Гумилёв Николай Степанович
1886 - 1921

Гумилёв Николай Степанович

Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921[7][8][9], Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, переводчик и литературный критик, путешественник, африканист. Первый муж Анны Ахматовой, отец Льва Гумилёва. Совершил две экспедиции по восточной и северо-восточной Африке в 1909 и 1913 годах. Был расстрелян 26 августа 1921 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева». Однако активное участие в заговоре подтверждено не было и 30 сентября 1991 года посмертно реабилитирован решением Верховного суда СССР[10]. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно.

549

Стихотворений

35

Лет жизни

Стихотворения

Современность

Я закрыл Илиаду и сел у окна, На губах трепетало последнее слово,

О тебе

О тебе, о тебе, о тебе, Ничего, ничего обо мне!

Леопарди (Набросок)

О праздниках, о звоне струн, о нарде, О неумолчной радости земли

Встреча

Молюсь звезде моих побед, Алмазу древнего востока,

Ты не могла иль не хотела

Ты не могла иль не хотела Мою почувствовать истому,

Она говорила

Она говорила: «Любимый, любимый, Ты болен мечтою, ты хочешь и ждешь,

За часом час бежит и падает во тьму

За часом час бежит и падает во тьму, Но властно мой флюид прикован к твоему.

Пропавший день

Всю ночь говорил я с ночью, Когда ж наконец я лег,

За службу верную мою

За службу верную мою Пред родиной и комиссаром

Хиромант, большой бездельник

Хиромант, большой бездельник, Поздно вечером, в Сочельник

Синяя звезда

Я вырван был из жизни тесной, Из жизни скудной и простой,

Шестое чувство

Прекрасно в нас влюбленное вино И добрый хлеб, что в печь для нас садится,

Императору

Призрак какой-то неведомой силы, Ты ль, указавший законы судьбе,

Театр

Все мы, святые и воры, Из алтаря и острога

Пока бросает ураганами

Пока бросает ураганами Державный Вождь свои полки,

Рассыпающая звёзды

Не всегда чужда ты и горда И меня не хочешь не всегда,

Баллада (Пять коней подарил мне)

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер И одно золотое с рубином кольцо,

Средневековье

Прошел патруль, стуча мечами, Дурной монах прокрался к милой.

Возвращение (Анне Ахматовой)

Я из дому вышел, когда все спали, Мой спутник скрывался у рва в кустах,

В этом альбоме писать надо длинные

Наталье Владимировне Анненской В этом альбоме писать надо длинные, длинные строки, как нити.

Душа и тело

I Над городом плывет ночная тишь,

Всё ясно для чистого взора

Всё ясно для чистого взора: И царский венец, и суму,

Молитва мастеров

Я помню древнюю молитву мастеров: Храни нас, Господи, от тех учеников,

В пути

Кончено время игры, Дважды цветам не цвести.

Девушке

Мне не нравится томность Ваших скрещенных рук,

Искусство

Созданье тем прекрасней, Чем взятый материал

Сонет

Как конквиста́дор в панцире железном, Я вышел в путь и весело иду,

На далекой звезде Венере

На далекой звезде Венере Солнце пламенней и золотистей,

Когда внимали равнодушно мы

Когда внимали равнодушно мы Волненью величавого размера,

В шумном вихре юности цветущей

В шумном вихре юности цветущей Жизнь свою безумно я сжигал,

Ты говорил слова пустые

Ты говорил слова пустые, А девушка и расцвела,

Только глянет сквозь утесы

Только глянет сквозь утесы Королевский старый форт,

Два сна

I Весь двор усыпан песком,

Канцона (Как тихо стало в природе)

Как тихо стало в природе! Вся — зренье она, вся — слух.

В этот мой благословенный вечер

В этот мой благословенный вечер Собрались ко мне мои друзья,

Самоубийство

Улыбнулась и вздохнула, Догадавшись о покое,

Носорог

Видишь, мчатся обезьяны С диким криком на лианы,

Абиссиния

Между берегом буйного Красного Моря И Суданским таинственным лесом видна,

Избиение женихов

Только над городом месяц двурогий Остро прорезал вечернюю мглу,

Вечер (Как этот ветер грузен, не крылат)

Как этот ветер грузен, не крылат! С надтреснутою дыней схож закат.

Маргарита

Валентин говорит о сестре в кабаке, Выхваляет ее ум и лицо,

Баллада

Влюбленные, чья грусть как облака, И нежные, задумчивые леди,

Франции

Франция, на лик твой просветленный Я еще, еще раз обернусь,

Михаилу Леонидовичу Лозинскому

Над сим Гильгамешем трудились Три мастера, равных друг другу,

Вечер (За тридцать лет я плугом ветерана)

За тридцать лет я плугом ветерана Провел ряды неисчислимых гряд,

Мадагаскар

Сердце билось, смертно тоскуя, Целый день я бродил в тоске,

Купанье

Зеленая вода дрожит легко, Трава зеленая по склонам,

Царь, упившийся кипрским вином

Царь, упившийся кипрским вином И украшенный красным кораллом,

Я помню, я помню, носились тучи

Я помню, я помню, носились тучи По небу желтому, как новая медь,

Варвары

Когда зарыдала страна под немилостью Божьей И варвары в город вошли молчаливой толпою,

Какая странная нега

Какая странная нега В ранних сумерках утра,

Ветла чернела на вершине

Ветла чернела на вершине, Грачи топорщились слегка,

В моих садах

В моих садах — цветы, в твоих — печаль. Приди ко мне, прекрасною печалью

Вступление

Оглушенная ревом и топотом, Облеченная в пламя и дымы,

Читатель книг

Читатель книг, и я хотел найти Мой тихий рай в покорности сознанья,

Принцесса

В темных покрывалах летней ночи Заблудилась юная принцесса.

Фра Беато Анджелико

В стране, где гиппогриф веселый льва Крылатого зовет играть в лазури,

Двенадцатый год

Как будто год наш роковой двунадесятый возвращается.

