Гумилёв Николай Степанович
1886 - 1921

Гумилёв Николай Степанович

Никола́й Степа́нович Гумилёв (3 [15] апреля 1886, Кронштадт — 26 августа 1921[7][8][9], Петроград) — русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма, прозаик, драматург, переводчик и литературный критик, путешественник, африканист. Первый муж Анны Ахматовой, отец Льва Гумилёва. Совершил две экспедиции по восточной и северо-восточной Африке в 1909 и 1913 годах. Был расстрелян 26 августа 1921 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре «Петроградской боевой организации Таганцева». Однако активное участие в заговоре подтверждено не было и 30 сентября 1991 года посмертно реабилитирован решением Верховного суда СССР[10]. Место расстрела и захоронения до сих пор неизвестно.

549

Стихотворений

35

Лет жизни

Стихотворения

Акростих (Ангел лег у края небосклона)

Ангел лёг у края небосклона. Наклонившись, удивлялся безднам.

От всех заклятий Трисмегиста

От всех заклятий Трисмегиста — Орфеевых алмазных слов

Природа (Спокойно маленькое озеро)

Спокойно маленькое озеро, Как чаша, полная водой.

Гроза ночная и темная

На небе сходились тяжелые, грозные тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана,

Естество

Я не печалюсь, что с природы Покров, ее скрывавший, снят,

На далекой звезде Венере

На далекой звезде Венере Солнце пламенней и золотистей,

И взор наклоняя к равнинам

…И взор наклоняя к равнинам, Он лгать не хотел предо мной.

Из логова змиева, из города Киева

Из логова змиева, Из города Киева,

Сада-Якко

В полутемном строгом зале Пели скрипки, вы плясали.

На палатине

Измучен огненной жарой, Я лег за камнем на горе,

Умный дьявол

Мой старый друг, мой верный Дьявол, Пропел мне песенку одну:

Волшебная скрипка

Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры,

Дочь змия

Простерла Змея на горячих ступенях Зеленой туникой обтянутый стан,

Девятнадцатый век

Трагикомедией — названьем «человек» — Был девятнадцатый смешной и страшный век,

Акростих (Мощь и нега)

Мощь и нега — Изначально!

Борьба

Борьба одна: и там, где по холмам Под рёв звериный плещут водопады,

Двенадцатый год

Как будто год наш роковой двунадесятый возвращается.

Судный день

В. И. Иванову Раскроется серебряная книга,

Война

Как собака на цепи тяжелой, Тявкает за лесом пулемет,

Индюк

На утре памяти неверной Я вспоминаю пестрый луг,

Лесной пожар

Ветер гонит тучу дыма, Словно грузного коня.

Болонья

Нет воды вкуснее, чем в Романье, Нет прекрасней женщин, чем в Болонье,

Дева Солнца

Марианне Дмитриевне Поляковой I

Какое счастье в Ваш альбом

Какое счастье в Ваш альбом Вписать случайные стихи.

Евангелическая церковь

Тот дом был красная, слепая, Остроконечная стена.

Уходящей

Не медной музыкой фанфар, Не грохотом рогов

О тебе

О тебе, о тебе, о тебе, Ничего, ничего обо мне!

Акростих

Аддис — Абеба, город роз. На берегу ручьев прозрачных,

Всё ясно для чистого взора

Всё ясно для чистого взора: И царский венец, и суму,

Опять прогулка

Собиратели кувшинок, Мы отправились опять

11 июля 1911

Ты, лукавый ангел Оли, Стань серьезней, стань умней!

Неаполь

Как эмаль, сверкает море, И багряные закаты

Два сна

I Весь двор усыпан песком,

А я уж стою в саду иной земли

А я уж стою в саду иной земли, Среди кровавых роз и влажных лилий,

Лиловый цветок

Вечерние тихи заклятья, Печаль голубой темноты,

Рождество в Абиссинии

Месяц встал; ну что ж, охота? Я сказал слуге: «Пора!

Остров любви

Вы, что поплывете К Острову Любви,

Родос

Памяти М. А. Кузьминой-Караваевой На полях опаленных Родоса

Моя душа осаждена

Моя душа осаждена Безумно странными грехами,

Вилла Боргезе

Из камня серого иссеченные, вазы И купы царственные ясени, и бук,

Моё прекрасное убежище

Моё прекрасное убежище — Мир звуков, линий и цветов,

Дон-Жуан

Моя мечта надменна и проста: Схватить весло, поставить ногу в стремя

Сады души

Сады моей души всегда узорны, В них ветры так свежи и тиховейны,

Нас было пять

Нас было пять… мы были капитаны, Водители безумных кораблей,

Одиноко-незрячее солнце

Одиноко-незрячее солнце смотрело на страны, Где безумье и ужас от века застыли на всем,

Избиение женихов

Только над городом месяц двурогий Остро прорезал вечернюю мглу,

Credo

Откуда я пришел, не знаю… Не знаю я, куда уйду,

На Северном море

О, да, мы из расы Завоевателей древних,

Дремала душа, как слепая

Дремала душа, как слепая, Так пыльные спят зеркала,

Искусство

Созданье тем прекрасней, Чем взятый материал

Освобожденье

Кончено! Дверь распахнулась перед ним, заключенным. Руки не чувствуют холода цепи тяжелой;

За часом час бежит и падает во тьму

За часом час бежит и падает во тьму, Но властно мой флюид прикован к твоему.

Какою музыкой мой слух взволнован

Какою музыкой мой слух взволнован? Чьим странным обликом я зачарован?

Рыцарь счастья

Как в этом мире дышится легко! Скажите мне, кто жизнью недоволен,

Свидание

Сегодня ты придешь ко мне, Сегодня я пойму,

Нет тебя тревожней и капризней

Нет тебя тревожней и капризней, Но тебе я предался давно,

Рондолла

Ребенок, с видом герцогини, Голубка, сокола страшней,-

Одиссей у Лаэрта

Еще один старинный долг, Мой рок, еще один священный!

