Брюсов Валерий Яковлевич
1873 - 1924

Брюсов Валерий Яковлевич

Вале́рий Я́ковлевич Брю́сов (1 [13] декабря 1873, Москва — 9 октября 1924, там же) — русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Теоретик и один из основоположников русского символизма.

1603

Стихотворений

51

Лет жизни

Стихотворения

У круглого камня

Белея, ночь приникла к яхте, Легла на сосны пеленой…

Ступени разрушенной лестницы

Ступени разрушенной лестницы Уводят в глубокий овраг,

Образы времен

Когда святых наук начала Я постигал во храме Фта,

Под зимним ветром

Додунул ветер, влажный и соленый, Чуть дотянулись губы к краю щек.

Шарманка

Не запела, застонала, Заскрипела то, что знала,

Вся жизнь моя — бесформенная греза

Вся жизнь моя — бесформенная греза, И правды нет в бреду, и смысла нет во сне —

Я за то свою мысль ненавижу

Я за то свою мысль ненавижу, Что в холодном кристалле ее

Она (Она любила строй беспечный)

Она любила строй беспечный Мечтаний, уводящих вдаль,

Две головки

(Рифмы дактиле-хореические) Красная и синяя —

К портрету Лейбница

Когда вникаю я, как робкий ученик, В твои спокойные, обдуманные строки,

Армянская песня (Я в жизни вздоха не издам)

(Саят-Нова, XVIII в.) Я в жизни вздоха не издам, доколе джан ты для меня!

К Варшаве

К Варшаве красноармейцы, В Балтике английский флот.

Ты умеешь улыбаться

Ты умеешь улыбаться Тихим трепетом ресниц…

Соблазнителю

Лишь ты один владеешь ключами рая, праведный, утонченный,

Всё кончено

Эта светлая ночь, эта тихая ночь, Эти улицы, узкие, длинные!

Мятеж (памяти Эмиля Верхарна, как поэта и друга)

В одежде красной и черной, Исполин,

Римляне в Китае (166 г. н.а.)

Все улицы полны народом, Бегут и торговцы и воины…

Народные вожди

Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей И ветром поднятый победно в вышину.

Песня (Во мгле ночной)

Во мгле ночной Горят огни,

Дом видений

Душа моя — Элизиум теней. Ф. Тютчев

Она в густой траве запряталась ничком

Умер великий Пан Она в густой траве запряталась ничком,

Из письма

Милый, прости, что хочу повторять Прежних влюбленных обеты.

П.И. Постникову (Что в протоплазме зыблил океан)

Что в протоплазме зыблил океан, Что древле чувствовал летучий ящер,

Витраж — триптих

Средняя часть Рыцарь по отмели едет один.

Женщинам

Вот они, скорбные, гордые тени Женщин, обманутых мной.

Калейдоскоп

Забава милой старины, Игрушка бабушек жеманных,

Море — в бессильном покое

Море — в бессильном покое, Образ движенья исчез.

Здесь же, в театре, когда-то с тобой

Здесь же, в театре, когда-то с тобой Так же следил я за шумной толпой,

Себастьян

На медленном огне горишь ты и сгораешь, Душа моя!

Череп на череп

Череп на череп, К челюсти челюсть,

Огни «электрических конок»

Огни «электрических конок» Браздят потемневший туман,

Младшим

Они Ее видят! они Ее слышат! С невестой жених в озаренном дворце!

Детская

Палочка-выручалочка, Вечерняя игра!

Ночные цветы

Под зноем дня в пыли заботы На придорожьях суеты,

Моисей (Пророк, чей грозный нимб ваятель)

Пророк, чей грозный нимб ваятель Рогами поднял над челом,

Кто? — мы? Иль там

Моя рука — к твоей святыне, На дрожь мою — ладонь твоя;

Умереть, умереть, умереть

Умереть, умереть, умереть! На таинственном фоне картины

Мечты о померкшем

Мечты о померкшем, мечты о былом, К чему вы теперь? Неужели

Труд

В мире слов разнообразных, Что блестят, горят и жгут,—

Сухие листья

Сухие листья, сухие листья, Сухие листья, сухие листья,

Песни в духе Г. Гейне

1 Тихо плещут воды Рейна,

Люблю мне шепнула она

В тиши задремавшего парка «Люблю» мне шепнула она.