В четыре руки

Звуки вьются, звуки тают… То по гладкой белой кости

Взгляните

Взгляните: вот гусары смерти! Игрою ратных перемен

Мне снилось

Мне снилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным взглядом,

Девятнадцатый век

Трагикомедией — названьем «человек» — Был девятнадцатый смешной и страшный век,

Ледоход

Уж одевались острова Весенней зеленью прозрачной,

Какое отравное зелье

Какое отравное зелье Влилось в моё бытие!

На Дуксе ли, на Бенце ль я

На Дуксе ли, на Бенце ль я, — Верхом на какаду,

Наступление

Та страна, что могла быть раем, Стала логовищем огня.

Андрей Рублев

Я твердо, я так сладко знаю, С искусством иноков знаком,

Слушай веления мудрых

Слушай веления мудрых, Мыслей пленительный танец.

На мотивы Грига

Кричит победно морская птица Над вольной зыбью волны фиорда.

В пустыне

Давно вода в мехах иссякла, Но, как собака, не умру:

Солнце духа

Как могли мы прежде жить в покое И не ждать ни радостей, ни бед,

Падуанский собор

Да, этот храм и дивен, и печален, Он — искушенье, радость и гроза,

Одиссей у Лаэрта

Еще один старинный долг, Мой рок, еще один священный!

Акростих (Мощь и нега)

Мощь и нега — Изначально!

Отъезжающему

Нет, я не в том тебе завидую С такой мучительной обидою,

Маскарад

В глухих коридорах и в залах пустынных Сегодня собрались веселые маски,

Галла

Восемь дней от Харрара я вел караван Сквозь Черчерские дикие горы

Перстень

Уронила девушка перстень В колодец, в колодец ночной,

Красное море

Здравствуй, Красное Море, акулья уха, Негритянская ванна, песчаный котел!

Леонард

Три года чума и голод Разоряли большую страну,

Брюсов и Сологуб

Беда пришла для символиста: Брюсов Решил: «Теперь мне Северянин люб».

На палатине

Измучен огненной жарой, Я лег за камнем на горе,

Лесной пожар

Ветер гонит тучу дыма, Словно грузного коня.

На вечере Верхарена

На вечере Верхарена Со мной произошла перемена,

Осень (По узкой тропинке)

По узкой тропинке Я шел, упоенный мечтою своей,

Китайская девушка

Голубая беседка Посредине реки,

Никогда не сделаю я так

Никогда не сделаю я так: Исповедать всем мои привычки.

Загробное мщение

Баллада Как-то трое изловили

Андрогин

Тебе никогда не устанем молиться, Немыслимо-дивное Бог-Существо.

В саду

Целый вечер в саду рокотал соловей, И скамейка в далекой аллее ждала,

Канцона первая

Закричал громогласно В сине-черную сонь

Надпись на «Романтических цветах»

Валентину Кривичу Вот книга странная,

Рабочий

Он стоит пред раскаленным горном, Невысокий старый человек.

Этот город воды, колонад и мостов

Этот город воды, колонад и мостов, Верно, снился тому, кто сжимая виски,

Дочь змия

Простерла Змея на горячих ступенях Зеленой туникой обтянутый стан,

Пиза

Солнце жжет высокие стены, Крыши, площади и базары.

Суда стоят, во льдах зажаты

Суда стоят, во льдах зажаты, И льды подобны серебру.

Смерть

Есть так много жизней достойных, Но одна лишь достойна смерть,

Попугай

Я — попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага.

Тебе бродить по солнечным лугам

Тебе бродить по солнечным лугам, Зеленых трав, смеясь, раздвинуть стены!

Замбези

Точно медь в самородном железе, Иглы пламени врезаны в ночь,

Лес

В том лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы.

Я, что мог быть лучшей из поэм

Я, что мог быть лучшей из поэм, Звонкой скрипкой или розой белою,

С тобой я буду до зари

С тобой я буду до зари, Наутро я уйду

Из букета целого сиреней

Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень,

Лиловый цветок

Вечерние тихи заклятья, Печаль голубой темноты,

Дня и ночи перемены

Дня и ночи перемены Мы не в силах превозмочь!

Отрывок

Христос сказал: «Убогие блаженны, Завиден рок слепцов, калек и нищих,

Любовь

Надменный, как юноша, лирик Вошел, не стучася, в мой дом

Она

Я знаю женщину: молчанье, Усталость горькая от слов,

Иногда я бываю печален

Иногда я бываю печален, Я забытый, покинутый бог,

Каракалла

Император с профилем орлиным, С черною, курчавой бородой,

Девушки

Нравятся девушкам рупии С изображением птицы.

Грустно мне, что август мокрый

Грустно мне, что август мокрый Наших коней расседлал,

В Бретани

Здравствуй, море! Ты из тех морей, По которым плавали галеры,

Сонет (Я верно болен)

Я верно болен: на сердце туман, Мне скучно все, и люди, и рассказы,

Так долго сердце боролось

Так долго сердце боролось, Слипались усталые веки,

У ворот Иерусалима

У ворот Иерусалима Ангел душу ждет мою,

Об Адонисе с лунной красотой

Об Адонисе с лунной красотой, О Гиацинте тонком, о Нарциссе,

Канцона (Бывает в жизни человека)

Бывает в жизни человека Один неповторимый миг:

На кровати, превращенной в тахту

Вот троица странная наша: — Я, жертва своих же затей,

На полярных морях и на южных

На полярных морях и на южных, По изгибам зеленых зыбей,

У скалистого ущелья

У скалистого ущелья, Одинокий я стоял,

Судан

Ах, наверно, сегодняшним утром Слишком громко звучат барабаны,

Людям будущего

Издавна люди уважали Одно старинное звено,

Телефон

Неожиданный и смелый Женский голос в телефоне,-

Одиноко-незрячее солнце

Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны, Где безумье и ужас от века застыли на всем,

Природа (Спокойно маленькое озеро)

Спокойно маленькое озеро, Как чаша, полная водой.

