Увидев каплю крови алой На пальце у ребенка, мать Жалела, дула, целовала. — Пройдет! Не надо горевать. Теперь окрашен нашей кровью Уже не палец, а висок, И не подушка в изголовье, А твердый камень и песок. Закрыл глаза нам сон глубокий В походе — на путях войны. Нам только ветер гладит щеки, С родной примчавшись стороны. И хорошо, что на чужбину К нам не придет старуха-мать… Ах, чем теперь помочь ей сыну? Поднять? Подуть? Поцеловать?