У скалистого ущелья

У скалистого ущелья, Одинокий я стоял,

Поэма об издательстве

На Надеждинской улице Жил один

Ворота рая

Не семью печатями алмазными В Божий рай замкнулся вечный вход,

За службу верную мою

За службу верную мою Пред родиной и комиссаром

Конквистадор

От дальних селений, Сквозь лес и овраги,

Акростих восьмерка

Фёдор Фёдорович, я Вам Фейных сказок не создам:

Я песни слагаю во славу твою

М. М. М. Я песни слагаю во славу твою

Семирамида

Светлой памяти И. Ф. Анненского Для первых властителей завиден мой жребий,

Ягуар

Странный сон увидел я сегодня: Снилось мне, что я сверкал на небе,

Нежно-небывалая отрада

Нежно-небывалая отрада Прикоснулась к моему плечу,

Тот, другой

Я жду, исполненный укоров: Но не веселую жену

Старина

Вот парк с пустынными опушками Где сонных трав печальна зыбь,

Фарфоровый павильон

Среди искусственного озера Поднялся павильон фарфоровый.

Китайская девушка

Голубая беседка Посредине реки,

У меня не живут цветы

У меня не живут цветы, Красотой их на миг я обманут,

Франции

Франция, на лик твой просветленный Я еще, еще раз обернусь,

Игры

Консул добр: на арене кровавой Третий день не кончаются игры,

Самоубийство

Улыбнулась и вздохнула, Догадавшись о покое,

Озера

Я счастье разбил с торжеством святотатца, И нет ни тоски, ни укора,

Каракалла

Император с профилем орлиным, С черною, курчавой бородой,

Понять весь мир какой-то странный сложным

Понять весь мир какой-то странный сложным, Огромноя игрушкой сатаны,

Надпись на книге

Георгию Иванову Милый мальчик, томный, томный

На безумном аэроплане

На безумном аэроплане В звёздных дебрях, на трудных кручах

Поединок

В твоем гербе — невинность лилий, В моем — багряные цветы.

Никогда не сделаю я так

Никогда не сделаю я так: Исповедать всем мои привычки.

Лес

В том лесу белесоватые стволы Выступали неожиданно из мглы.

На добрую память

После долгих сонных дней Солнце и письмо любовное,

Канцона (Бывает в жизни человека)

Бывает в жизни человека Один неповторимый миг:

Я сам над собой насмеялся

Я сам над собой насмеялся, И сам я себя обманул,

Когда спокойно так и равнодушно мы

Когда спокойно так и равнодушно мы Внимали музыке священного размера,

Старая дева

Жизнь печальна, жизнь пустынна, И не сжалится никто;

Капитаны

I На полярных морях и на южных,

Твоих единственных в подлунном мире губ

Твоих единственных в подлунном мире губ, Твоих пурпурных, я коснуться смею.

Норвежские горы

Я ничего не понимаю, горы: Ваш гимн поет кощунство иль псалом,

Маэстро

Н. Л. Сверчкову В красном фраке с галунами,

Охота

Князь вынул бич и кинул клич — Грозу охотничьих добыч,

Детство

Я ребенком любил большие, Медом пахнущие луга,

Галла

Восемь дней от Харрара я вел караван Сквозь Черчерские дикие горы

Колдунья

Она колдует тихой ночью У потемневшего окна

На полярных морях и на южных

На полярных морях и на южных, По изгибам зеленых зыбей,

Канцона (Лучшая музыка в мире)

Лучшая музыка в мире — нема! Дерево, жилы ли бычьи

Выбор

Созидающий башню сорвется, Будет страшен стремительный лет,

Снова море

Я сегодня опять услышал, Как тяжелый якорь ползет,

Канцона вторая

И совсем не в мире мы, а где-то На задворках мира средь теней.

Михаилу Леонидовичу Лозинскому

Над сим Гильгамешем трудились Три мастера, равных друг другу,

Мой альбом, где страсть сквозит без меры

Мой альбом, где страсть сквозит без меры В каждой мной отточенной строфе,

Дождь

Сквозь дождем забрызганные стекла Мир мне кажется рябым;

Анне Радловой

Вы дали мне альбом открытый, Где пели струны длинных строк,

Дня и ночи перемены

Дня и ночи перемены Мы не в силах превозмочь!

Флоренция

О сердце, ты неблагодарно! Тебе — и розовый миндаль,

У цыган

Толстый, качался он, как в дурмане, Зубы блестели из-под хищных усов,

Озеро Чад

На таинственном озере Чад Посреди вековых баобабов

В шумном вихре юности цветущей

В шумном вихре юности цветущей Жизнь свою безумно я сжигал,

Пропавший день

Всю ночь говорил я с ночью, Когда ж наконец я лег,

Я, что мог быть лучшей из поэм

Я, что мог быть лучшей из поэм, Звонкой скрипкой или розой белою,

В саду

Целый вечер в саду рокотал соловей, И скамейка в далекой аллее ждала,

Вдали от бранного огня

Вдали от бранного огня Вы видите, как я тоскую.

Слушай веления мудрых

Слушай веления мудрых, Мыслей пленительный танец.

Осень (По узкой тропинке)

По узкой тропинке Я шел, упоенный мечтою своей,

Красное море

Здравствуй, Красное Море, акулья уха, Негритянская ванна, песчаный котел!

Вы все, паладины Зеленого Храма

Вы все, паладины Зеленого Храма, Над пасмурным морем следившие румб,

Какое отравное зелье

Какое отравное зелье Влилось в моё бытие!

Вечер (Как этот ветер грузен, не крылат)

Как этот ветер грузен, не крылат! С надтреснутою дыней схож закат.

Рыцарь с цепью

Слышу гул и завыванье призывающих рогов, И я снова конквистадор, покоритель городов.

Как труп, бессилен небосклон

Как труп, бессилен небосклон, Земля — как уличенный тать,

Только глянет сквозь утесы

Только глянет сквозь утесы Королевский старый форт,

Ветла чернела на вершине

Ветла чернела на вершине, Грачи топорщились слегка,

Жестокой

«Пленительная, злая, неужели Для вас смешно святое слово: друг?

Сонет

Как конквиста́дор в панцире железном, Я вышел в путь и весело иду,

В дни нашей юности, исполненной страстей

В дни нашей юности, исполненной страстей, Нас может чаровать изменчивый хорей:

Девочка

Временами, не справясь с тоскою И не в силах смотреть и дышать,

Царица

Твой лоб в кудрях отлива бронзы, Как сталь, глаза твои остры,

В ущелье мрачном и утробном

В ущелье мрачном и утробном Аму-Дарьяльских котловин

О, если я весь мир постиг

О, если я весь мир постиг, О, если движу я горами,

Венеция

Поздно. Гиганты на башне Гулко ударили три.