Родос

Памяти М. А. Кузьминой-Караваевой На полях опаленных Родоса

Свидание

Сегодня ты придешь ко мне, Сегодня я пойму,

Поэту

Пусть будет стих твой гибок, но упруг, Как тополь зеленеющей долины,

Если плохо мужикам

Если плохо мужикам, Хорошо зато медведям,

Командиру 5-го Александровского полка

Никитину В вечерний час на небосклоне

Он воздвигнул свой храм на горе

Он воздвигнул свой храм на горе, Снеговой, многобашенный храм,

Неоромантическая сказка

Над высокою горою Поднимались башни замка,

Анне Радловой

Вы дали мне альбом открытый, Где пели струны длинных строк,

Униженье

Вероятно, в жизни предыдущей Я зарезал и отца и мать,

На берегу моря

Уронила луна из ручек — Так рассеянна до сих пор —

Отказ

Царица — иль, может быть, только печальный ребенок, Она наклонялась над сонно-вздыхающим морем,

И взор наклоняя к равнинам

…И взор наклоняя к равнинам, Он лгать не хотел предо мной.

Я и Вы (Да, я знаю, я вам не пара)

Да, я знаю, я вам не пара, Я пришел из другой страны,

Вы задумчивы, маркиза

«Вы задумчивы, маркиза? Вы больны?

Алжир и Тунис

От Европы старинной Отровавшись, Алжир,

Похвала ямбу

Тебе, четырехстопный ямб Ритмически многообразный,

Ответ

Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья, Обломки божества — дрова,

Мечты

За покинутым, бедным жилищем, Где чернеют остатки забора,

Франция

О, Франция, ты призрак сна, Ты только образ, вечно милый,

Царица

Твой лоб в кудрях отлива бронзы, Как сталь, глаза твои остры,

Если встретишь меня, не узнаешь

Если встретишь меня, не узнаешь! Назовут — едва ли припомнишь!

На безумном аэроплане

На безумном аэроплане В звёздных дебрях, на трудных кручах

Сомалийский полуостров

Помню ночь и песчаную помню страну И на небе так низко луну.

Рассказ девушки

В вечерний час горят огни… Мы этот час из всех приметим,

Уходящей

Не медной музыкой фанфар, Не грохотом рогов

Сада-Якко

В полутемном строгом зале Пели скрипки, вы плясали.

Гиппопотам

Гиппопотам с огромным брюхом Живет в Яванских тростниках,

На пиру

Влюбленный принц Диего задремал, И выронил чеканенный бокал,

За гробом

Под землей есть тайная пещера, Там стоят высокие гробницы,

Почтовый чиновник

Ушла… Завяли ветки Сирени голубой,

Дождь

Сквозь дождем забрызганные стекла Мир мне кажется рябым;

Приглашение в путешествие

Уедем, бросим край докучный И каменные города,

Неаполь

Как эмаль, сверкает море, И багряные закаты

Она не однажды всплывала

Она не однажды всплывала В грязи городского канала,

Остров любви

Вы, что поплывете К Острову Любви,

Когда я был влюблен

Когда я был влюблен (а я влюблен Всегда — в поэму, женщину иль запах),

О дева Роза, я в оковах

«О дева Роза, я в оковах», Я двадцать тысяч задолжал,

Как путник, препоясав чресла

Надпись на переводе «Эмалей и камей» М. Л. Лозинскому Как путник, препоясав чресла,

О, сила женского кокетства

И. Одоевцевой О, сила женского кокетства!

Нежданно пал на наши рощи иней

Нежданно пал на наши рощи иней, Он не сходил так много-много дней,

Корабль

— Что ты видишь во взоре моем, В этом бледно-мерцающем взоре? —

Вилла Боргезе

Из камня серого иссеченные, вазы И купы царственные ясени, и бук,

Сон Адама

От плясок и песен усталый Адам. Заснул, неразумный, у Древа Познанья.

Выбор

Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет,

Мореплаватель Павзаний

Мореплаватель Павзаний С берегов далеких Нила

Ни наслаждаясь, ни скучая

Ни наслаждаясь, ни скучая Когда бы ни было потом,

Семирамида

Светлой памяти И. Ф. Анненского Для первых властителей завиден мой жребий,

Крест

Так долго лгала мне за картою карта, Что я уж не мог опьяниться вином.

Моя душа осаждена

Моя душа осаждена Безумно странными грехами,

Надпись на книге

Георгию Иванову Милый мальчик, томный, томный

Снова море

Я сегодня опять услышал, Как тяжелый якорь ползет,

Дездемона

Когда вступила в спальню Дездемона, Там было тихо, душно и темно,

Генуя

В Генуе, в палаццо дожей Есть старинные картины,

Счастие

1. Больные верят в розы майские,

Песня Девкалиона

Гибель близка человечьей породы, Зевс поднимается ныне на них.

Акростих восьмерка

Фёдор Фёдорович, я Вам Фейных сказок не создам:

Одиночество

Я спал, и смыла пена белая Меня с родного корабля,

Любовники

Любовь их душ родилась возле моря, В священных рощах девственных наяд,

Искатели жемчуга

От зари Мы, как сны;

Среди бесчисленных светил

Среди бесчисленных светил Я вольно выбрал мир наш строгий

Ослепительное

Я тело в кресло уроню, Я свет руками заслоню

Рождество в Абиссинии

Месяц встал; ну что ж, охота? Я сказал слуге: «Пора!

Стокгольм

Зачем он мне снился, смятенный, нестройный, Рожденный из глубин не наших времен,

Вы пленены игрой цветов и линий

Вы пленены игрой цветов и линий, У Вас в душе и радость, и тоска,

Я конквистадор в панцире железном

Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду,

Мужик

В чащах, в болотах огромных, У оловянной реки,

Какою музыкой мой слух взволнован

Какою музыкой мой слух взволнован? Чьим странным обликом я зачарован?

Дом

Тот дом, где я играл ребенком, Пожрал беспощадный огонь.

Камень

А. И. Гумилевой Взгляни, как злобно смотрит камень,

Восьмистишье

Ни шороха полночных далей, Ни песен, что певала мать, —

Ангел боли

Праведны пути твои, царица, По которым ты ведешь меня,

Ужас

Я долго шел по коридорам, Кругом, как враг, таилась тишь.

Дева-птица

Пастух веселый Поутру рано

Городок

Над широкой рекой, Пояском-мостом перетянутой,

Моя мечта летит к далекому Парижу

Моя мечта летит к далекому Парижу, К тебе, к тебе одной.

