Шинель двустворчатую гонит, В какую даль — не знаю сам, Вокзалы встали коренасты, Воткнулись в облако кресты, Свертелась бледная дорога, Шел батальон, дышали ноги Мехами кожи, и винтовки — Стальные дула обнажив — Дышали холодом. Лежит, Она лежит — дорога хмурая, Дорогая бледная моя. Отпали облака усталые, Склонились лица тополей,— И каждый помнит, где жена, Спокойствием окружена, И плач трехлетнего ребенка, В стакане капли, на стене — Плакат войны: война войне. На перевале меркнет день, И тело тонет, словно тень, И вот казарма встала рядом Громадой жирных кирпичей — В воротах меркнут часовые, Занумерованные сном. И шел, смеялся батальон, И по пятам струился сон, И по пятам дорога хмурая Кренилась, падая. Вдали Шеренги коек рисовались, И наши тени раздевались, И падали… И снова шли… Ночь вылезала по бокам, Надув глаза, легла к ногам, Собачья ночь в глаза глядела, Дышала потом, тяготела, По головам… Мы шли, мы шли… В тумане плотном поутру Труба, бодрясь, пробила зорю, И лампа, споря с потолком, Всплыла оранжевым пятном,— Еще дымился под ногами Конец дороги, день вставал, И наши тени шли рядами По бледным стенам — на привал.