Швеция

Страна живительной прохлады Лесов и гор гудящих, где

В этот мой благословенный вечер

В этот мой благословенный вечер Собрались ко мне мои друзья,

Анакреонтическая песенка

Ты хочешь чтоб была я смелой? Так не пугай, поэт, тогда

Много есть людей, что, полюбив

Много есть людей, что, полюбив, Мудрые, дома себе возводят,

Жизнь

С тусклым взором, с мертвым сердцем в море броситься со скалы, В час, когда, как знамя, в небе дымно-розовая заря,

Вечное

Я в коридоре дней сомкнутых, Где даже небо тяжкий гнет,

На море

Закат. Как змеи, волны гнутся, Уже без гневных гребешков,

Любовники

Любовь их душ родилась возле моря, В священных рощах девственных наяд,

Слова на музыку Давыдова

Я — танцовщица с древнего Нила, Мне — плясать на песке раскаленном,

Поэма начала

Книга первая: Дракон ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Зараза

Приближается к Каиру судно С длинными знаменами Пророка.

Душа и тело

I Над городом плывет ночная тишь,

Поэту

Пусть будет стих твой гибок, но упруг, Как тополь зеленеющей долины,

Ангел-хранитель

Он мне шепчет: «Своевольный, Что ты так уныл?

Памяти Анненского

К таким нежданным и певучим бредням Зовя с собой умы людей,

За что

О, что за скучная забота Пусканье мыльных пузырей!

Рощи пальм и заросли алоэ

Рощи пальм и заросли алоэ, Серебристо-матовый ручей,

Отъезжающему

Нет, я не в том тебе завидую С такой мучительной обидою,

Принцесса

В темных покрывалах летней ночи Заблудилась юная принцесса.

Африканская ночь

Полночь сошла, непроглядная темень, Только река от луны блестит,

Когда внимали равнодушно мы

Когда внимали равнодушно мы Волненью величавого размера,

Смерть

Есть так много жизней достойных, Но одна лишь достойна смерть,

Если встретишь меня, не узнаешь

Если встретишь меня, не узнаешь! Назовут — едва ли припомнишь!

О дева Роза, я в оковах

«О дева Роза, я в оковах», Я двадцать тысяч задолжал,

На горах розовеют снега

На горах розовеют снега, Я грущу с каждым мигом сильней,

Живала Ниагара

Живала Ниагара Близ озера Дели,

Она

Я знаю женщину: молчанье, Усталость горькая от слов,

Канцона (В скольких земных океанах я плыл)

В скольких земных океанах я плыл, Древних, веселых и пенных,

Маскарад

В глухих коридорах и в залах пустынных Сегодня собрались веселые маски,

Предзнаменование

Мы покидали Соутгемптон*, И море было голубым,

Вечер (За тридцать лет я плугом ветерана)

За тридцать лет я плугом ветерана Провел ряды неисчислимых гряд,

После стольких лет

После стольких лет Я пришел назад,

На сердце песни, на сердце слезы

На сердце песни, на сердце слезы, Душа страданьями полна.

Девушке

Мне не нравится томность Ваших скрещенных рук,

Рай

Апостол Петр, бери свои ключи, Достойный рая в дверь его стучит.

Заводи

Солнце скрылось на западе За полями обетованными,

На путях зеленых и земных

На путях зеленых и земных Горько счастлив темной я судьбою.

Две розы

Перед воротами Эдема Две розы пышно расцвели,

Вы пленены игрой цветов и линий

Вы пленены игрой цветов и линий, У Вас в душе и радость, и тоска,

По стенам опустевшего дома

По стенам опустевшего дома Пробегают холодные тени,

Падуанский собор

Да, этот храм и дивен, и печален, Он — искушенье, радость и гроза,

Я рад, что он уходит, чад угарный

Я рад, что он уходит, чад угарный, Мне двадцать лет тому назад сознанье

Видение

Лежал истомленный на ложе болезни (Что горше, что тягостней ложа болезни?),

Северный раджа

Валентину Кривичу 1.

Отказ

Царица — иль, может быть, только печальный ребенок, Она наклонялась над сонно-вздыхающим морем,

Память

Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла.

Я вечернею порою над заснувшею рекою

Я вечернею порою над заснувшею рекою, Полон дум необъяснимых, всеми кинутый, брожу.

Суда стоят, во льдах зажаты

Суда стоят, во льдах зажаты, И льды подобны серебру.

Леопард

Колдовством и ворожбою В тишине глухих ночей

Нежданно пал на наши рощи иней

Нежданно пал на наши рощи иней, Он не сходил так много-много дней,

Сон (Снилось мне, ты любишь другого)

Застонал от сна дурного И проснулся тяжко скорбя:

Роза

Цветов и песен благодатный хмель Нам запрещен, как ветхие мечтанья.

Я до сих пор не позабыл

Я до сих пор не позабыл Цветов в задумчивом раю,

Молодой францисканец

I Младой францисканец безмолвно сидит,

Поэт ленив, хоть лебединый

Поэт ленив, хоть лебединый В его душе не меркнет день,

Всадник

Всадник ехал по дороге, Было поздно, выли псы,

Среди бесчисленных светил

Среди бесчисленных светил Я вольно выбрал мир наш строгий

Крест

Так долго лгала мне за картою карта, Что я уж не мог опьяниться вином.

Вступление

Оглушенная ревом и топотом, Облеченная в пламя и дымы,

Корабль

— Что ты видишь во взоре моем, В этом бледно-мерцающем взоре? —

Перчатка

На руке моей перчатка, И ее я не сниму,

Над морем встал ночной туман

Над морем встал ночной туман, Но сквозь туман еще светлее

Дездемона

Когда вступила в спальню Дездемона, Там было тихо, душно и темно,

Баллада (Пять коней подарил мне)

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер И одно золотое с рубином кольцо,

На пиру

Влюбленный принц Диего задремал, И выронил чеканенный бокал,

За гробом

Под землей есть тайная пещера, Там стоят высокие гробницы,

Телефон

Неожиданный и смелый Женский голос в телефоне,-

За стенами старого аббатства

За стенами старого аббатства — Мне рассказывал его привратник —

Фра Беато Анджелико

В стране, где гиппогриф веселый льва Крылатого зовет играть в лазури,

Мои читатели

Старый бродяга в Аддис-Абебе, Покоривший многие племена,

В Бретани

Здравствуй, море! Ты из тех морей, По которым плавали галеры,

Леопарди (Набросок)

О праздниках, о звоне струн, о нарде, О неумолчной радости земли

Паломник

Ахмет-Оглы берет свою клюку И покидает город многолюдный.

