Мари́на Ива́новна Цвета́ева (26 сентября [8 октября] 1892[5], Москва, Российская империя — 31 августа 1941, Елабуга, Татарская АССР, СССР) — русская поэтесса[6][7] Серебряного века, прозаик, переводчица.
1350
Стихотворений
49
Лет жизни
Стихотворения
Что же! Коли кинут жребий
— Что же! Коли кинут жребий —
Будь, любовь!
Курлык
Детство: молчание дома большого,
Страшной колдуньи оскаленный клык;
Aeternum vale (Прощай навеки)
Aeternum vale! Сброшен крест!
Иду искать под новым бредом
Зеленое ожерелье
Целый вечер играли и тешились мы ожерельем
Из зеленых, до дна отражающих взоры, камней.
Потусторонним
Потусторонним
Залом царей.
Марина! Спасибо за мир
— Марина! Спасибо за мир!
Дочернее странное слово.
На льдине
На льдине —
Любимый,
Распятие
Ты помнишь? Розовый закат
Ласкал дрожащие листы,
Много храмов разрушил
Много храмов разрушил,
А этот — ценней всего.
Любовь! Любовь! Куда ушла ты
Любовь! Любовь! Куда ушла ты?
— Оставила свой дом богатый,
Все великолепье
Все великолепье
Труб — лишь только лепет
Идите же, Мой голос нем
Идите же! — Мой голос нем
И тщетны все слова.
Не ветром ветреным — до — осени
Не ветром ветреным — до — осени
Снята гроздь.
У тонкой проволоки над волной овсов
У тонкой проволоки над волной овсов
Сегодня голос — как тысяча голосов!
Уж и лед сошел, и сады в цвету
Уж и лед сошел, и сады в цвету.
Богородица говорит сынку:
Молитва в столовой
Самовар отшумевший заглох;
Погружается дом в полутьму.
Нежно-нежно, тонко-тонко
Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Тише, хвала
Тише, хвала!
Дверью не хлопать,
Молоко на губах не обсохло
Молоко на губах не обсохло,
День и ночь в барабан колочу.
И разжигая во встречном взоре
И разжигая во встречном взоре
Печаль и блуд,
Облака — вокруг
Облака — вокруг,
Купола — вокруг,
Нет! Еще любовный голод
Нет! Еще любовный голод
Не раздвинул этих уст.
Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли!
К Софии Парнок
Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли!
Недоумение
Как не стыдно! Ты, такой не робкий,
Ты, в стихах поющий новолунье,
Божественно и безоглядно
Божественно и безоглядно
Растет прибой
Летом
— «Ася, поверьте!» и что-то дрожит
В Гришином деланном басе.
Не колесо громовое
Не колесо громовое —
Взглядами перекинулись двое.
Елисавета Багряна Правнучка
Нет ни прародительских портретов,
Ни фамильных книг в моем роду.
Мальчиком, бегущим резво я предстала Вам
Мальчиком, бегущим резво,
Я предстала Вам.
Баярд
За умноженьем — черепаха,
Зато чертенок за игрой,
Возьмите всё, мне ничего не надо
Возьмите всё, мне ничего не надо.
И вывезите в. . . . . .
Вкрадчивостию волос
Вкрадчивостию волос:
В гладь и в лоск
В глубокий час души
В глубокий час души,
В глубокий — ночи…
Как простор наших горестных нив
Как простор наших горестных нив,
Вы окутаны грустною дымкой;
И кто-то, упав на карту
И кто-то, упав на карту,
Не спит во сне.
С головою на блещущем блюде
С головою на блещущем блюде
Кто-то вышел. Не я ли сама?
Ицхок Лейбуш Перец Сердце
С сердцем чистым и горячим
Этот мальчик взрос.
Двух станов не боец, а если гость случайный
«Двух станов не боец, а только гость случайный…»
Двух станов не боец, а — если гость случайный —
Поцелуйте дочку
«Поцелуйте дочку!»
Вот и все. — Как скупо! —
Пожалей
— Он тебе не муж? — Нет.
Веришь в воскрешенье душ? — Нет.
Что видят они? — Пальто
Что видят они? — Пальто
На юношеской фигуре.
И если руку я даю
И если руку я даю —
То погадать — не целовать.
Нет, легче жизнь отдать, чем час
«День — для работы, вечер — для беседы, а ночью нужно спать».
Нет, легче жизнь отдать, чем час
Были огромные очи
Были огромные очи:
Очи созвездья Весы,
И призвал тогда Князь света — Князя тьмы
И призвал тогда Князь света — Князя тьмы,
И держал он Князю тьмы — такую речь:
Вы столь забывчивы, сколь незабвенны
Вы столь забывчивы, сколь незабвенны.