Мария стюарт

О, если б знала ты, что пред тобою было, Когда бежал корабль к туманной полосе,

Тени

Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят. Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.

О, плачьте, о, плачьте

О, плачьте, о, плачьте До радостных слез!

К А — (Шаги судьбы по камням мира, свисты)

Шаги судьбы по камням мира, свисты Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.

Марриэтовы мичманы

Марриэтовы мичманы, Вы, лихая ватага, —

Треугольник

Я, еле

Белеет ночь. Деревья сквера

Белеет ночь. Деревья сквера Гигантским мохом поднялись.

В духе первых христианских гимнов

Восставши ночью, бога восславим мы, Начнем служенье в славу всевышнего,

Мне дорог весь мир

Мне дорог весь мир. От неба до неба

Царю северного Полюса

Вступления 1

Зимняя красота

Твердят серебряные сени О счастьи жизни для мечты,

Кончено! Кончено! Я побежден

Кончено! кончено! Я побежден. — Смейтесь!

Квартет

Четыре девочки по четырнадцати лет На песчаной площадке играют в крокет.

Голос иных миров

Пусть мучит жизнь, и день, что прожит, Отзвучьем горьких дум тревожит,

По поводу «Me eum esse»

«О, эти звенящие строки! Ты сам написал их когда-то!»

Врубелю

От жизни лживой и известной Твоя мечта тебя влечет

Le paradis artificiel (искусственный рай)

C’est une beatitude calnae el imniobile. Ch. Baudelaire[1]

Невозвратность

Миг, лишь миг быть Земле в данной точке вселенной! Путь верша, ей сюда возвратиться ль, и как?

Светлым гаснущим закатом

Светлым гаснущим закатом Даль небес озарена,

Рдяность померкла за очерком гор

Рдяность померкла за очерком гор, Красок развеялся пестрый укор,

Дай устам моим приникнуть

Дай устам моим приникнуть К влажно дышащим устам,

Реет тень

(Начальные рифмы) Реет тень голубая, объята

Фауст

Гретхен, Гретхен, в темной нише Храма ты преклонена.

Плохо приходится старому лешему

— Плохо приходится старому лешему, Мне, горемычному, брат домовой!

В магическом саду

К скамье у мраморной цистерны Я направлял свой шаг неверный,

Цирцея

Я — Цирцея, царица; мне заклятья знакомы; Я владычица духов и воды и огня.

Республика последних снов

Республика последних снов на грани, Где шелест нив и шум лесной к пустыне

Слепой (люблю встречать на улице)

Люблю встречать на улице Слепых без провожатых.

Вечер после дождя

Ветер печальный, Многострадальный,

В духе лириков VI–VII вв

1 Дождь! тебя благословляю!

Родной язык

Мой верный друг! Мой враг коварный! Мой царь! Мой раб! Родной язык!

Здесь раннего посева всходы

Здесь раннего посева всходы, Здесь воплощенье давних грез,

Сонет в духе XIV в.

Тебе ль не жаль родимых побережий, Где так в садах благоуханны розы!

Лик медузы

Лик Медузы, лик грозящий, Встал над далью темных дней,

Город вод

Был он, за шумным простором Грозных зыбей океана,

Тени прошлого

Осенний скучный день. От долгого дождя И камни мостовой, и стены зданий серы;

СССР

Эй, звезда, отвечай, на потеху ли Ты навстречу солнцу летишь?

Золотой олень

Золотой олень на эбеновой подставке, китайская статуэтка XIV в, до р. Х из собрания И. С. Остроухова

Вечеровое свидание

(Бесконечное рондо) Наступают мгновенья желанной прохлады,

Мюльбах

Меж облаков, обвивших скалы, Грозе прошедшей буйно рад,

Испанские народные песни

1 — Вы бледны, моя сеньора.

Сны (Сны играют на просторе)

Сны играют на просторе, Под магической луной.

