Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921[7][8][9], Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, переводчик и литературный критик, путешественник, африканист. Первый муж Анны Ахматовой, отец Льва Гумилёва. Совершил две экспедиции по восточной и северо-восточной Африке в 1909 и 1913 годах. Был расстрелян 26 августа 1921 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева». Однако активное участие в заговоре подтверждено не было и 30 сентября 1991 года посмертно реабилитирован решением Верховного суда СССР[10]. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно.
549
Стихотворений
35
Лет жизни
Стихотворения
Помпей у пиратов
От кормы, изукрашенной красным,
Дорогие плывут ароматы
Девятнадцатый век
Трагикомедией — названьем «человек» —
Был девятнадцатый смешной и страшный век,
Дремала душа, как слепая
Дремала душа, как слепая,
Так пыльные спят зеркала,
Далеко мы с тобой на лыжах
Далеко мы с тобой на лыжах
Отошли от родимых сел.
В Вашей спальне
Вы сегодня не вышли из спальни,
И до вечера был я один,
Счастие
1.
Больные верят в розы майские,
Слова на музыку Давыдова
Я — танцовщица с древнего Нила,
Мне — плясать на песке раскаленном,
Мик
Африканская поэма
I
Тот, другой
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Renvoi
Еще ослепительны зори,
И перья багряны у птиц,
Во мраке безрадостном ночи
Во мраке безрадостном ночи,
Душевной больной пустоты
Акростих (Мощь и нега)
Мощь и нега —
Изначально!
Словно ветер страны счастливой
Словно ветер страны счастливой,
Носятся жалобы влюбленных.
Волшебная скрипка
Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка,
Не проси об этом счастье, отравляющем миры,
Живала Ниагара
Живала Ниагара
Близ озера Дели,
Либерия
Берег Верхней Гвинеи богат
Мёдом, золотом, костью слоновой,
У камина
Наплывала тень… Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,
Варвары
Когда зарыдала страна под немилостью Божьей
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
Деревья
Я знаю, что деревьям, а не нам
Дано величье совершенной жизни,
Предупрежденье
С японского
Мне отраднее всего
Семирамида
Светлой памяти И. Ф. Анненского
Для первых властителей завиден мой жребий,
Экваториальный лес
Я поставил палатку на каменном склоне
Абиссинских, сбегающих к западу, гор
Надпись на «Пути конквистадоров»
Вере Евгеньевне Аренс
Микель Анджело, великий скульптор,
Почтовый чиновник
Ушла… Завяли ветки
Сирени голубой,
Уходящей
Не медной музыкой фанфар,
Не грохотом рогов
Девушке
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
У ворот Иерусалима
У ворот Иерусалима
Ангел душу ждет мою,
Две розы
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Андрогин
Тебе никогда не устанем молиться,
Немыслимо-дивное Бог-Существо.
Моё прекрасное убежище
Моё прекрасное убежище —
Мир звуков, линий и цветов,
Гиена
Над тростником медлительного Нила,
Где носятся лишь бабочки да птицы,
Я верил, я думал
Сергею Маковскому
Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;
Внимали равнодушно мы
Внимали равнодушно мы
Волненью древнего размера,
Флоренция
О сердце, ты неблагодарно!
Тебе — и розовый миндаль,
Думы
Зачем они ко мне собрались, думы,
Как воры ночью в тихий мрак предместий?
Об озерах, о павлинах белых
Об озерах, о павлинах белых,
О закатно-лунных вечерах,
Нет тебя тревожней и капризней
Нет тебя тревожней и капризней,
Но тебе я предался давно,
Нигер
Я на карте моей под ненужною сеткой
Сочиненных для скуки долгот и широт,
Вилла Боргезе
Из камня серого иссеченные, вазы
И купы царственные ясени, и бук,
Надпись на книге «Колчан»
У нас пока единый храм,
Мы братья в православной вере,
Как путник, препоясав чресла
Надпись на переводе «Эмалей и камей» М. Л. Лозинскому
Как путник, препоясав чресла,
Адам
Адам, униженный Адам,
Твой бледен лик и взор твой бешен,
Кате Кардовской
Когда вы будете большою,
А я — негодным стариком,
Смерть
Есть так много жизней достойных,
Но одна лишь достойна смерть,
Песня о певце и короле
Мой замок стоит на утесе крутом
В далеких, туманных горах,
Посылка
Тебе, подруга, эту песнь отдам.
Я веровал всегда твоим стопам,
Потомки Каина
Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Рисунок акварелью
Пальмы, три слона и два жирафа,
Страус, носорог и леопард:
Нет, ничего не изменилось
Нет, ничего не изменилось
В природе бедной и простой,
Хиромант, большой бездельник
Хиромант, большой бездельник,
Поздно вечером, в Сочельник
Рассказ девушки
В вечерний час горят огни…
Мы этот час из всех приметим,
Снова море
Я сегодня опять услышал,
Как тяжелый якорь ползет,
На льдах тоскующего полюса
На льдах тоскующего полюса,
Где небосклон туманом стерт,
Мой час
Еще не наступил рассвет,
Ни ночи нет, ни утра нет,
На ступенях балкона
На ступенях балкона
Я вечером сяду,
Рим
Волчица с пастью кровавой
На белом, белом столбе,
Анакреонтическая песенка
Ты хочешь чтоб была я смелой?
Так не пугай, поэт, тогда
От всех заклятий Трисмегиста
От всех заклятий Трисмегиста —
Орфеевых алмазных слов
Ослепительное
Я тело в кресло уроню,
Я свет руками заслоню
Озеро Чад
На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Поэт
Я слышал из сада, как женщина пела,
Но я, я смотрел на луну.
Дня и ночи перемены
Дня и ночи перемены
Мы не в силах превозмочь!
Много в жизни моей я трудов испытал
Много в жизни моей я трудов испытал,
Много вынес и тяжких мучений,
Ты пожалела, ты простила
Ты пожалела, ты простила
И даже руку подала мне,
Я, что мог быть лучшей из поэм
Я, что мог быть лучшей из поэм,
Звонкой скрипкой или розой белою,
Императору
Призрак какой-то неведомой силы,
Ты ль, указавший законы судьбе,
На Дуксе ли, на Бенце ль я
На Дуксе ли, на Бенце ль я, —
Верхом на какаду,
Нежданно пал на наши рощи иней
Нежданно пал на наши рощи иней,
Он не сходил так много-много дней,
Пролетела стрела
Пролетела стрела
Голубого Эрота,
Канцона (В скольких земных океанах я плыл)
В скольких земных океанах я плыл,
Древних, веселых и пенных,
Никогда не сделаю я так
Никогда не сделаю я так:
Исповедать всем мои привычки.
Отъезжающему
Нет, я не в том тебе завидую
С такой мучительной обидою,
Ты говорил слова пустые
Ты говорил слова пустые,
А девушка и расцвела,
Левин, Левин, ты суров
Левин, Левин, ты суров,
Мы без дров,
Одиночество
Я спал, и смыла пена белая
Меня с родного корабля,
За что
О, что за скучная забота
Пусканье мыльных пузырей!
Заклинание
Юный маг в пурпуровом хитоне
Говорил нездешние слова,