Крест (Корней Иванович Чуковский)

Корней Иванович Чуковский, вот, Попал я к босоногим дикарям,

Гордый Бальмонт о солнце слагал свои песни

Уважаемой Марианне Дмитриевне от искренне преданного друга, соперника Бальмонта — Николая Гумилева. Гордый Бальмонт о солнце слагал свои песни,

Крыса

Вздрагивает огонек лампадки, В полутемной детской тихо, жутко,

Что я прочел

Что я прочел? Вам скучно, Лери, И под столом лежит Сократ,

Странник

Странник, далеко от родины, И без денег и без друзей,

Ответ сестры милосердия

«…Омочу бебрян рукав в Каяле реце, утру князю кровавые его раны на жестоцем теле».

Леонард

Три года чума и голод Разоряли большую страну,

Утешение

Кто лежит в могиле, Слышит дивный звон,

Моя мечта летит к далекому Парижу

Моя мечта летит к далекому Парижу, К тебе, к тебе одной.

На кровати, превращенной в тахту

Вот троица странная наша: — Я, жертва своих же затей,

Песня о певце и короле

Мой замок стоит на утесе крутом В далеких, туманных горах,

Искатели жемчуга

От зари Мы, как сны;

На Дуксе ли, на Бенце ль я

На Дуксе ли, на Бенце ль я, — Верхом на какаду,

Ослепительное

Я тело в кресло уроню, Я свет руками заслоню

Взгляните

Взгляните: вот гусары смерти! Игрою ратных перемен

Второй год

И год второй к концу склоняется, Но так же реют знамена,

Лето

Лето было слишком знойно, Солнце жгло с небесной кручи, —

Куранты любви

Вы сегодня впервые пропели Золотые «Куранты любви»;

Неизвестность

Замирает дыханье, и ярче становятся взоры Перед странно-волнующим ликом твоим, Неизвестность

Экваториальный лес

Я поставил палатку на каменном склоне Абиссинских, сбегающих к западу, гор

В небесах

Ярче золота вспыхнули дни, И бежала Медведица-ночь.

В пути

Кончено время игры, Дважды цветам не цвести.

Пантум

Гончарова и Ларионов Восток и нежный и блестящий

Я конквистадор в панцире железном

Я конквистадор в панцире железном, Я весело преследую звезду,

Надпись на «Романтических цветах»

Валентину Кривичу Вот книга странная,

Адам

Адам, униженный Адам, Твой бледен лик и взор твой бешен,

Командиру 5-го Александровского полка

Никитину В вечерний час на небосклоне

Христос

Он идет путем жемчужным По садам береговым,

Много в жизни моей я трудов испытал

Много в жизни моей я трудов испытал, Много вынес и тяжких мучений,

Царь, упившийся кипрским вином

Царь, упившийся кипрским вином И украшенный красным кораллом,

Левин, Левин, ты суров

Левин, Левин, ты суров, Мы без дров,

Рим

Волчица с пастью кровавой На белом, белом столбе,

В четыре руки

Звуки вьются, звуки тают… То по гладкой белой кости

Людям настоящего

Для чего мы не означим Наших дум горячей дрожью,

Аннам

Месяц стоит посредине Дивно-огромного неба,

На берегу моря

Уронила луна из ручек — Так рассеянна до сих пор —

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв.

Они спустились до реки

Они спустились до реки Смотреть на зарево заката.

Поэт

Я слышал из сада, как женщина пела, Но я, я смотрел на луну.

Сон (Вы сегодня так красивы)

Вы сегодня так красивы, Что вы видели во сне?

Отраженье гор

Сердце радостно, сердце крылато. В легкой, маленькой лодке моей

Это было не раз

Это было не раз, это будет не раз В нашей битве глухой и упорной:

Дамара

Готентотская космогония Человеку грешно гордиться,

Основатели

Ромул и Рем взошли на гору, Холм перед ними был дик и нем.

Осенняя песня

Осенней неги поцелуй Горел в лесах звездою алой,

Путешествие в Китай

С. Судейкину Воздух над нами чист и звонок,

Акростих (Можно увидеть на этой картинке)

Можно увидеть на этой картинке Ангела, солнце и озеро Чад,

Носорог

Видишь, мчатся обезьяны С диким криком на лианы,

Маргарита

Валентин говорит о сестре в кабаке, Выхваляет ее ум и лицо,

Персидская миниатюра

Когда я кончу наконец Игру в cache-cache со смертью хмурой,

Приглашение в путешествие

Уедем, бросим край докучный И каменные города,

Но в мире есть иные области

Но в мире есть иные области, Луной мучительной томимы.

На острове

Над этим островом какие выси, Какой туман!

Надпись на «Колчане» М. Л. Лозинскому

От «Романтических цветов» И до «Колчана» я все тот же,

Два Адама

Мне странно сочетанье слов — «я сам», Есть внешний, есть и внутренний Адам.

Пантум (Какая смертная тоска)

Какая смертная тоска Нам приходить и ждать напрасно.

Замбези

Точно медь в самородном железе, Иглы пламени врезаны в ночь,

Зачарованный викинг, я шел по земле

Зачарованный викинг, я шел по земле, Я в душе согласил жизнь потока и скал,

Гиена

Над тростником медлительного Нила, Где носятся лишь бабочки да птицы,

Рядами тянутся колонны

Рядами тянутся колонны По белым коридорам сна.