— Ах, Вы похожи на улыбку Вашу! —
Есть колосья тучные, есть колосья тощие
Есть колосья тучные, есть колосья тощие.
Всех — равно — без промаху — бьет Господен цеп.
Трудно и чудно — верность до гроба
Трудно и чудно — верность до гроба!
Царская роскошь — в век площадей!
Только в очи мы взглянули — без остатка
Только в очи мы взглянули — без остатка,
Только голос наш до вопля вознесен —
Песня поется, как милый любится
Песня поется, как милый любится:
Радостно! — Всею грудью!
Она подкрадётся неслышно
Она подкрадётся неслышно —
Как полночь в дремучем лесу.
Если душа родилась крылатой
Если душа родилась крылатой —
Что ей хоромы — и что ей хаты!
Лорд Байрон! — Вы меня забыли
Лорд Байрон! — Вы меня забыли!
Лорд Байрон! — Вам меня не жаль?
Красною кистью рябина зажглась
Красною кистью
Рябина зажглась.
Над вороным утесом
Над вороным утесом —
Белой зари рукав.
Безнадежно-взрослый Вы
Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!
Вы дитя и Вам нужны игрушки,
Сказки Соловьева
О, эта молодость земная!
Все так старо — и все так ново!
Последняя прелесть
Последняя прелесть,
Последняя тяжесть:
Наконец-то встретила
Наконец-то встретила
Надобного — мне:
Дитя разгула и разлуки
Дитя разгула и разлуки,
Ко всем протягиваю руки.
Москва! Какой огромный странноприимный дом!
Москва! Какой огромный
Странноприимный дом!
Пора снимать янтарь
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Под дождем
Медленный дождик идет и идет,
Золото мочит кудрей.
Придет весна и вновь заглянет
Придет весна и вновь заглянет
Мне в душу милыми очами,
Ты разбойнику и вору
Ты разбойнику и вору
Бросил славную корону,
Крутогорьями глаголь
Крутогорьями глаголь,
Колокольнями трезвонь:
Маленький домашний дух
Маленький домашний дух,
Мой домашний гений!
Важа Пшавела «Раненый барс»
Таял снег в горах суровых,
В долы оползни ползли.
Паром
Темной ночью в тарантасе
Едем с фонарем.
Други его — не тревожьте его
Други его — не тревожьте его!
Слуги его — не тревожьте его!
Тоска по Родине
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Не хочу ни любви, ни почестей
Не хочу ни любви, ни почестей:
— Опьянительны. — Не падка!
Не возьмешь мою душу живу
Не возьмешь мою душу живу,
Не дающуюся как пух.
В Кремле
Там, где мильоны звёзд-лампадок
Горят пред ликом старины,
Моя песня и я
Еще я молод! Молод! Но меня:
Моей щеки румяной, крови алой —
В чужой лагерь
«Да, для вас наша жизнь действительно в тумане».
Разговор 20-гo декабря 1909
Молчи, богемец, Всему конец
Молчи, богемец! Всему конец!
Живите, другие страны!
С Новым Годом, Лебединый стан
С Новым Годом, Лебединый стан!
Славные обломки!
Старуха
Слово странное — старуха!
Смысл неясен, звук угрюм,
Други! Братственный сонм
Други! Братственный сонм!
Вы, чьим взмахом сметен
Perpetuum Mobile (вечно движущееся)
Как звезды меркнут понемногу
В сияньи солнца золотом,
Думалось, будут легки
Думалось: будут легки
Дни — и бестрепетна смежность
Мальчик-бред
Алых роз и алых маков
Я принес тебе букет.
Емче органа и звонче бубна
Емче органа и звонче бубна
Молвь — и одна для всех:
Буду выспрашивать воды широкого Дона
Буду выспрашивать воды широкого Дона,
Буду выспрашивать волны турецкого моря,
Венера
Сереже
1
Никола Ланков Исповедь
На этой земле я невольный жилец,
Зато самовольно ее не оставлю!
Пусть я лишь стих в твоем альбоме
Пусть я лишь стих в твоем альбоме,
Едва поющий, как родник;
Оба луча
Солнечный? Лунный? О мудрые Парки,
Что мне ответить? Ни воли, ни сил!
О, его не привяжете
О, его не привяжете
К вашим знакам и тяжестям!
Ты меня никогда не прогонишь
Ты меня никогда не прогонишь:
Не отталкивают весну!