Когда опускается штора

Когда опускается штора И ласковый ламповый свет

У колонны

Среди детей, на мраморной ступени, Она сидела, голову склоня.

Мы (Мы были гребень волны взнесенной)

Мы — гребень встающей волны. «Tertia Vigilia»

В Варшаве

А.Р. Ледницкому В первый раз по улицам Варшавы

Кассандра

Пророчица Кассандра! — тень твоя, Путь совершив к благословенной Лете,

На песке (Маленькая девочка)

Маленькая девочка На песке, на лесенке

Наполеон (Да, на дороге поколений)

Да, на дороге поколений, На пыли расточенных лет,

После смерти Ленина

Не только здесь, у стен Кремля, Где сотням тысяч — страшны, странны,

Вещий ужас

Рук ласковых касанья; приближенья Губ страждущих; истома глаз ночных;

Клинопись

(Параллелизм) Царь, Бил-Ибус, я, это вырезал здесь,

Волшебное зеркало

Все шло — точь-в-точь обыкновенное: были дома нахлобучены;

Круги на воде

От камня, брошенного в воду, Далеко ширятся круги.

Радуга

Семицветным полукругом Ты взнеслась над влажным лугом,

Заклинание (Хавват владычица)

Хавват владычица! Богиня, царица!

Молодость мира (Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны)

Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны… Ветер свищет по мыслям, соль с моря соря…

Остров

Пусть он останется безвестным За далью призрачной неведомых морей,

Я видел искры от кирки

Я видел искры от кирки, Ударившей о камень.

Эпитафия римским воинам

Нас — миллионы. Всюду в мире, Разбросан, сев костей лежит:

Так вот где

Так вот где жизнь таила грани: Стол, телефон и голос грустный…

Помню вечер, помню лето

День вечерел. Мы были двое. Ф. Тютчев

День

Ещё раз умер, утром вновь воскрес; Бред ночи отошел, забыт, отброшен.

Два мака

Наши души — два яркие мака, У которых сплелись лепестки;

Вариации на тему «Медного всадника»

Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.

В моей стране

В моей стране — покой осенний, Дни отлетевших журавлей,

Печален был туманный взор

Печален был туманный взор, Слова невнятны и коротки,

Баязет

Тимур, прочтя оскорбительное письмо Баязета, воскликнул: «Сын Мурата сошел с ума».

К монахине в средние века

Ты — монахиня! лилия бога! Ты навеки невеста Христа!

Вступление

Жизнь кончена, я это сознаю, Нет больше целей, нет надежд свободных,

Сходные решения

Пора разгадывать загадки, Что людям загадали мы.

В тихом океане

Что за бурь, какого случая Ждет подмытый монолит,

Геро и Леандр

Леандр Геро, слушай! слышишь, Геро!

Без обоев бревна и тес

Без обоев бревна и тес, А в окне — все дали вселенной!

К Деметре (Небо четко, небо сипе)

Небо четко, небо сипе, Жгучий луч палит поля;

Чей-то зов

Чей-то зов, как вздох усталый… Иль то шепчут чаши лилий,

Восход луны

(Ритмы 4-стопного хорея) Белых звезд прозрачное дыханье;

На песке (На песке, пред дверью бестиария)

На песке, пред дверью бестиария, На потеху яростных людей,

Мир

Я помню этот мир, утраченный мной с детства, Как сон непонятый и прерванный, как бред…

С волнением касаюсь я пера

I С волнением касаюсь я пера,

В лодке

Завечерело озеро, легла благая тишь. Закрыла чашу лилия, поник, уснул камыш.

Из песен Мальдуна

Верные челны, причальте К этим унылым теснинам.

А сколько радости и неги

А сколько радости и неги В бегущих медленно часах!

В священной бездне мглы архангел мне предстал

В священной бездне мглы архангел мне предстал, В его зрачках сверкал карбункул и опал.