Орел Синдбада

Следом за Синдбадом-Мореходом В чуждых странах я сбирал червонцы

Сестре милосердия

Нет, не думайте, дорогая, О сплетеньи мышц и костей,

В каких жестоких поднебесных звездах

В каких жестоких <поднебесных?> звездах Отстаивался пар полей

Гиппопотам

Гиппопотам с огромным брюхом Живет в Яванских тростниках,

Песенка

Ты одна благоухаешь, Ты одна;

Ева или Лилит

Ты не знаешь сказанья о деве Лилит, С кем был счастлив в раю первозданном Адам,

Персей (Скульптура Кановы)

Его издавна любят музы, Он юный, светлый, он герой,

Renvoi

Еще ослепительны зори, И перья багряны у птиц,

Я вежлив с жизнью современною

Я вежлив с жизнью современною, Но между нами есть преграда,

Невеста льва

Жрец решил. Народ, согласный С ним, зарезал мать мою:

Я не буду тебя проклинать

Я не буду тебя проклинать, Я печален печалью разлуки,

Я верил, я думал

Сергею Маковскому Я верил, я думал, и свет мне блеснул наконец;

Думы

Зачем они ко мне собрались, думы, Как воры ночью в тихий мрак предместий?

Во мраке безрадостном ночи

Во мраке безрадостном ночи, Душевной больной пустоты

Прапамять

И вот вся жизнь! Круженье, пенье, Моря, пустыни, города,

Песнь Заратустры

Юные, светлые братья Силы, восторга, мечты,

Генуя

В Генуе, в палаццо дожей Есть старинные картины,

Этот город воды, колонад и мостов

Этот город воды, колонад и мостов, Верно, снился тому, кто сжимая виски,

Мой час

Еще не наступил рассвет, Ни ночи нет, ни утра нет,

Змей

Ах, иначе в былые года Колдовала земля с небесами,

Мне надо мучиться и мучить

Мне надо мучиться и мучить, Твердя безумное: «люблю»,

Рассыпающая звёзды

Не всегда чужда ты и горда И меня не хочешь не всегда,

Сегодня у берега нашего бросил

Сегодня у берега нашего бросил Свой якорь досель незнакомый корабль,

Мадригал полковой даме

И как в раю магометанском Сонм гурий в розах и шелку,

Священные плывут и тают ночи

Священные плывут и тают ночи, Проносятся эпические дни,

Слонёнок

Моя любовь к тебе сейчас — слоненок, Родившийся в Берлине иль Париже

Анна Комнена

Тревожный обломок старинных потемок, Дитя позабытых народом царей,

Самофракийская победа

В час моего ночного бреда Ты возникаешь пред глазами —

Какая странная нега

Какая странная нега В ранних сумерках утра,

Райский сад

Я не светел, я болен любовью, Я сжимаю руками виски

Я не прожил, я протомился

Я не прожил, я протомился Половины жизни земной,

Старый конквистадор

Углубясь в неведомые горы, Заблудился старый конквистадор,

Ислам

О. Н. Высотской В ночном кафе мы молча пили кьянти,

Одиночество

Я спал, и смыла пена белая Меня с родного корабля,

Еще не раз вы вспомните меня

Еще не раз вы вспомните меня И весь мой мир волнующий и странный,

У берега

Сердце — улей, полный сотами, Золотыми, несравненными!

Возвращение (Анне Ахматовой)

Я из дому вышел, когда все спали, Мой спутник скрывался у рва в кустах,

Воспоминание

Над пучиной в полуденный час Пляшут искры, и солнце лучится,

Сказка о королях

«Мы прекрасны и могучи, Молодые короли,

Отвечай мне, картонажный мастер

Отвечай мне, картонажный мастер, Что ты думал, делая альбом

Ледоход

Уж одевались острова Весенней зеленью прозрачной,

Больная земля

Меня терзает злой недуг, Я вся во власти яда жизни,

Дом

Тот дом, где я играл ребенком, Пожрал беспощадный огонь.

Ода д’Аннуцио

К его выступлению в Генуе. Опять волчица на столбе

Нигер

Я на карте моей под ненужною сеткой Сочиненных для скуки долгот и широт,

В день рождения Мика

Первая книга Гиперборея Вышла на свет, за себя не краснея,

Подражанье персидскому

Из-за слов твоих, как соловьи, Из-за слов твоих, как жемчуга,

Мне снилось

Мне снилось: мы умерли оба, Лежим с успокоенным взглядом,

Творчество

Моим рожденные словом, Гиганты пили вино

Деревья

Я знаю, что деревьям, а не нам Дано величье совершенной жизни,

Мадагаскар

Сердце билось, смертно тоскуя, Целый день я бродил в тоске,

Городок

Над широкой рекой, Пояском-мостом перетянутой,

Андрей Рублев

Я твердо, я так сладко знаю, С искусством иноков знаком,

Вот гиацинты под блеском

Вот гиацинты под блеском Электрического фонаря,

Огонь

Я не знаю, что живо, что нет, Я не ведаю грани ни в чем…

Счастие

1. Больные верят в розы майские,

Ночью

Скоро полночь, свеча догорела. О, заснуть бы, заснуть поскорей,

Баллада

Влюбленные, чья грусть как облака, И нежные, задумчивые леди,

Укротитель зверей

… Как мой китайский зонтик красен, Натерты мелом башмачки.

Мой прадед был ранен под Аустерлицем

Мой прадед был ранен под Аустерлицем И замертво в лес унесен денщиком,

Ангел

Крылья плещут в небесах, как знамя, Орлий клекот, бешеный полет —

Неизгладимы, нет, в моей судьбе

Неизгладимы, нет, в моей судьбе Твой детский рот и смелый взор девический,

Её Императорскому Высочеству

Её Императорскому Высочеству великой княжне Анастасии Николаевне ко дню рождения Сегодня день Анастасии,

Пятистопные ямбы

Я помню ночь, как черную наяду, В морях под знаком Южного Креста.

После победы

Солнце катится, кудри мои золотя, Я срываю цветы, с ветерком говорю.

Пьяный дервиш

Соловьи на кипарисах и над озером луна, Камень черный, камень белый, много выпил я вина.

Скучали мы

Скучали мы От чар размера,

Абиссиния

Между берегом буйного Красного Моря И Суданским таинственным лесом видна,

Варвары

Когда зарыдала страна под немилостью Божьей И варвары в город вошли молчаливой толпою,

В моих садах

В моих садах — цветы, в твоих — печаль. Приди ко мне, прекрасною печалью

У ворот Иерусалима

У ворот Иерусалима Ангел душу ждет мою,

Солнце духа

Как могли мы прежде жить в покое И не ждать ни радостей, ни бед,

Я говорил Ты хочешь, хочешь

Я говорил: «Ты хочешь, хочешь? Могу я быть тобой любим?