Охота

Князь вынул бич и кинул клич — Грозу охотничьих добыч,

Моё прекрасное убежище

Моё прекрасное убежище — Мир звуков, линий и цветов,

Дон-Жуан

Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя

Девочка

Временами, не справясь с тоскою И не в силах смотреть и дышать,

Всадник

Всадник ехал по дороге, Было поздно, выли псы,

Оссиан

По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана.

Нет, ничего не изменилось

Нет, ничего не изменилось В природе бедной и простой,

В ущелье мрачном и утробном

В ущелье мрачном и утробном Аму-Дарьяльских котловин

Рим

Волчица с пастью кровавой На белом, белом столбе,

Акростих (Ангел лег у края небосклона)

Ангел лёг у края небосклона. Наклонившись, удивлялся безднам.

Обещанье

С протянутыми руками, С душой, где звезды зажглись,

Гляжу на Ваше платье синее

Гляжу на Ваше платье синее, Как небо в дальней Абиссинии,

Ахилл и Одиссей

Одиссей Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,

Заблудившийся трамвай

Шёл я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай,

Рай

Апостол Петр, бери свои ключи, Достойный рая в дверь его стучит.

Старый конквистадор

Углубясь в неведомые горы, Заблудился старый конквистадор,

Ночь

Пролетала золотая ночь И на миг замедлила в пути,

Огонь

Я не знаю, что живо, что нет, Я не ведаю грани ни в чем…

Когда из темной бездны жизни

Когда из темной бездны жизни Мой гордый дух летел, прозрев,

Руки помнят о тебе и губы

Руки помнят о тебе и губы Тоже помнят.

Звездный ужас

Это было золотою ночью, Золотою ночью, но безлунной,

После стольких лет

После стольких лет Я пришел назад,

Тамаре Платоновне Карсавиной

Долго молили о танце мы вас, но молили напрасно, Вы улыбнулись и отказали бесстрастно.

Леопард

Колдовством и ворожбою В тишине глухих ночей

Память

Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла.

Песнь Заратустры

Юные, светлые братья Силы, восторга, мечты,

Странник

Странник, далеко от родины, И без денег и без друзей,

Сказка о королях

«Мы прекрасны и могучи, Молодые короли,

Акростих (Можно увидеть на этой картинке)

Можно увидеть на этой картинке Ангела, солнце и озеро Чад,

Блудный сын

1. Нет дома подобного этому дому!

Мой альбом, где страсть сквозит без меры

Мой альбом, где страсть сквозит без меры В каждой мной отточенной строфе,

Манлий

Манлий сброшен. Слава Рима, Власть все та же, что была,

Осень

Оранжево-красное небо… Порывистый ветер качает

На острове

Над этим островом какие выси, Какой туман!

Русалка

На русалке горит ожерелье И рубины греховно-красны,

Лишь черный бархат, на котором

Лишь черный бархат, на котором Забыт сияющий алмаз,

Христос

Он идет путем жемчужным По садам береговым,

Деревья

Я знаю, что деревьям, а не нам Дано величье совершенной жизни,

Ровно в полночь пришло приказанье

Ровно в полночь пришло приказанье Выступать четвертому эскадрону —

Не Царское Село

Не Царское Село — к несчастью, А Детское Село — ей-ей!

После смерти

Я уйду, убегу от тоски, Я назад ни за что не взгляну,

Они спустились до реки

Они спустились до реки Смотреть на зарево заката.

Змей

Ах, иначе в былые года Колдовала земля с небесами,

Борьба

Борьба одна: и там, где по холмам Под рёв звериный плещут водопады,

Старые усадьбы

Дома косые, двухэтажные, И тут же рига, скотный двор,

Ислам

О. Н. Высотской В ночном кафе мы молча пили кьянти,

Перчатка

На руке моей перчатка, И ее я не сниму,

Я рад, что он уходит, чад угарный

Я рад, что он уходит, чад угарный, Мне двадцать лет тому назад сознанье

Сентиментальное путешествие

I Серебром холодной зари

На ступенях балкона

На ступенях балкона Я вечером сяду,

Анакреонтическая песенка

Ты хочешь чтоб была я смелой? Так не пугай, поэт, тогда

Вечное

Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо тяжкий гнет,

Я не прожил, я протомился

Я не прожил, я протомился Половины жизни земной,

Экваториальный лес

Я поставил палатку на каменном склоне Абиссинских, сбегающих к западу, гор

Я откинул докучную маску

Я откинул докучную маску, Мне чего-то забытого жаль…

Северный раджа

Валентину Кривичу 1.

На Северном море

О, да, мы из расы Завоевателей древних,

Рядами тянутся колонны

Рядами тянутся колонны По белым коридорам сна.

Ты, жаворонок в горней высоте

Марии Лёвберг Ты, жаворонок в горней высоте,

Альбом или слон

О, самой нежной из кузин Легко и надоесть стихами.

Новорожденному

С. Л. Вот голос томительно звонок —

Товарищ

Что-то подходит близко, верно, Холод томящий в грудь проник.

На путях зеленых и земных

На путях зеленых и земных Горько счастлив темной я судьбою.

Мои читатели

Старый бродяга в Аддис-Абебе, Покоривший многие племена,

Канцона вторая

И совсем не в мире мы, а где-то На задворках мира средь теней.

Внимали сонно мы

Внимали сонно мы Певучести размера.

Пощади, не довольно ли жалящей боли

Пощади, не довольно ли жалящей боли, Темной пытки отчаянья, пытки стыда!

Отрывок из пьесы

Так вот платаны, пальмы, темный грот, Которые я так любил когда-то.

