Месяц в дымке отуманенной В тусклом небе, словно раненый, Обессиленный лежит. Все огни давно погашены; Издалека голос башенный Что-то грустное гудит. Возвращаюсь вновь под утро я. Вновь Минерва, дева мудрая, Держит, как маяк, копье. Там, где Лар стоит отеческий, Мне гласит гекзаметр греческий: «В мире каждому свое!» Надо улицей пустынною Проходить мне ночью длинною, После вздохов роковых, Чтоб укусы и объятия, Чтоб восторги и проклятия Превратить в бессмертный стих.