Завещанье

Очарован соблазнами жизни, Не хочу я растаять во мгле,

Рассказ девушки

В вечерний час горят огни… Мы этот час из всех приметим,

Надпись на книге «Колчан»

У нас пока единый храм, Мы братья в православной вере,

Так долго сердце боролось

Так долго сердце боролось, Слипались усталые веки,

Встреча

Молюсь звезде моих побед, Алмазу древнего востока,

Перстень

Уронила девушка перстень В колодец, в колодец ночной,

Гляжу на Ваше платье синее

Гляжу на Ваше платье синее, Как небо в дальней Абиссинии,

Мик

Африканская поэма I

Сон Адама

От плясок и песен усталый Адам. Заснул, неразумный, у Древа Познанья.

Мечты

За покинутым, бедным жилищем, Где чернеют остатки забора,

Современность

Я закрыл Илиаду и сел у окна, На губах трепетало последнее слово,

Луна на море

Луна уже покинула утесы, Прозрачным море золотом полно,

Франция

О, Франция, ты призрак сна, Ты только образ, вечно милый,

Юдифь

Какой мудрейшею из мудрых пифий Поведан будет нам нелицемерный

Ужас

Я долго шел по коридорам, Кругом, как враг, таилась тишь.

Ответ

Чуковский, ты не прав, обрушась на поленья, Обломки божества — дрова,

В этом альбоме писать надо длинные

Наталье Владимировне Анненской В этом альбоме писать надо длинные, длинные строки, как нити.

Открытие Америки

Песнь первая Свежим ветром снова сердце пьяно,

Вам, кавказские ущелья

Вам, кавказские ущелья, Вам, причудливые мхи,

Нет, к Лете не иди, не выжимай

Нет, к Лете не иди, не выжимай Из чёрных трав убийственные вина,

Отрывок из пьесы

Так вот платаны, пальмы, темный грот, Которые я так любил когда-то.

Надпись на «Пути конквистадоров»

Вере Евгеньевне Аренс Микель Анджело, великий скульптор,

Канцона (Храм Твой, Господи, в небесах)

Храм Твой, Господи, в небесах, Но земля тоже Твой приют.

Лишь черный бархат, на котором

Лишь черный бархат, на котором Забыт сияющий алмаз,

У камина

Наплывала тень… Догорал камин, Руки на груди, он стоял один,

Предупрежденье

С японского Мне отраднее всего

Под рукой уверенной поэта

Под рукой уверенной поэта Струны трепетали в легком звоне,

Нет, ничего не изменилось

Нет, ничего не изменилось В природе бедной и простой,

Слово

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда

Грустно мне, что август мокрый

Грустно мне, что август мокрый Наших коней расседлал,

Музы, рыдать перестаньте

Музы, рыдать перестаньте, Грусть вашу в песнях излейте,

Наш хозяин щурится, как крыса

Наш хозяин щурится, как крыса. Поздно. Скучно. Каждый зол и пьян.

Похвала ямбу

Тебе, четырехстопный ямб Ритмически многообразный,

Средневековье

Прошел патруль, стуча мечами, Дурной монах прокрался к милой.

Она говорила

Она говорила: «Любимый, любимый, Ты болен мечтою, ты хочешь и ждешь,

Маркиз де Карабас

С. Ауслендеру Весенний лес певуч и светел,

Брюсов и Сологуб

Беда пришла для символиста: Брюсов Решил: «Теперь мне Северянин люб».

Ольга

Эльга, Эльга! — звучало над полями, Где ломали друг другу крестцы

Молитва мастеров

Я помню древнюю молитву мастеров: Храни нас, Господи, от тех учеников,

Посвящение к сборнику «Горы и ущелья»

I Люблю я чудный горный вид,

Воин Агамемнона

Смутную душу мою тяготит Странный и страшный вопрос:

Солнце бросило для нас

Солнце бросило для нас И для нашего мученья

Кармен худа, коричневатый

Кармен худа, коричневатый Глаза ей сумрак окружил.

Суэцкий канал

Стаи дней и ночей Надо мной колдовали,

Восьмистишье

Ни шороха полночных далей, Ни песен, что певала мать, —

Посылка

Тебе, подруга, эту песнь отдам. Я веровал всегда твоим стопам,

Я молчу

О. Н. Арбениной Я молчу — во взорах видно горе,

Пророки

И ныне есть еще пророки, Хотя упали алтари,

Я и Вы (Да, я знаю, я вам не пара)

Да, я знаю, я вам не пара, Я пришел из другой страны,

Новорожденному

С. Л. Вот голос томительно звонок —

Не Царское Село

Не Царское Село — к несчастью, А Детское Село — ей-ей!

Туркестанские генералы

Под смутный говор, стройный гам, Сквозь мерное сверканье балов,

Потомки Каина

Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды,

Песня Девкалиона

Гибель близка человечьей породы, Зевс поднимается ныне на них.

Сомалийский полуостров

Помню ночь и песчаную помню страну И на небе так низко луну.

Андрогин

Тебе никогда не устанем молиться, Немыслимо-дивное Бог-Существо.

Хокку

Вот девушка с газельими глазами Выходит замуж за американца,

Девушки

Нравятся девушкам рупии С изображением птицы.

Осень

Оранжево-красное небо… Порывистый ветер качает

Как путник, препоясав чресла

Надпись на переводе «Эмалей и камей» М. Л. Лозинскому Как путник, препоясав чресла,

Природе женщины подобны

Природе женщины подобны, Зверям и птицам — злись не злись,

Неоромантическая сказка

Над высокою горою Поднимались башни замка,

В библиотеке

М. Кузмину О, пожелтевшие листы

Я больше её не люблю

Когда, изнемогши от муки, Я больше ее не люблю,

Звездный ужас

Это было золотою ночью, Золотою ночью, но безлунной,

Портрет мужчины

Его глаза — подземные озера, Покинутые царские чертоги.