Ночь (Ветки темным балдахином свешивающиеся)

(Уменьшающиеся рифмы, от 7 слогов до 1) Ветки темным балдахином свешивающиеся,

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи, Все кажется, — под дальний гул пальбы:

Фея фонтанов

Ты, моя фея фонтанов, Фея журчащих ручьев,

Вечерние пеоны

По широкому простору предвечерней синевы Засияли, заблистали начертания созвездий,

По грибы

Ищу грибы, вскрывая палочкой Зелено-бархатные мхи;

Отвержение

Мой рок, благодарю, о верный, мудрый змий! Яд отвержения — напиток венценосный!

Опять в Венеции

Опять встречаю с дрожью прежней, Венеция, твой пышный прах!

Русалка

Она, свои скрывая груди И лоно зыбким тростником,

В потоке

Я был простерт, я был как мертвый. Ты богомольными руками мой стан безвольный обвила,

Чужда мне красота раскинутых степей

Чужда мне красота раскинутых степей, Невнятен ропот океана.

Я провижу гордые тени

Я провижу гордые тени Грядущих и гордых веков,

Земля молодая

Зданья громадные стройте, Высьте над башнями башни,

Последние поэты

Высокая барка, — мечта-изваянье В сверканьи закатных оранжевых светов, —

Вскрою двери

Вскрою двери ржавые столетий, Вслед за Данте семь кругов пройду,

Где подступает к морю сад

Где подступает к морю сад, Я знаю грот уединенный:

Дальний шум фонтана

Дальний шум фонтана, Листьев тихий шум…

Кучи свезенного снега

Кучи свезенного снега. Лужи, ручьи и земля…

Явь

Опрокинут, распластан, рассужен врозь Призрак мира от солнц до бацилл…

Пеплум

Знаю сумрачный наход Страсти, медленно пьянящей:

На смерть А.Н. Скрябина

Он не искал — минутно позабавить, Напевами утешить и пленить;

Это чувство — странно-невозможного

Это чувство — странно-невозможного, Вдруг обретшего и кровь и плоть,

Потомок

Древний замок мой весь золотой и мраморный, В нем покои из серебряных зеркал;

Еще надеяться — безумие

Еще надеяться — безумие. Смирись, покорствуй и пойми;

Ода в духе Горация

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши

Испанская песенка

В темном поле, в темном поле Бродит Альма без дороги;

Шаги Афродиты

Шагам Юпитера пристало удаляться, Когда Венерины послышатся шаги.

Сонет (Отточенный булат — луч рдяного заката)

Отточенный булат — луч рдяного заката! Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны!

Рождество Христово

Он вошел к Ней с пальмовой ветвью, Сказал: «Благословенна Ты в женах!»

В том сером доме, в этом переулке

В том сером доме, в этом переулке, Когда мне было двенадцать лет,

Это матовым вечером мая

Это матовым вечером мая Ты так горько шепнула: «Твоя!»,

В Шхерах

Морской залив, вошедший в сушу Так далеко,

Фирвальштеттское озеро

Фирвальштеттское озеро — Роза Ветров… К. Бальмонт

Молодость мира (Нет! Много ли, мало ли, чем бы ты вымерил)

Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —

Из-за облака скользящий

Из-за облака скользящий Луч над эмблемой водой

Еще недолгий срок тебе рыдать, река

Еще недолгий срок тебе рыдать, река, В оковах ледяных безжизненной зимы!

Я мотылек ночной

Я — мотылёк ночной. Послушно Кружусь над яркостью свечи.

Тема предчувствий

Зигзаги Волны

Каждый день

Каждый день поминайте молитвой умильной Тех, кто молится нынче на ратных полях,

В разрушенном Мемфисе

Как царственно в разрушенном Мемфисе, Когда луна, тысячелетий глаз,

Молитесь

Молитесь о праздничных розах, О лилиях чистых молитесь,

В моей душе, как в глубях океана

В моей душе, как в глубях океана, Несчетность жизней, прожитых в былом:

Николаю Бернеру

(Сонет-акростих) Немеют волн причудливые гребня,

В глуби пустыни, в безвестном оазе

В глуби пустыни, в безвестном оазе Я жил одиноко, любимец фантазий.