Куст
1
Что нужно кусту от меня?
А девы — не надо
А девы — не надо.
По вольному хладу,
Вам грустно. — Вы больны
Ю.З.
Beau ténébreux! — Вам грустно. — Вы больны.
Древняя тщета течет по жилам
Древняя тщета течет по жилам,
Древняя мечта: уехать с милым!
Оставим это, Обещать одно
Оставим это. Обещать одно
Мне должен ты. Коль в жизни доведется
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звонят!
Заря малиновые полосы
Заря малиновые полосы
Разбрасывает на снегу,
Мореплаватель
Закачай меня, звездный челн!
Голова устала от волн!
Русской ржи от меня поклон
Русской ржи от меня поклон,
Полю, где баба застится…
Эпитафия (Забилась в угол, глядишь упрямо)
Л.А.Т.
На земле
Реквием
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день — печальный, говорят
Настанет день — печальный, говорят!
Отцарствуют, отплачут, отгорят,
Ты запрокидываешь голову
О. Э. Мандельштаму
Ты запрокидываешь голову —
Детская
Наша встреча была — в полумраке беседа
Полувзрослого с полудетьми.
Проста моя осанка
Проста моя осанка,
Нищ мой домашний кров.
К озеру вышла. Крут берег
К озеру вышла. Крут берег.
Сизые воды в снег сбиты,
Земное имя
Стакан воды во время жажды жгучей:
— Дай — или я умру! —
Минута
Минута: минущая: минешь!
Так мимо же, и страсть и друг!
Не называй меня никому
Не называй меня никому,
Я серафим твой, легкое бремя.
Не думаю, не жалуюсь, не спорю
Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Мама на даче
Мы на даче: за лугом Ока серебрится,
Серебрится, как новый клинок.
Прямо в эфир
Прямо в эфир
Рвется тропа.
Мне нравится, что вы больны не мной
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Был мне подан с высоких небес
Был мне подан с высоких небес
Меч серебряный — воинский крест.
Поэма лестницы
Короткая ласка
На лестнице тряской.
«Прости» волшебному дому
В неосвещенной передней я
Молча присела на ларь.
Хочешь знать, как дни проходят
Хочешь знать, как дни проходят,
Дни мои в стране обид?
Приключилась с ним странная хворь
О. Э. Мандельштаму
Приключилась с ним странная хворь,
Rouge et Bleue (Красное и голубое)
Девочка в красном и девочка в синем
Вместе гуляли в саду.
Привет из вагона
Сильнее гул, как будто выше — зданья,
В последний раз колеблется вагон,
Брат
Раскалена, как смоль:
Дважды не вынести!
Как сонный, как пьяный
Как сонный, как пьяный,
Врасплох, не готовясь.
Вдруг вошла Черной и стройной тенью
Вдруг вошла
Черной и стройной тенью
В день Благовещенья
В день Благовещенья
Руки раскрещены,
Наша совесть — не ваша совесть
Наша совесть — не ваша совесть!
Полно! — Вольно! — О всем забыв,
Орел и архангел! Господень гром
Орел и архангел! Господень гром!
Не храм семиглавый, не царский дом
Вы родились певцом и пажем
Вы родились певцом и пажем.
Я — с золотом в кудрях.
Август
Август — астры,
Август — звезды,
Семь холмов
Из цикла «Стихи о Москве»
Семь холмов — как семь колоколов!
Закинув голову и опустив глаза
Закинув голову и опустив глаза,
Пред ликом Господа и всех святых — стою.
Домики старой Москвы
Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Что ты любовь моя
Что ты любовь моя —
Пора бы знать.
Самоубийство
Был вечер музыки и ласки,
Всё в дачном садике цвело.
В мыслях об ином, инаком
В мыслях об ином, инаком,
И ненайденном, как клад,
«Аu moment оu je me disposais ? monter l’escalier, voil? qu’une femme, envelop?e dans un manteau, me saisit vivement la main et l’embrassa».
Prokesh-Osten. «Mes relations avec le duc de Reichstadt».[1]
Никто ничего не отнял
О. Э. Мандельштаму
Никто ничего не отнял!
Со мной не надо говорить
Со мной не надо говорить,
Вот губы: дайте пить.
Не быть тебе нулем
Не быть тебе нулем
Из молодых — да вредным!
Полотерская
Колотёры-молотёры,
Полотёры-полодёры,
Литературная — не в ней
Маяковскому
Литературная — не в ней
Ах, на гравюре полустертой
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Все братья в жалости моей
Все братья в жалости моей!
Мне жалко нищих и царей,