Молодой францисканец

I Младой францисканец безмолвно сидит,

С тобой мы связаны одною цепью

С тобой мы связаны одною цепью, Но я доволен и пою,

Мой час

Еще не наступил рассвет, Ни ночи нет, ни утра нет,

Дорога

Я видел пред собой дорогу В тени раскидистых дубов,

Хокку

Вот девушка с газельими глазами Выходит замуж за американца,

Слова на музыку Давыдова

Я — танцовщица с древнего Нила, Мне — плясать на песке раскаленном,

Второй год

И год второй к концу склоняется, Но так же реют знамена,

Кха

Где вы, красивые девушки, Вы, что ответить не можете,

Нигер

Я на карте моей под ненужною сеткой Сочиненных для скуки долгот и широт,

Рассвет

Змей взглянул, и огненные звенья Потянулись, медленно бледнея,

Я сам над собой насмеялся

Я сам над собой насмеялся, И сам я себя обманул,

Крыса

Вздрагивает огонек лампадки, В полутемной детской тихо, жутко,

А я уж стою в саду иной земли

А я уж стою в саду иной земли, Среди кровавых роз и влажных лилий,

Музы, рыдать перестаньте

Музы, рыдать перестаньте, Грусть вашу в песнях излейте,

У берега

Сердце — улей, полный сотами, Золотыми, несравненными!

У меня не живут цветы

У меня не живут цветы, Красотой их на миг я обманут,

Но в мире есть иные области

Но в мире есть иные области, Луной мучительной томимы.

Маэстро

Н. Л. Сверчкову В красном фраке с галунами,

Сахара

Все пустыни друг другу от века родны, Но Аравия, Сирия, Гоби, —

Укротитель зверей

… Как мой китайский зонтик красен, Натерты мелом башмачки.

Сон (Снилось мне, ты любишь другого)

Застонал от сна дурного И проснулся тяжко скорбя:

После победы

Солнце катится, кудри мои золотя, Я срываю цветы, с ветерком говорю.

Как труп, бессилен небосклон

Как труп, бессилен небосклон, Земля — как уличенный тать,

Какое счастье в Ваш альбом

Какое счастье в Ваш альбом Вписать случайные стихи.

Когда спокойно так и равнодушно мы

Когда спокойно так и равнодушно мы Внимали музыке священного размера,

На добрую память

После долгих сонных дней Солнце и письмо любовное,

Жестокой

«Пленительная, злая, неужели Для вас смешно святое слово: друг?

Акростих

Аддис — Абеба, город роз. На берегу ручьев прозрачных,

Творчество

Моим рожденные словом, Гиганты пили вино

Завещанье

Очарован соблазнами жизни, Не хочу я растаять во мгле,

Паломник

Ахмет-Оглы берет свою клюку И покидает город многолюдный.

Озера

Я счастье разбил с торжеством святотатца, И нет ни тоски, ни укора,

В день рождения Мика

Первая книга Гиперборея Вышла на свет, за себя не краснея,

Эзбекие

Как странно — ровно десять лет прошло С тех пор, как я увидел Эзбекие,

Старая дева

Жизнь печальна, жизнь пустынна, И не сжалится никто;

Одержимый

Луна плывет, как круглый щит Давно убитого героя,

Пантум (Какая смертная тоска)

Какая смертная тоска Нам приходить и ждать напрасно.

Природа

Так вот и вся она, природа, Которой дух не признает,

Маркиз де Карабас

С. Ауслендеру Весенний лес певуч и светел,

Зачарованный викинг, я шел по земле

Зачарованный викинг, я шел по земле, Я в душе согласил жизнь потока и скал,

Больной

В моём бреду одна меня томит Каких-то острых линий бесконечность,

Сегодня у берега нашего бросил

Сегодня у берега нашего бросил Свой якорь досель незнакомый корабль,

Роза

Цветов и песен благодатный хмель Нам запрещен, как ветхие мечтанья.

Персей (Скульптура Кановы)

Его издавна любят музы, Он юный, светлый, он герой,

Цепи башен

Цепи башен И могил —

Поэт

Я слышал из сада, как женщина пела, Но я, я смотрел на луну.

Отвечай мне, картонажный мастер

Отвечай мне, картонажный мастер, Что ты думал, делая альбом

Левин, Левин, ты суров

Левин, Левин, ты суров, Мы без дров,

Поэма начала

Книга первая: Дракон ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Три жены мандарина

Законная жена Есть еще вино в глубокой чашке,

Рощи пальм и заросли алоэ

Рощи пальм и заросли алоэ, Серебристо-матовый ручей,

Ты пожалела, ты простила

Ты пожалела, ты простила И даже руку подала мне,

Пьяный дервиш

Соловьи на кипарисах и над озером луна, Камень черный, камень белый, много выпил я вина.

Опять прогулка

Собиратели кувшинок, Мы отправились опять

Солнце бросило для нас

Солнце бросило для нас И для нашего мученья

Сады души

Сады моей души всегда узорны, В них ветры так свежи и тиховейны,

Credo

Откуда я пришел, не знаю… Не знаю я, куда уйду,

Гиена

Над тростником медлительного Нила, Где носятся лишь бабочки да птицы,

Гроза ночная и темная

На небе сходились тяжелые, грозные тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана,

Покорность

Только усталый достоин молиться богам, Только влюблённый — ступать по весенним лугам!

Злобный гений, царь сомнений

Злобный гений, царь сомнений, Ты опять ко мне пришел,

Утешение

Кто лежит в могиле, Слышит дивный звон,

Нет тебя тревожней и капризней

Нет тебя тревожней и капризней, Но тебе я предался давно,

Анна Комнена

Тревожный обломок старинных потемок, Дитя позабытых народом царей,

Ночью

Скоро полночь, свеча догорела. О, заснуть бы, заснуть поскорей,

Кате Кардовской

Когда вы будете большою, А я — негодным стариком,

Индюк

На утре памяти неверной Я вспоминаю пестрый луг,

Воспоминание

Над пучиной в полуденный час Пляшут искры, и солнце лучится,

Видение

Лежал истомленный на ложе болезни (Что горше, что тягостней ложа болезни?),

Вот гиацинты под блеском

Вот гиацинты под блеском Электрического фонаря,

Суэцкий канал

Стаи дней и ночей Надо мной колдовали,

Африканская ночь

Полночь сошла, непроглядная темень, Только река от луны блестит,

Поэма об издательстве

На Надеждинской улице Жил один

Колокольные звоны

Колокольные звоны, И зелёные клёны,

Я песни слагаю во славу твою

М. М. М. Я песни слагаю во славу твою

Адам

Адам, униженный Адам, Твой бледен лик и взор твой бешен,

Тразименское озеро

Зеленое, всё в пенистых буграх, Как горсть воды, из океана взятой,

Поединок

В твоем гербе — невинность лилий, В моем — багряные цветы.