Как листья в осень

«Как листья в осень…» — вновь слова Гомера: Жить счет ведя, как умирают вкруг…

Все бездонней, все безмерней

Все бездонней, все безмерней, Недоступней глубина,

Халдея

Сияла людям Мысль, как свет в эфире; Ее лучи лились чрез океан —

Снова сумрак леса зелен

Снова сумрак леса зелен, Солнце жгуче, ветер чист;

Мне кажется, что в саване я

Мне кажется, что в саване я, Лежу в глухой земле.

Любовь ведет нас к одному

Amor condusse noi ad una…[1] Любовь ведет нас к одному,

Завет Святослава

По знакомой дороге назад Возвращались полки Святослава.

В дни, когда роком я кинут

В дни, когда Роком я кинут В город, на жесткие камни;

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных Впервые расслыхал шум жизни мировой:

Да, я безумец! Я не спорю!

Да, я безумец! я не спорю! Воспоминанья заглуша,

К солнцу

Посв. А. Курсинскому Летит земля на крыльях духа тьмы,

Я не был на твоей могиле

Я не был на твоей могиле; Я не принес декабрьских роз

Служителю муз

Свой хор заветный водят музы Вдали от дольных зол и бед,

Завещание

Я жизнь прожила безотрадно, бесцельно, И вот, как похмелье от буйного пира,

Вот брошен я какой-то силой

Вот брошен я какой-то силой На новый путь.

В день святой Агаты 6 февраля

Имя твое непорочно и свято В кругу святых.

Нет душе покою…

Нет душе покою, Глянул день в глаза,

Принцип относительности

Первозданные оси сдвинуты Во вселенной. Слушай: скрипят!

Я снова одинок, как десять лет назад

Я снова одинок, как десять лет назад. Все тот же парк вокруг, за елью звезды те же,

Летучая мышь

Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш,-

Пророчество мечты (Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями)

Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями. Даль горит, сверкает радостными ожиданьями!

Торжественно-больное беспокойство

Торжественно-больное беспокойство, В тебе родник невысказанных строф.

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый — То лицемерие; пред искренностью — страх!

Усталость

Не дойти мне! не дойти мне! я устал! устал! устал! Сушь степей гостеприимней, чем уступы этих скал!

Я от стыда закрыл лицо

Я от стыда закрыл лицо И пал, целуя прах дорожный…

Духи огня

Потоком широким тянулся асфальт. Как горящие головы темных повешенных,

И вдруг все станет так понятно

И вдруг все станет так понятно: И жизнь земли, и голос рек,

Пора! Склоняю взор усталый

И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод…

Лунный дьявол

Лунный дьявол, бледно-матовые, Наклонил к земле рога.

Эхо

Между гор грохочет эхо Убегающего поезда.

Месяц в дымке отуманенной

Месяц в дымке отуманенной В тусклом небе, словно раненый,

Монопланы

(Рифмы дактиле-хореические) Высоко над городом,

Кинжал Поэзии

Иль никогда на голос мщенья Из золотых ножон не вырвешь свой клинок…

И небо и серое море

И небо и серое море Уходят в немую безбрежность.

И снова давние картины

И снова давние картины (Иль только смутные мечты):

Неужели это была ты

Неужели это была ты — В сером платье

В дорожном полусне

(Палиндром буквенный) Я — идиллия?.. Я — иль Лидия?..

Египетский раб

Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,

Карл XII памятник в Стокгольме

Ты в древних сагах был предсказан, Последний викинг, вождь-герой!

Каменщик

— Каменщик, каменщик в фартуке белом, Что ты там строишь? кому?

Снова

Почему мы снова связаны Страсти пламенным жгутом?

Ни красок, ни лучей, ни аромата

Ни красок, ни лучей, ни аромата, Ни пестрых рыб, ни полумертвых роз,

Срок

Я знаю, ты, земля, вращеньем быстрым Свой старый шар влечешь во мрак и свет,

Офелия

Ты не сплетала венков Офелии, В руках не держала свежих цветов;

За тонкой стеной

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры,—

Египетские ночи (обработка и окончание поэмы А. Пушкина)

Поэма в 6-ти главах 1

Вечная весна

(Одностопные ямбы) И ночи — короче, и тени — светлей,

Городская весна

(Строфы) Городская весна подошла, растопила

Не плачь и не думай

Не плачь и не думай: Прошедшего — нет!