Мужик

В чащах, в болотах огромных, У оловянной реки,

Ангел боли

Праведны пути твои, царица, По которым ты ведешь меня,

Пролетела стрела

Пролетела стрела Голубого Эрота,

Прогулка

Мы в аллеях светлых пролетали, Мы летели около воды,

Судан

Ах, наверно, сегодняшним утром Слишком громко звучат барабаны,

На камине свеча догорала, мигая

На камине свеча догорала, мигая, Отвечая дрожаньем случайному звуку.

Три жены мандарина

Законная жена Есть еще вино в глубокой чашке,

Дорога

Я видел пред собой дорогу В тени раскидистых дубов,

О признаниях

Никому мечты не поверяйте, Ах, ее не скажешь, не сгубя!

Русалка

На русалке горит ожерелье И рубины греховно-красны,

Попугай

Я — попугай с Антильских островов, Но я живу в квадратной келье мага.

Императору

Призрак какой-то неведомой силы, Ты ль, указавший законы судьбе,

Купанье

Зеленая вода дрожит легко, Трава зеленая по склонам,

Цепи башен

Цепи башен И могил —

Рабочий

Он стоит пред раскаленным горном, Невысокий старый человек.

Заклинание

Юный маг в пурпуровом хитоне Говорил нездешние слова,

Манлий

Манлий сброшен. Слава Рима, Власть все та же, что была,

Кате Кардовской

Когда вы будете большою, А я — негодным стариком,

Вечерний, медленный паук

Вечерний, медленный паук В траве сплетает паутину, —

Ты говорил слова пустые

Ты говорил слова пустые, А девушка и расцвела,

Руки помнят о тебе и губы

Руки помнят о тебе и губы Тоже помнят.

Орёл

Орёл летел все выше и вперед К Престолу Сил сквозь звездные преддверья,

Она не однажды всплывала

Она не однажды всплывала В грязи городского канала,

Сентиментальное путешествие

I Серебром холодной зари

Молитва

Солнце свирепое, солнце грозящее, Бога, в пространствах идущего,

Пощади, не довольно ли жалящей боли

Пощади, не довольно ли жалящей боли, Темной пытки отчаянья, пытки стыда!

Я всю жизнь отдаю для великой борьбы

Я всю жизнь отдаю для великой борьбы, Для борьбы против мрака, насилья и тьмы.

Ключ в лесу

Есть темный лес в стране моей; В него входил я не однажды,

Иногда я бываю печален

Иногда я бываю печален, Я забытый, покинутый бог,

Дева-птица

Пастух веселый Поутру рано

Когда из темной бездны жизни

Когда из темной бездны жизни Мой гордый дух летел, прозрев,

Блудный сын

1. Нет дома подобного этому дому!

Фидлер, мой первый учитель

Фидлер, мой первый учитель И гроза моих юных дней,

Ни наслаждаясь, ни скучая

Ни наслаждаясь, ни скучая Когда бы ни было потом,

Природа

Так вот и вся она, природа, Которой дух не признает,

Он поклялся в строгом храме

Он поклялся в строгом храме Перед статуей Мадонны,

Вы задумчивы, маркиза

«Вы задумчивы, маркиза? Вы больны?

Канцона первая

Закричал громогласно В сине-черную сонь

Ровно в полночь пришло приказанье

Ровно в полночь пришло приказанье Выступать четвертому эскадрону —

Юг

За то, что я теперь спокойный И умерла моя свобода,

Медиумические явления

Приехал Коля. Тотчас слухи, Во всех вселившие испуг:

Ольге Людвиговне Кардовской

Мне на Ваших картинах ярких Так таинственно слышна

Неслышный, мелкий падал дождь

Неслышный, мелкий падал дождь, Вдали чернели купы рощ,

Ты помнишь дворец великанов

Ты помнишь дворец великанов, В бассейне серебряных рыб,

Птица

Я не смею больше молиться, Я забыл слова литаний,

Тебе бродить по солнечным лугам

Тебе бродить по солнечным лугам, Зеленых трав, смеясь, раздвинуть стены!

Больной

В моём бреду одна меня томит Каких-то острых линий бесконечность,

Вечер

Еще один ненужный день, Великолепный и ненужный!

На мотивы Грига

Кричит победно морская птица Над вольной зыбью волны фиорда.

Сонет (Я верно болен)

Я верно болен: на сердце туман, Мне скучно все, и люди, и рассказы,

Об озерах, о павлинах белых

Об озерах, о павлинах белых, О закатно-лунных вечерах,

Если плохо мужикам

Если плохо мужикам, Хорошо зато медведям,

Оборванец

Я пойду гулять по гулким шпалам, Думать и следить

Ты не могла иль не хотела

Ты не могла иль не хотела Мою почувствовать истому,

Дагомея

Царь сказал своему полководцу: «Могучий, Ты высок, точно слон дагомейских лесов,

Кха

Где вы, красивые девушки, Вы, что ответить не можете,

Канцона (Как тихо стало в природе)

Как тихо стало в природе! Вся — зренье она, вся — слух.

Разговор

Я властительный и чудный Пел печальной бледной деве:

Рисунок акварелью

Пальмы, три слона и два жирафа, Страус, носорог и леопард:

После смерти

Я уйду, убегу от тоски, Я назад ни за что не взгляну,

Колокольные звоны

Колокольные звоны, И зелёные клёны,

Соединение

Луна восходит на ночное небо И, светлая, покоится влюбленно.

Униженье

Вероятно, в жизни предыдущей Я зарезал и отца и мать,

Египет

Как картинка из книжки старинной, Услаждавшей мои вечера,

Почтовый чиновник

Ушла… Завяли ветки Сирени голубой,

Детская песенка

Что это так красен рот у жабы, Не жевала ль эта жаба бетель?

Абиссинские песни

I. Военная Носороги топчут наше дурро,

Отравленный

«Ты совсем, ты совсем снеговая, Как ты странно и страшно бледна!

Константинополь

Еще близ порта орали хором Матросы, требуя вина,

Старые усадьбы

Дома косые, двухэтажные, И тут же рига, скотный двор,

Мореплаватель Павзаний

Мореплаватель Павзаний С берегов далеких Нила

Словно ветер страны счастливой

Словно ветер страны счастливой, Носятся жалобы влюбленных.

Влюбленная в дьявола

Что за бледный и красивый рыцарь Проскакал на вороном коне,

Тамаре Платоновне Карсавиной

Долго молили о танце мы вас, но молили напрасно, Вы улыбнулись и отказали бесстрастно.

