Царь, упившийся кипрским вином И украшенный красным кораллом, Говорил и кричал об одном, Потрясая звенящим фиалом. «Почему вы не пьете, друзья, Этой первою полночью брачной? Этой полночью радостен я, Я — доселе жестокий и мрачный. Все вы знаете деву богов, Что владела богатою Смирной И сегодня вошла в мой альков, Как наложница, робкой и смирной. Ее лилии были нежны, И, как месяц, печальны напевы. Я не видел прекрасней жены, Я не знал обольстительней девы. И когда мой открылся альков, Я, властитель, смутился невольно. От сверканья ее жемчугов Было взорам и сладко и больно. Не смотрел я на бледность лица, Не того мое сердце хотело, Я ласкал, я терзал без конца Беззащитное юное тело. Вы должны позавидовать мне, О друзья дорогие, о братья. Я услышал, сгорая в огне, Как она мне шептала проклятья. Кровь царицы, как пурпур, красна, Задыхаюсь я в темном недуге. И еще мне несите вина, Нерадиво-ленивые слуги». Царь, упившийся кипрским вином И украшенный красным кораллом, Говорил и кричал об одном, Потрясая звенящим фиалом.