Романтикам

Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым. Вам эти строфы, любимцы отринутых дней!

К медному всаднику (В морозном тумане белеет Исакий)

В морозном тумане белеет Исакий. На глыбе оснеженной высится Петр.

Спинозианы

Утром жадно пахнут розы, Утром грезы грезят вслух —

Отрывок (Небо — серое от туч)

Небо — серое от туч, Камни — серые от влаги,

Юношам

Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли, И вам я мил иль ненавистен вам,

После ночи бессонной

После ночи бессонной, После тягостных дум,

В старинной Риге

Здесь, в старинной Риге, В тихий день ненастья,

В том же парке (И в том же парке, давнем, старом)

И в том же парке, давнем, старом, Где, отрок, ранний свой восход

Тайны мрака побледнели

Тайны мрака побледнели; Неземные акварели

Dolce far niente (сладкое безделье)

Под столетним кедром тени… Tertia Vigilia, 1900 г.

Случайной

Одна из осужденных жриц… Chefs d’uvre

Терцины к спискам книг

И вас я помню, перечни и списки, Вас вижу пред собой за ликом лик.

Веснянка

Лишь на севере мы ценим Весь восторг весны, —

Встреча после разлуки

Забытая, былая обстановка: Заснувший парк, луны застывший свет,

В лугах

Задремал пастух понурый. Над унылостью равнин

Oblat (Кто сожалеет о прекрасных днях)

(Рондо) Кто сожалеет о прекрасных днях,

Женщина, безумная гордячка

Женщина, безумная гордячка! Мне понятен каждый ваш намек,

Вербная суббота

(Ассонансы) С вербочками девочки,

Данте

Безумцы и поэты наших дней В согласном хоре смеха и презренья

Старый викинг

Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены.

В игорном доме (chemin de fer)

«Кто они, скажи мне, птица, Те двенадцать вкруг стола?

Машины

Зубцы, ремни, колеса, цепи, Свист поршней, взмахи рычага;

После дождя

Был дождь и замер; молний взвизги Устали; тень сближала нас;

Портрет (Ей лет четырнадцать; ее глаза)

Ей лет четырнадцать; ее глаза Как на сережке пара спелых вишен;

Сон мгновенный

(Виланель) Все это было сон мгновенный,

Венок

Я жить хочу! хочу печали, Любви и счастию назло.

На вечернем асфальте

Мысли священные, жальте Жалами медленных ос!

Проходит день, как смена отражений

Проходит день, как смена отражений — Разноголосица движений, красок, слов,

За картами

Опять истомой дышит март, А запад вкрадчиво-малинов…

Близ моря

Засыпать под ропот моря, Просыпаться с шумом сосен,

Любовь, как властный недруг, вяжет

Но есть сильней очарованье. Ф. Тютчев

На улицах (февраль 1917 г.)

На улицах красные флаги, И красные банты в петлице,

Встреча

О, эти встречи мимолетные На гулких улицах столиц!

Весной (Попискивают птицы)

Попискивают птицы В роще березовой;

За годами год, девятнадцатый год

За годами год, девятнадцатый год Висит надо мною недвижимый свод,

Наша тень

Наша тень вырастала в длину тротуара В нерешительный час догоравшего дня.

Вечером перед церковью

Черной полоскою крест Тонет в темнеющем фоне;

Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим

— Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим! Удовольствия ласк его — свыше вина.

После грез

Я весь день, всё вчера, проблуждал по стране моих снов; Как больной мотылёк, я висел на стеблях у цветов;

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец, Знакомых образов рой реет вдалеке.

Длятся, длятся

Длятся, длятся, сцеплены, союзны, Лентой алой скрепленные ночи.

Случайности

Я верю всегдашним случайностям, Слежу, любопытствуя, миги.

Взнесенный

Закатной яркостью взнесенный Из душной сладости темниц,

Corona (Тайны, что смутно светятся)

Тайны, что смутно светятся, Знаком заветным отметятся.

