Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921[7][8][9], Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, переводчик и литературный критик, путешественник, африканист. Первый муж Анны Ахматовой, отец Льва Гумилёва. Совершил две экспедиции по восточной и северо-восточной Африке в 1909 и 1913 годах. Был расстрелян 26 августа 1921 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева». Однако активное участие в заговоре подтверждено не было и 30 сентября 1991 года посмертно реабилитирован решением Верховного суда СССР[10]. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно.
549
Стихотворений
35
Лет жизни
Стихотворения
Современность
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
О тебе
О тебе, о тебе, о тебе,
Ничего, ничего обо мне!
Леопарди (Набросок)
О праздниках, о звоне струн, о нарде,
О неумолчной радости земли
Встреча
Молюсь звезде моих побед,
Алмазу древнего востока,
Ты не могла иль не хотела
Ты не могла иль не хотела
Мою почувствовать истому,
Она говорила
Она говорила: «Любимый, любимый,
Ты болен мечтою, ты хочешь и ждешь,
За часом час бежит и падает во тьму
За часом час бежит и падает во тьму,
Но властно мой флюид прикован к твоему.
Пропавший день
Всю ночь говорил я с ночью,
Когда ж наконец я лег,
За службу верную мою
За службу верную мою
Пред родиной и комиссаром
Хиромант, большой бездельник
Хиромант, большой бездельник,
Поздно вечером, в Сочельник
Синяя звезда
Я вырван был из жизни тесной,
Из жизни скудной и простой,
Шестое чувство
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
Императору
Призрак какой-то неведомой силы,
Ты ль, указавший законы судьбе,
Театр
Все мы, святые и воры,
Из алтаря и острога
Пока бросает ураганами
Пока бросает ураганами
Державный Вождь свои полки,
Рассыпающая звёзды
Не всегда чужда ты и горда
И меня не хочешь не всегда,
Баллада (Пять коней подарил мне)
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Средневековье
Прошел патруль, стуча мечами,
Дурной монах прокрался к милой.
Возвращение (Анне Ахматовой)
Я из дому вышел, когда все спали,
Мой спутник скрывался у рва в кустах,
В этом альбоме писать надо длинные
Наталье Владимировне Анненской
В этом альбоме писать надо длинные, длинные строки, как нити.
Душа и тело
I
Над городом плывет ночная тишь,
Всё ясно для чистого взора
Всё ясно для чистого взора:
И царский венец, и суму,
Молитва мастеров
Я помню древнюю молитву мастеров:
Храни нас, Господи, от тех учеников,
В пути
Кончено время игры,
Дважды цветам не цвести.
Девушке
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
Искусство
Созданье тем прекрасней,
Чем взятый материал
Сонет
Как конквиста́дор в панцире железном,
Я вышел в путь и весело иду,
На далекой звезде Венере
На далекой звезде Венере
Солнце пламенней и золотистей,
Когда внимали равнодушно мы
Когда внимали равнодушно мы
Волненью величавого размера,
В шумном вихре юности цветущей
В шумном вихре юности цветущей
Жизнь свою безумно я сжигал,
Ты говорил слова пустые
Ты говорил слова пустые,
А девушка и расцвела,
Только глянет сквозь утесы
Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Два сна
I
Весь двор усыпан песком,
Канцона (Как тихо стало в природе)
Как тихо стало в природе!
Вся — зренье она, вся — слух.
В этот мой благословенный вечер
В этот мой благословенный вечер
Собрались ко мне мои друзья,
Самоубийство
Улыбнулась и вздохнула,
Догадавшись о покое,
Носорог
Видишь, мчатся обезьяны
С диким криком на лианы,
Абиссиния
Между берегом буйного Красного Моря
И Суданским таинственным лесом видна,
Избиение женихов
Только над городом месяц двурогий
Остро прорезал вечернюю мглу,
Вечер (Как этот ветер грузен, не крылат)
Как этот ветер грузен, не крылат!
С надтреснутою дыней схож закат.
