На Надеждинской улице Жил один Издатель стихов По прозванию Господин Блох. Всем хорош — Лишь одним Он был плох: Фронтисписы очень любил Блох. Фронтиспис его и сгубил, Ох! Труден издателя путь и тернист, А тут еще титул, шмуцтитул и титульный лист. Лист за листом и книгу за книгою Блох посылает в печать, Выпустил сотню и стал он безумно скучать. Добужинский и Радлов не радуют взора его, На Митрохина смотрит, и сердце как камень мертво. И сказал ему Дьявол, когда он ложился в постель: — Яков Ноевич! Ведь есть еще Врубель, Веласкез, Серов, Рафаэль… Всю Ночь Блох Плохо спал, Всю ночь Блох Фронтисписы рвал. Утром рано Звонит в телефон — На обед сзывает поэтов он. И когда пришел За поэтом поэт, И когда собрались они на обед, Поднял Блох руку одну — Нож вонзил в грудь Кузмину, Дал Мандельштаму яда стакан — Выпил поэт и упал на диван. Дорого продал жизнь Гумилев. Умер, не пикнув, Жорж Иванов. И когда всех поэтов прикончил Блох, Из груди его вырвался радостный вздох: Теперь я исполнил мечту мою — Книгоиздательство открою в раю: Там Врубель, Серов, Рембрандт и Бердслей, — Никто не посмеет соперничать с фирмой моей!