Каменщик (Камни, полдень, пыль и молот)

Камни, полдень, пыль и молот, Камни, пыль и зной.

Звезда морей

La mer sur qui prie La vierge Marie.

Арарат из Эривани

Весь ослепительный, весь белый, В рубцах задумчивых морщин,

Сонет о поэте

Как силы светлого и грозного огня, Как пламя, бьющее в холодный небосвод,

Памятник (Вековечной воздвиг меди я памятник)

(1-й асклепиадов стих Горация) Вековечной воздвиг меди я памятник,

Крысолов

Я на дудочке играю,- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Солнцеворот

Была зима; лежали плотно Снега над взрытостью полей,

Еврейским девушкам

Красивые девушки еврейского племени, Я вас наблюдал с тайной дрожью в мечтах;

Из ада изведенные (В страну без возврата, в жилище)

В страну без возврата, в жилище мертвых устремилась богиня

Женский голос — он прозрачен

Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло,

Умирающий костёр

Бушует вьюга и взметает Вихрь над слабеющим костром;

Час воспоминаний

Воспоминанье, с нежной грустью, Меня в глаза целует. День

Океан и дюны

Рушатся волн белопенные гребни, Глади песков заливает прилив;

Песня древнего народа тема Райдера Хаггарда

Лесная птица, влетевшая в сумрачный зал; Рука ребенка, зажавшая острый кинжал, —

Утренняя тишь

В светлом жемчуге росинок Чаши бледные кувшинок

В прошлом

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор,

Римская Империя

Он встал, как царь, в торжественной порфире, Укрыв под ней весь мировой простор,

Средние века

Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире, Поя целебно мутный мрак веков.

Ассаргадон

Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

С кометы

Помнишь эту пурпурную ночь? Серебрилась на небе Земля

Когда былые дни я вижу сквозь туман

Когда былые дни я вижу сквозь туман, Мне кажется всегда — то не мое былое,

Черные тени узорной решетки

Черные тени узорной решетки Ясно ложатся по белому снегу.

Гарибальди

Что сделал ты, кем был, не это важно! Но ты при жизни стал священным мифом,

В окопе

В семье суровых ветеранов Пью чай. Пальба едва слышна.

Во мгле

Страстно, в безумном порыве ко мне ты прижалась Страстно…

К портрету Лермонтова

Казался ты и сумрачным и властным, Безумной вспышкой непреклонных сил;

Чудовища

Зловещее и смутное есть что-то… К. Фофанов

По поводу Chefs d’oeuvre

Ты приняла мою книгу с улыбкой, Бедную книгу мою…

Тевтону

Ты переполнил чашу меры, Тевтон, — иль как назвать тебя!

Чуть видные слова седого манускрипта

Чуть видные слова седого манускрипта, Божественный покой таинственных могил,

На причале

(Ритмы 4-стопного ямба) Удерживаемый причалом,

Утром (Стонет старая шарманка)

Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном.

Ты — что загадка

(Семисложные рифмы) Ты — что загадка, вовек не разгадывающаяся!

Я люблю у застав переулки Москвы

Я люблю у застав переулки Москвы, Разноцветные, узкие, длинные,

Безумие белого утра смотрело в окно

Безумие белого утра смотрело в окно, И было все странно-возможно и все — все равно.

Яростные птицы

Яростные птицы с огненными перьями Пронеслись над белыми райскими преддверьями,

Заключение

Над буйным хаосом стихийных сил Сияла людям Мысль, как свет в эфире.

К тихому океану

Снилось ты нам с наших первых веков Где-то за высью чужих плоскогорий,

Фламандцам

Народ Верхарна! не напрасно вещий Тебя прославил: жив твой мощный дух!

Кондор

К чему чернеющий контур Ты прячешь, гневный гигант, —

Дождь

(Из Верхарна) Как длинные нити, нетихнущий дождь

В Библиотеке

Это было однажды… то было лишь раз. Я лишь раз сознавал, что мы близки…

На форуме

Не как пришлец на римский форум Я приходил — в страну могил,

Сиреночка

В лесу пропела пеночка И дятел простучал.