Маргарита
Валентин говорит о сестре в кабаке,
Выхваляет ее ум и лицо,
Баллада
Влюбленные, чья грусть как облака,
И нежные, задумчивые леди,
Франции
Франция, на лик твой просветленный
Я еще, еще раз обернусь,
Михаилу Леонидовичу Лозинскому
Над сим Гильгамешем трудились
Три мастера, равных друг другу,
Вечер (За тридцать лет я плугом ветерана)
За тридцать лет я плугом ветерана
Провел ряды неисчислимых гряд,
Мадагаскар
Сердце билось, смертно тоскуя,
Целый день я бродил в тоске,
Купанье
Зеленая вода дрожит легко,
Трава зеленая по склонам,
Царь, упившийся кипрским вином
Царь, упившийся кипрским вином
И украшенный красным кораллом,
Я помню, я помню, носились тучи
Я помню, я помню, носились тучи
По небу желтому, как новая медь,
Варвары
Когда зарыдала страна под немилостью Божьей
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
Какая странная нега
Какая странная нега
В ранних сумерках утра,
Ветла чернела на вершине
Ветла чернела на вершине,
Грачи топорщились слегка,
В моих садах
В моих садах — цветы, в твоих — печаль.
Приди ко мне, прекрасною печалью
Вступление
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
Читатель книг
Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Принцесса
В темных покрывалах летней ночи
Заблудилась юная принцесса.
Фра Беато Анджелико
В стране, где гиппогриф веселый льва
Крылатого зовет играть в лазури,
Двенадцатый год
Как будто год наш роковой
двунадесятый возвращается.
В четыре руки
Звуки вьются, звуки тают…
То по гладкой белой кости
Взгляните
Взгляните: вот гусары смерти!
Игрою ратных перемен
Мне снилось
Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Девятнадцатый век
Трагикомедией — названьем «человек» —
Был девятнадцатый смешной и страшный век,
Ледоход
Уж одевались острова
Весенней зеленью прозрачной,
Какое отравное зелье
Какое отравное зелье
Влилось в моё бытие!
На Дуксе ли, на Бенце ль я
На Дуксе ли, на Бенце ль я, —
Верхом на какаду,
Наступление
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Андрей Рублев
Я твердо, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Слушай веления мудрых
Слушай веления мудрых,
Мыслей пленительный танец.
На мотивы Грига
Кричит победно морская птица
Над вольной зыбью волны фиорда.
В пустыне
Давно вода в мехах иссякла,
Но, как собака, не умру:
Солнце духа
Как могли мы прежде жить в покое
И не ждать ни радостей, ни бед,
Падуанский собор
Да, этот храм и дивен, и печален,
Он — искушенье, радость и гроза,
Одиссей у Лаэрта
Еще один старинный долг,
Мой рок, еще один священный!
Акростих (Мощь и нега)
Мощь и нега —
Изначально!
Отъезжающему
Нет, я не в том тебе завидую
С такой мучительной обидою,
Маскарад
В глухих коридорах и в залах пустынных
Сегодня собрались веселые маски,
Галла
Восемь дней от Харрара я вел караван
Сквозь Черчерские дикие горы
Перстень
Уронила девушка перстень
В колодец, в колодец ночной,
Красное море
Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котел!
Леонард
Три года чума и голод
Разоряли большую страну,
Брюсов и Сологуб
Беда пришла для символиста: Брюсов
Решил: «Теперь мне Северянин люб».
На палатине
Измучен огненной жарой,
Я лег за камнем на горе,
Лесной пожар
Ветер гонит тучу дыма,
Словно грузного коня.
На вечере Верхарена
На вечере Верхарена
Со мной произошла перемена,
Осень (По узкой тропинке)
По узкой тропинке
Я шел, упоенный мечтою своей,
Китайская девушка
Голубая беседка
Посредине реки,
Никогда не сделаю я так
Никогда не сделаю я так:
Исповедать всем мои привычки.
Загробное мщение
Баллада
Как-то трое изловили
Андрогин
Тебе никогда не устанем молиться,
Немыслимо-дивное Бог-Существо.
В саду
Целый вечер в саду рокотал соловей,
И скамейка в далекой аллее ждала,
Канцона первая
Закричал громогласно
В сине-черную сонь
Надпись на «Романтических цветах»
Валентину Кривичу
Вот книга странная,
Рабочий
Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Этот город воды, колонад и мостов
Этот город воды, колонад и мостов,
Верно, снился тому, кто сжимая виски,
Дочь змия
Простерла Змея на горячих ступенях
Зеленой туникой обтянутый стан,
Пиза
Солнце жжет высокие стены,
Крыши, площади и базары.