Ворота рая

Не семью печатями алмазными В Божий рай замкнулся вечный вход,

Лаос

Девушка, твои так нежны щеки, Грудь твоя — как холмик невысокий.

Вдали от бранного огня

Вдали от бранного огня Вы видите, как я тоскую.

Об озерах, о павлинах белых

Об озерах, о павлинах белых, О закатно-лунных вечерах,

Влюбленная в дьявола

Что за бледный и красивый рыцарь Проскакал на вороном коне,

Нежно-небывалая отрада

Нежно-небывалая отрада Прикоснулась к моему плечу,

Путешествие в Китай

С. Судейкину Воздух над нами чист и звонок,

Слово

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда

Венеция

Поздно. Гиганты на башне Гулко ударили три.

Канцона (Лучшая музыка в мире)

Лучшая музыка в мире — нема! Дерево, жилы ли бычьи

Нет, к Лете не иди, не выжимай

Нет, к Лете не иди, не выжимай Из чёрных трав убийственные вина,

Памяти Анненского

К таким нежданным и певучим бредням Зовя с собой умы людей,

Персидская миниатюра

Когда я кончу наконец Игру в cache-cache со смертью хмурой,

Над морем встал ночной туман

Над морем встал ночной туман, Но сквозь туман еще светлее

Лето

Лето было слишком знойно, Солнце жгло с небесной кручи, —

Я верил, я думал

Сергею Маковскому Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;

Канцона (Храм Твой, Господи, в небесах)

Храм Твой, Господи, в небесах, Но земля тоже Твой приют.

Орел Синдбада

Следом за Синдбадом-Мореходом В чуждых странах я сбирал червонцы

Отравленный

«Ты совсем, ты совсем снеговая, Как ты странно и страшно бледна!

Судный день

В. И. Иванову Раскроется серебряная книга,

В библиотеке

М. Кузмину О, пожелтевшие листы

Флоренция

О сердце, ты неблагодарно! Тебе — и розовый миндаль,

Природе женщины подобны

Природе женщины подобны, Зверям и птицам — злись не злись,

Осенняя песня

Осенней неги поцелуй Горел в лесах звездою алой,

Был праздник веселый и шумный

Был праздник веселый и шумный, Они повстречалися раз…

В дни нашей юности, исполненной страстей

В дни нашей юности, исполненной страстей, Нас может чаровать изменчивый хорей:

Он поклялся в строгом храме

Он поклялся в строгом храме Перед статуей Мадонны,

На горах розовеют снега

На горах розовеют снега, Я грущу с каждым мигом сильней,

Это было не раз

Это было не раз, это будет не раз В нашей битве глухой и упорной:

Наш хозяин щурится, как крыса

Наш хозяин щурится, как крыса. Поздно. Скучно. Каждый зол и пьян.

Норвежские горы

Я ничего не понимаю, горы: Ваш гимн поет кощунство иль псалом,

Ты помнишь дворец великанов

Ты помнишь дворец великанов, В бассейне серебряных рыб,

Рыцарь с цепью

Слышу гул и завыванье призывающих рогов, И я снова конквистадор, покоритель городов.

Пятистопные ямбы

Я помню ночь, как черную наяду, В морях под знаком Южного Креста.

Я до сих пор не позабыл

Я до сих пор не позабыл Цветов в задумчивом раю,

По стенам опустевшего дома

По стенам опустевшего дома Пробегают холодные тени,

Мик

Африканская поэма I

Ольга

Эльга, Эльга! — звучало над полями, Где ломали друг другу крестцы

Зараза

Приближается к Каиру судно С длинными знаменами Пророка.

Озеро Чад

На таинственном озере Чад Посреди вековых баобабов

Умный дьявол

Мой старый друг, мой верный Дьявол, Пропел мне песенку одну:

Дремала душа, как слепая

Дремала душа, как слепая, Так пыльные спят зеркала,

Конквистадор

От дальних селений, Сквозь лес и овраги,

Сказка

Тэффи На скале, у самого края,

Египет

Как картинка из книжки старинной, Услаждавшей мои вечера,

Барабаны, гремите, а трубы, ревите

Барабаны, гремите, а трубы, ревите, — а знамена везде взнесены. Со времен Македонца такой не бывало грозовой и чудесной войны.

Посвящение к сборнику «Горы и ущелья»

I Люблю я чудный горный вид,

Словно ветер страны счастливой

Словно ветер страны счастливой, Носятся жалобы влюбленных.

Юдифь

Какой мудрейшею из мудрых пифий Поведан будет нам нелицемерный

Помпей у пиратов

От кормы, изукрашенной красным, Дорогие плывут ароматы

Ангел

Крылья плещут в небесах, как знамя, Орлий клекот, бешеный полет —

На море

Закат. Как змеи, волны гнутся, Уже без гневных гребешков,

Луна на море

Луна уже покинула утесы, Прозрачным море золотом полно,

Больная земля

Меня терзает злой недуг, Я вся во власти яда жизни,

Пророки

И ныне есть еще пророки, Хотя упали алтари,

От всех заклятий Трисмегиста

От всех заклятий Трисмегиста — Орфеевых алмазных слов

Ключ в лесу

Есть темный лес в стране моей; В него входил я не однажды,

Внимали равнодушно мы

Внимали равнодушно мы Волненью древнего размера,

Правый путь

В муках и пытках рождается слово, Робкое, тихо проходит по жизни,

Капитаны

I На полярных морях и на южных,

Дева Солнца

Марианне Дмитриевне Поляковой I

Посылка

Тебе, подруга, эту песнь отдам. Я веровал всегда твоим стопам,

Освобожденье

Кончено! Дверь распахнулась перед ним, заключенным. Руки не чувствуют холода цепи тяжелой;

Я говорил Ты хочешь, хочешь

Я говорил: «Ты хочешь, хочешь? Могу я быть тобой любим?

Райский сад

Я не светел, я болен любовью, Я сжимаю руками виски

Волшебная скрипка

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

Портрет мужчины

Его глаза — подземные озера, Покинутые царские чертоги.

