Жила она в Берлине. Служила машинисткой, Строчила что есть мочи отчеты и счета И этой бесконечной, трескучей перепиской Была с утра до ночи усердно занята. Накинув пелеринку на вздернутые плечи, Весь день она писала, а вечером опять Садилась за машинку, чтоб Гитлеровы речи Под синюю копирку семь раз переписать. Быть может, машинистка была антифашистка Или писала просто для тренировки рук, — Никто не знает точно, но только еженощно Выстукивала срочно речей по двадцать штук. Писала: «В две недели большевики разбиты, И нам пути открыты в Москву и Ленинград. Почти достиг я цели, и у кремлевских елей Я в октябре устрою торжественный парад!» Иль, скажем: «Англичанам нанес я пораженье. На всех морях мы топим бессчетные суда, И я могу ручаться: британского вторженья В фашистскую Европу не будет никогда!» Должно быть, машинистку за эту переписку Сам Гитлер похвалил бы немного лет назад. Теперь ее цитаты не только староваты — Теперь ее цитаты пощечиной звучат! И вот за переписку казнили машинистку… А впрочем, машинисток хоть сотню перебей, Но сказанного слова ты не воротишь снова. По русской поговорке — оно не воробей!