В пшенице густой, колосистой Все утро мотор стрекотал. Потом стрекотать перестал, — Обед привезли трактористу. У края своей полосы Сидел человек смуглолицый, И были светлее пшеницы Его голова и усы. Небритый, большой, седоватый, Землей он и нефтью пропах, Но сразу узнал я солдата, Прошедшего школу в боях. Какого он рода и края, По речи его не поймешь. То скажет «ищу», то «шукаю», То скажет «люблю», то «кохаю», То «жито» промолвит, то «рожь». Пожалуй, меж областью Курской И Харьковской так говорят. — Хочу я податься на курсы, — Сказал, между прочим, солдат. — Механику я розумию, И средний и полный ремонт. Гонял на Кавказ грузовые, Гонял грузовые на фронт. А нынче до времени в тайне Я новую думку держу: Работать хочу на комбайне. С войны трактора я вожу. Что трактор, что танк — все едино. Ну, может, комбайн потрудней. А все-таки тоже машина, — Хиба ж не управлюсь я с ней? Обед свой доел он в молчанье И хмуро кивнул мне: — Пока! — А я позабыл на прощанье Узнать, как зовут старика. Исчез он вдали, — безымянный Работник Советской страны, Участник великого плана, Участник великой войны.