Жизнь

С тусклым взором, с мертвым сердцем в море броситься со скалы, В час, когда, как знамя, в небе дымно-розовая заря,

Куранты любви

Вы сегодня впервые пропели Золотые «Куранты любви»;

Либерия

Берег Верхней Гвинеи богат Мёдом, золотом, костью слоновой,

Юг

За то, что я теперь спокойный И умерла моя свобода,

Вечерний, медленный паук

Вечерний, медленный паук В траве сплетает паутину, —

Потомки Каина

Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды,

Я вежлив с жизнью современною

Я вежлив с жизнью современною, Но между нами есть преграда,

Пещера сна

Там, где похоронен старый маг, Где зияет в мраморе пещера,

Ягуар

Странный сон увидел я сегодня: Снилось мне, что я сверкал на небе,

Две розы

Перед воротами Эдема Две розы пышно расцвели,

Игры

Консул добр: на арене кровавой Третий день не кончаются игры,

Я вечернею порою над заснувшею рекою

Я вечернею порою над заснувшею рекою, Полон дум необъяснимых, всеми кинутый, брожу.

На сердце песни, на сердце слезы

На сердце песни, на сердце слезы, Душа страданьями полна.

О, если я весь мир постиг

О, если я весь мир постиг, О, если движу я горами,

Из логова змиева, из города Киева

Из логова змиева, Из города Киева,

В Вашей спальне

Вы сегодня не вышли из спальни, И до вечера был я один,

Людям настоящего

Для чего мы не означим Наших дум горячей дрожью,

Орёл

Орёл летел все выше и вперед К Престолу Сил сквозь звездные преддверья,

Старина

Вот парк с пустынными опушками Где сонных трав печальна зыбь,

В небесах

Ярче золота вспыхнули дни, И бежала Медведица-ночь.

Неизгладимы, нет, в моей судьбе

Неизгладимы, нет, в моей судьбе Твой детский рот и смелый взор девический,

Молитва

Солнце свирепое, солнце грозящее, Бога, в пространствах идущего,

Кармен худа, коричневатый

Кармен худа, коричневатый Глаза ей сумрак окружил.

Слонёнок

Моя любовь к тебе сейчас — слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже

Дамара

Готентотская космогония Человеку грешно гордиться,

Абиссинские песни

I. Военная Носороги топчут наше дурро,

Я больше её не люблю

Когда, изнемогши от муки, Я больше ее не люблю,

Рыцарь счастья

Как в этом мире дышится легко! Скажите мне, кто жизнью недоволен,

Подражанье персидскому

Из-за слов твоих, как соловьи, Из-за слов твоих, как жемчуга,

Рондолла

Ребенок, с видом герцогини, Голубка, сокола страшней,-

За стенами старого аббатства

За стенами старого аббатства — Мне рассказывал его привратник —

Болонья

Нет воды вкуснее, чем в Романье, Нет прекрасней женщин, чем в Болонье,

Колдунья

Она колдует тихой ночью У потемневшего окна

Константинополь

Еще близ порта орали хором Матросы, требуя вина,

Твоих единственных в подлунном мире губ

Твоих единственных в подлунном мире губ, Твоих пурпурных, я коснуться смею.

У цыган

Толстый, качался он, как в дурмане, Зубы блестели из-под хищных усов,

Четыре лошади

Не четыре! О, нет, не четыре! Две и две, и «мгновенье лови»,—

Неизвестность

Замирает дыханье, и ярче становятся взоры Перед странно-волнующим ликом твоим, Неизвестность

Фарфоровый павильон

Среди искусственного озера Поднялся павильон фарфоровый.

Аннам

Месяц стоит посредине Дивно-огромного неба,

Сон (Вы сегодня так красивы)

Вы сегодня так красивы, Что вы видели во сне?

Неслышный, мелкий падал дождь

Неслышный, мелкий падал дождь, Вдали чернели купы рощ,

Далеко мы с тобой на лыжах

Далеко мы с тобой на лыжах Отошли от родимых сел.

Основатели

Ромул и Рем взошли на гору, Холм перед ними был дик и нем.

Под рукой уверенной поэта

Под рукой уверенной поэта Струны трепетали в легком звоне,

Невеста льва

Жрец решил. Народ, согласный С ним, зарезал мать мою:

О признаниях

Никому мечты не поверяйте, Ах, ее не скажешь, не сгубя!

Естество

Я не печалюсь, что с природы Покров, ее скрывавший, снят,

Два Адама

Мне странно сочетанье слов — «я сам», Есть внешний, есть и внутренний Адам.

Мне надо мучиться и мучить

Мне надо мучиться и мучить, Твердя безумное: «люблю»,

Священные плывут и тают ночи

Священные плывут и тают ночи, Проносятся эпические дни,

Ода д’Аннуцио

К его выступлению в Генуе. Опять волчица на столбе

Оборванец

Я пойду гулять по гулким шпалам, Думать и следить

Прапамять

И вот вся жизнь! Круженье, пенье, Моря, пустыни, города,

Уже подумал о побеге я

Уже подумал о побеге я, Когда читалась нам Норвегия,

Понять весь мир какой-то странный сложным

Понять весь мир какой-то странный сложным, Огромноя игрушкой сатаны,

Много в жизни моей я трудов испытал

Много в жизни моей я трудов испытал, Много вынес и тяжких мучений,

Детская песенка

Что это так красен рот у жабы, Не жевала ль эта жаба бетель?

Да! Мир хорош, как старец у порога

Да! Мир хорош, как старец у порога, Что путника ведет во имя Бога

Вам, кавказские ущелья

Вам, кавказские ущелья, Вам, причудливые мхи,

Предзнаменование

Мы покидали Соутгемптон*, И море было голубым,

Её Императорскому Высочеству

Её Императорскому Высочеству великой княжне Анастасии Николаевне ко дню рождения Сегодня день Анастасии,

Швеция

Страна живительной прохлады Лесов и гор гудящих, где

Во мраке безрадостном ночи

Во мраке безрадостном ночи, Душевной больной пустоты

Нас было пять

Нас было пять… мы были капитаны, Водители безумных кораблей,

Скучали мы

Скучали мы От чар размера,

Кенгуру

Утро девушки Сон меня сегодня не разнежил,

11 июля 1911

Ты, лукавый ангел Оли, Стань серьезней, стань умней!