Суда стоят, во льдах зажаты
Суда стоят, во льдах зажаты,
И льды подобны серебру.
Смерть
Есть так много жизней достойных,
Но одна лишь достойна смерть,
Попугай
Я — попугай с Антильских островов,
Но я живу в квадратной келье мага.
Тебе бродить по солнечным лугам
Тебе бродить по солнечным лугам,
Зеленых трав, смеясь, раздвинуть стены!
Замбези
Точно медь в самородном железе,
Иглы пламени врезаны в ночь,
Лес
В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы.
Я, что мог быть лучшей из поэм
Я, что мог быть лучшей из поэм,
Звонкой скрипкой или розой белою,
С тобой я буду до зари
С тобой я буду до зари,
Наутро я уйду
Из букета целого сиреней
Из букета целого сиреней
Мне досталась лишь одна сирень,
Лиловый цветок
Вечерние тихи заклятья,
Печаль голубой темноты,
Дня и ночи перемены
Дня и ночи перемены
Мы не в силах превозмочь!
Отрывок
Христос сказал: «Убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Любовь
Надменный, как юноша, лирик
Вошел, не стучася, в мой дом
Она
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Иногда я бываю печален
Иногда я бываю печален,
Я забытый, покинутый бог,
Каракалла
Император с профилем орлиным,
С черною, курчавой бородой,
Девушки
Нравятся девушкам рупии
С изображением птицы.
Грустно мне, что август мокрый
Грустно мне, что август мокрый
Наших коней расседлал,
В Бретани
Здравствуй, море! Ты из тех морей,
По которым плавали галеры,
Сонет (Я верно болен)
Я верно болен: на сердце туман,
Мне скучно все, и люди, и рассказы,
Так долго сердце боролось
Так долго сердце боролось,
Слипались усталые веки,
У ворот Иерусалима
У ворот Иерусалима
Ангел душу ждет мою,
Об Адонисе с лунной красотой
Об Адонисе с лунной красотой,
О Гиацинте тонком, о Нарциссе,
Канцона (Бывает в жизни человека)
Бывает в жизни человека
Один неповторимый миг:
На кровати, превращенной в тахту
Вот троица странная наша:
— Я, жертва своих же затей,
На полярных морях и на южных
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
У скалистого ущелья
У скалистого ущелья,
Одинокий я стоял,
Судан
Ах, наверно, сегодняшним утром
Слишком громко звучат барабаны,
Людям будущего
Издавна люди уважали
Одно старинное звено,
Телефон
Неожиданный и смелый
Женский голос в телефоне,-
Одиноко-незрячее солнце
Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны,
Где безумье и ужас от века застыли на всем,
Природа (Спокойно маленькое озеро)
Спокойно маленькое озеро,
Как чаша, полная водой.
Родос
Памяти М. А. Кузьминой-Караваевой
На полях опаленных Родоса
Свидание
Сегодня ты придешь ко мне,
Сегодня я пойму,
Поэту
Пусть будет стих твой гибок, но упруг,
Как тополь зеленеющей долины,
Если плохо мужикам
Если плохо мужикам,
Хорошо зато медведям,
Командиру 5-го Александровского полка
Никитину
В вечерний час на небосклоне
Он воздвигнул свой храм на горе
Он воздвигнул свой храм на горе,
Снеговой, многобашенный храм,
Неоромантическая сказка
Над высокою горою
Поднимались башни замка,
Анне Радловой
Вы дали мне альбом открытый,
Где пели струны длинных строк,
Униженье
Вероятно, в жизни предыдущей
Я зарезал и отца и мать,
На берегу моря
Уронила луна из ручек
— Так рассеянна до сих пор —
Отказ
Царица — иль, может быть, только печальный ребенок,
Она наклонялась над сонно-вздыхающим морем,
И взор наклоняя к равнинам
…И взор наклоняя к равнинам,
Он лгать не хотел предо мной.
Я и Вы (Да, я знаю, я вам не пара)
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,