Поля
Бреду за ныряющим гробом.
Веками, веками
Веками, веками
Свергала, взводила.
Памяти Г. Гейне (Хочешь не хочешь — дам тебе знак)
Хочешь не хочешь — дам тебе знак!
Спор наш не кончен — а только начат!
Дитя разгула и разлуки
Дитя разгула и разлуки,
Ко всем протягиваю руки.
Белая гвардия, путь твой высок
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок.
Следующей
Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, —
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сем.
В лоб целовать — заботу стереть
В лоб целовать — заботу стереть.
В лоб целую.
Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
Как разгораются — каким валежником
Как разгораются — каким валежником!
На площадях ночных — святыни кровные!
Анне Ахматовой
Узкий, нерусский стан —
Над фолиантами.
Стройте и пойте стройку
Стройте и пойте стройку!
. . . . . . . . . . . .
Брат
Раскалена, как смоль:
Дважды не вынести!
И было сразу обаянье
И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. —