Сомнение

Вот я один в вечерний тихий час, Я буду думать лишь о вас, о вас.

Фидлер, мой первый учитель

Фидлер, мой первый учитель И гроза моих юных дней,

Я в лес бежал из городов

Я в лес бежал из городов, В пустыню от людей бежал…

Однообразные мелькают

Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои,

Прогулка

Мы в аллеях светлых пролетали, Мы летели около воды,

Песня о певце и короле

Мой замок стоит на утесе крутом В далеких, туманных горах,

Огромный мир открыт и манит

Огромный мир открыт и манит, Бьет конь копытом, я готов,

Я не буду тебя проклинать

Я не буду тебя проклинать, Я печален печалью разлуки,

Ева или Лилит

Ты не знаешь сказанья о деве Лилит, С кем был счастлив в раю первозданном Адам,

Рисунок акварелью

Пальмы, три слона и два жирафа, Страус, носорог и леопард:

Мой прадед был ранен под Аустерлицем

Мой прадед был ранен под Аустерлицем И замертво в лес унесен денщиком,

Воин Агамемнона

Смутную душу мою тяготит Странный и страшный вопрос:

Заводи

Солнце скрылось на западе За полями обетованными,

Туркестанские генералы

Под смутный говор, стройный гам, Сквозь мерное сверканье балов,

Открытие летнего сезона

Зимнее стало, как сон, Вот, отступает всё дале,

Пантум

Гончарова и Ларионов Восток и нежный и блестящий

Отраженье гор

Сердце радостно, сердце крылато. В легкой, маленькой лодке моей

Тот, другой

Я жду, исполненный укоров: Но не веселую жену

Евангелическая церковь

Тот дом был красная, слепая, Остроконечная стена.

Живала Ниагара

Живала Ниагара Близ озера Дели,

Гордый Бальмонт о солнце слагал свои песни

Уважаемой Марианне Дмитриевне от искренне преданного друга, соперника Бальмонта — Николая Гумилева. Гордый Бальмонт о солнце слагал свои песни,

Страница из Олиного дневника

Он в четверг мне сделал предложенье, В пятницу ответила я «да».

Дагомея

Царь сказал своему полководцу: «Могучий, Ты высок, точно слон дагомейских лесов,

Пролетела стрела

Пролетела стрела Голубого Эрота,

Ангел-хранитель

Он мне шепчет: «Своевольный, Что ты так уныл?

Сестре милосердия

Нет, не думайте, дорогая, О сплетеньи мышц и костей,

Я молчу

О. Н. Арбениной Я молчу — во взорах видно горе,

Думы

Зачем они ко мне собрались, думы, Как воры ночью в тихий мрак предместий?

Канцона (В скольких земных океанах я плыл)

В скольких земных океанах я плыл, Древних, веселых и пенных,

Еще не раз вы вспомните меня

Еще не раз вы вспомните меня И весь мой мир волнующий и странный,

Захотелось жабе черной

Захотелось жабе черной Заползти на царский трон,

Открытие Америки

Песнь первая Свежим ветром снова сердце пьяно,

Вечер

Еще один ненужный день, Великолепный и ненужный!

Счастье

Из красного дерева лодка моя, И флейта моя из яшмы.

Вы все, паладины Зеленого Храма

Вы все, паладины Зеленого Храма, Над пасмурным морем следившие румб,

Разговор

Я властительный и чудный Пел печальной бледной деве:

Птица

Я не смею больше молиться, Я забыл слова литаний,

На камине свеча догорала, мигая

На камине свеча догорала, мигая, Отвечая дрожаньем случайному звуку.

Песенка

Ты одна благоухаешь, Ты одна;

Война

Как собака на цепи тяжелой, Тявкает за лесом пулемет,

Медиумические явления

Приехал Коля. Тотчас слухи, Во всех вселившие испуг:

Соединение

Луна восходит на ночное небо И, светлая, покоится влюбленно.

Колокол

Медный колокол на башне Тяжким гулом загудел,

Я всю жизнь отдаю для великой борьбы

Я всю жизнь отдаю для великой борьбы, Для борьбы против мрака, насилья и тьмы.

Любовь весной

Перед ночью северной, короткой, И за нею зори — словно кровь,

Мадригал полковой даме

И как в раю магометанском Сонм гурий в розах и шелку,

Предупрежденье

С японского Мне отраднее всего

У камина

Наплывала тень… Догорал камин, Руки на груди, он стоял один,

Надпись на «Пути конквистадоров»

Вере Евгеньевне Аренс Микель Анджело, великий скульптор,

Заклинание

Юный маг в пурпуровом хитоне Говорил нездешние слова,

Поэт ленив, хоть лебединый

Поэт ленив, хоть лебединый В его душе не меркнет день,

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв.

Самофракийская победа

В час моего ночного бреда Ты возникаешь пред глазами —

Что я прочел

Что я прочел? Вам скучно, Лери, И под столом лежит Сократ,

На льдах тоскующего полюса

На льдах тоскующего полюса, Где небосклон туманом стерт,

Надпись на «Колчане» М. Л. Лозинскому

От «Романтических цветов» И до «Колчана» я все тот же,

В каких жестоких поднебесных звездах

В каких жестоких <поднебесных?> звездах Отстаивался пар полей

Renvoi

Еще ослепительны зори, И перья багряны у птиц,

Детство

Я ребенком любил большие, Медом пахнущие луга,

За что

О, что за скучная забота Пусканье мыльных пузырей!

Надпись на книге «Колчан»

У нас пока единый храм, Мы братья в православной вере,

Ответ сестры милосердия

«…Омочу бебрян рукав в Каяле реце, утру князю кровавые его раны на жестоцем теле».

Ольге Людвиговне Кардовской

Мне на Ваших картинах ярких Так таинственно слышна

Крест (Корней Иванович Чуковский)

Корней Иванович Чуковский, вот, Попал я к босоногим дикарям,

Много есть людей, что, полюбив

Много есть людей, что, полюбив, Мудрые, дома себе возводят,