Он воздвигнул свой храм на горе

Он воздвигнул свой храм на горе, Снеговой, многобашенный храм,

Товарищ

Что-то подходит близко, верно, Холод томящий в грудь проник.

Кенгуру

Утро девушки Сон меня сегодня не разнежил,

Сахара

Все пустыни друг другу от века родны, Но Аравия, Сирия, Гоби, —

Эзбекие

Как странно — ровно десять лет прошло С тех пор, как я увидел Эзбекие,

Однообразные мелькают

Однообразные мелькают Все с той же болью дни мои,

Театр

Все мы, святые и воры, Из алтаря и острога

Читатель книг

Читатель книг, и я хотел найти Мой тихий рай в покорности сознанья,

Покорность

Только усталый достоин молиться богам, Только влюблённый — ступать по весенним лугам!

На ступенях балкона

На ступенях балкона Я вечером сяду,

Захотелось жабе черной

Захотелось жабе черной Заползти на царский трон,

Уже подумал о побеге я

Уже подумал о побеге я, Когда читалась нам Норвегия,

Счастье

Из красного дерева лодка моя, И флейта моя из яшмы.

Когда я был влюблен

Когда я был влюблен (а я влюблен Всегда — в поэму, женщину иль запах),

Был праздник веселый и шумный

Был праздник веселый и шумный, Они повстречалися раз…

Пещера сна

Там, где похоронен старый маг, Где зияет в мраморе пещера,

Хиромант, большой бездельник

Хиромант, большой бездельник, Поздно вечером, в Сочельник

Колокол

Медный колокол на башне Тяжким гулом загудел,

Оссиан

По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана.

Синяя звезда

Я вырван был из жизни тесной, Из жизни скудной и простой,

Шестое чувство

Прекрасно в нас влюбленное вино И добрый хлеб, что в печь для нас садится,

Любовь весной

Перед ночью северной, короткой, И за нею зори — словно кровь,

Я откинул докучную маску

Я откинул докучную маску, Мне чего-то забытого жаль…

Одержимый

Луна плывет, как круглый щит Давно убитого героя,

Ты, жаворонок в горней высоте

Марии Лёвберг Ты, жаворонок в горней высоте,

В пустыне

Давно вода в мехах иссякла, Но, как собака, не умру:

Да! Мир хорош, как старец у порога

Да! Мир хорош, как старец у порога, Что путника ведет во имя Бога

Злобный гений, царь сомнений

Злобный гений, царь сомнений, Ты опять ко мне пришел,

Стокгольм

Зачем он мне снился, смятенный, нестройный, Рожденный из глубин не наших времен,

Рассвет

Змей взглянул, и огненные звенья Потянулись, медленно бледнея,

Альбом или слон

О, самой нежной из кузин Легко и надоесть стихами.

Сомнение

Вот я один в вечерний тихий час, Я буду думать лишь о вас, о вас.

Наступление

Та страна, что могла быть раем, Стала логовищем огня.

С тобой я буду до зари

С тобой я буду до зари, Наутро я уйду

Ахилл и Одиссей

Одиссей Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,

Помпей у пиратов

От кормы, изукрашенной красным, Дорогие плывут ароматы

Правый путь

В муках и пытках рождается слово, Робкое, тихо проходит по жизни,

Ты пожалела, ты простила

Ты пожалела, ты простила И даже руку подала мне,

Я помню, я помню, носились тучи

Я помню, я помню, носились тучи По небу желтому, как новая медь,

Страница из Олиного дневника

Он в четверг мне сделал предложенье, В пятницу ответила я «да».

Людям будущего

Издавна люди уважали Одно старинное звено,

Из букета целого сиреней

Из букета целого сиреней Мне досталась лишь одна сирень,

Внимали сонно мы

Внимали сонно мы Певучести размера.

Лаос

Девушка, твои так нежны щеки, Грудь твоя — как холмик невысокий.

На вечере Верхарена

На вечере Верхарена Со мной произошла перемена,

Тразименское озеро

Зеленое, всё в пенистых буграх, Как горсть воды, из океана взятой,

Внимали равнодушно мы

Внимали равнодушно мы Волненью древнего размера,

Либерия

Берег Верхней Гвинеи богат Мёдом, золотом, костью слоновой,

Любовь

Надменный, как юноша, лирик Вошел, не стучася, в мой дом

Далеко мы с тобой на лыжах

Далеко мы с тобой на лыжах Отошли от родимых сел.

Об Адонисе с лунной красотой

Об Адонисе с лунной красотой, О Гиацинте тонком, о Нарциссе,

Отрывок

Христос сказал: «Убогие блаженны, Завиден рок слепцов, калек и нищих,

На льдах тоскующего полюса

На льдах тоскующего полюса, Где небосклон туманом стерт,

Загробное мщение

Баллада Как-то трое изловили

Барабаны, гремите, а трубы, ревите

Барабаны, гремите, а трубы, ревите, — а знамена везде взнесены. Со времен Македонца такой не бывало грозовой и чудесной войны.

Четыре лошади

Не четыре! О, нет, не четыре! Две и две, и «мгновенье лови»,—

Пока бросает ураганами

Пока бросает ураганами Державный Вождь свои полки,

Пиза

Солнце жжет высокие стены, Крыши, площади и базары.

Сказка

Тэффи На скале, у самого края,

С тобой мы связаны одною цепью

С тобой мы связаны одною цепью, Но я доволен и пою,

В Вашей спальне

Вы сегодня не вышли из спальни, И до вечера был я один,

О, сила женского кокетства

И. Одоевцевой О, сила женского кокетства!

Заблудившийся трамвай

Шёл я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай,

Алжир и Тунис

От Европы старинной Отровавшись, Алжир,

Я в лес бежал из городов

Я в лес бежал из городов, В пустыню от людей бежал…

Обещанье

С протянутыми руками, С душой, где звезды зажглись,

Ночь

Пролетала золотая ночь И на миг замедлила в пути,

Открытие летнего сезона

Зимнее стало, как сон, Вот, отступает всё дале,

Огромный мир открыт и манит

Огромный мир открыт и манит, Бьет конь копытом, я готов,

Камень

А. И. Гумилевой Взгляни, как злобно смотрит камень,