У Пушкина влюбленный самозванец Полячке открывает свой обман, И признается пушкинский испанец, Что он — не дон Диэго, а Жуан. Один к покойнику свою ревнует панну, Другой к подложному Диэго — донну Анну… Так и поэту нужно, чтоб не грим, Не маска лживая, а сам он был любим.