Я подымаюсь по белой дороге, Пыльной, звенящей, крутой. Не устают мои легкие ноги Выситься над высотой. Слева – крутая спина Аю-Дага, Синяя бездна – окрест. Я вспоминаю курчавого мага Этих лирических мест. Вижу его на дороге и в гроте… Смуглую руку у лба… — Точно стеклянная, на повороте Продребезжала арба… — Запах – из детства – какого-то дыма Или каких-то племен… Очарование прежнего Крыма Пушкинских милых времен. Пушкин! – Ты знал бы по первому слову, Кто у тебя на пути! И просиял бы, и под руку в гору Не предложил мне идти. Не опираясь на смуглую руку, Я говорила б, идя, Как глубоко презираю науку И отвергаю вождя, Как я люблю имена и знамена, Волосы и голоса, Старые вина и старые троны, — Каждого встречного пса! Полуулыбки в ответ на вопросы, И молодых королей… Как я люблю огонек папиросы В бархатной чаще аллей. Марионеток и звон тамбурина, Золото и серебро, Неповторимое имя: Марина, Байрона и болеро, Ладанки, карты, флаконы и свечи Запах кочевий и шуб, Лживые, в душу идущие речи Очаровательных губ. Эти слова: никогда и навеки, За колесом – колею… Смуглые руки и синие реки, – Ах, – Мариулу твою! Треск барабана – мундир властелина — Окна дворцов и карет, Рощи в сияющей пасти камина, Красные звезды ракет… Вечное сердце свое и служенье Только ему, королю! Сердце свое и свое отраженье В зеркале… Как я люблю… Кончено. – Я бы уж не говорила, Я посмотрела бы вниз… Вы бы молчали, так грустно, так мило Тонкий обняв кипарис. Мы помолчали бы оба – не так ли? — Глядя, как где-то у ног, В милой какой-нибудь маленькой сакле Первый блеснул огонек. И – потому что от худшей печали Шаг – и не больше! – к игре, Мы рассмеялись бы и побежали За руку вниз по горе.