Из наблюдений

Меж лун искусственных — луна, Вися на небе, в перспективе,

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят, Взывает ловчий рог, бегу я, как кабан…

Близкой (Как страстно ты ждала ответа)

Как страстно ты ждала ответа! И я тебе свой дар принес:

В духе латинской антологии

1 Алую розу люби, цветок Эрицине любезный:

Mon rete familie (моя привычная мечта )

Люблю мечты моей созданье, Лермонтов

Люблю вечерний свет, и первые огни

Люблю вечерний свет, и первые огни, И небо бледное, где звезд еще не видно.

Вячеславу Иванову (Когда впервые, в годы блага)

Когда впервые, в годы блага, Открылся мне священный мир

Ранняя осень

Ранняя осень любви умирающей. Тайно люблю золотые цвета

Побег

И если, страстный, в час заветный, Заслышу я мой трубный звук…

Астролог

Звездное небо плывет надо мной. Чистым сияньем сверкают планеты.

Хмель исступленья

В моей душе сегодня, как в пустыне, Самумы дикие крутятся, и песок,

Четкие линии гор

Четкие линии гор; Бледно-неверное море…

Путник

По беломраморным ступеням Царевна сходит в тихий сад —

После ночи

После ночи свиданья любовного, Тихой улицей, тающей тьмой,

Песня гренландцев

Высока гора Кунак на Юге, Я вижу ее.

Буря с берега

(Пеон третий) Перекидываемые, опрокидываемые,

«Бахус» Рубенса

Бахус жирный, Бахус пьяный Сел на бочку отдохнуть.

Канцона к даме

(Канцона) Судил мне бог пылать любовью,

О, когда бы я назвал своею

О, когда бы я назвал своею Хоть тень твою!

Весенний дождь

Над простором позлащенным Пестрых нив и дальних рощ

Чаша испытаний

Будь меж святынь в веках помянута Ты, ныне льющаяся кровь!

Посвящение (Ты, предстоящая, с кем выбор мой)

Ты, предстоящая, с кем выбор мой! Стань смело здесь, где робок посвященный,

Туман осенний

Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей, И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,

Пытка

Эта боль не раз мной испытана, На кресте я был распят не раз,

Встреча (Еще мы чужие в мгновенье при встрече)

Еще мы чужие в мгновенье при встрече, Лепечем банально ненужные речи,

А.В. Луначарскому (В дни победы, где в вихре жестоком)

В дни победы, где в вихре жестоком Все былое могло потонуть,

Новый синтаксис

Язык изломан? Что ж! — глядите: Слова истлевшие дотла.

Парки бабье лепетанье

Парки бабье лепетанье Жутко в чуткой тишине…

Кто ты? — Я — чувство, я — любовь

— Кто ты? — «Я — чувство, я — любовь. Ты видишь: я в короне звездной».

Тоска бродячего светила

Тоска бродячего светила По дерзкой вольности своей

Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной!

— Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной! — Что же будет, что же будет с прежней тьмой?

К.Д. Бальмонту (Вечно вольный, вечно юный)

Вечно вольный, вечно юный, Ты как ветер, как волна,

Сонет (О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво»)

О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво» Той сцене выигрышной, где насмерть сам сражен,

Угрюмый час

На высях дремлет бор сосновый; Глуха холодная волна;

Пророчества весны

В дни отрочества я пророчествам Весны восторженно внимал:

Виденья былого

(Словесный палиндром) Жестоко — раздумье. Ночное молчанье

Духи земли

Со всеми мы братья, Всем открыли объятья,

Заветный сон

Заветный сон вступает на ступени; Мгновенья дверь приотворяет он…

Друзья

Народность в русской поэзии Вышел Леший, сел на пень,

Александрийский столп

На Невском, как прибой нестройный, Растет вечерняя толпа.

Жизнь (Безликая, она забыла счет обличий)

Безликая, она забыла счет обличий: Подсказывает роль любовнику в бреду,

Сложив стихи, их на год спрятать в стол

Сложив стихи, их на год спрятать в стол Советовал расчетливый Гораций.

Был мрак

Был мрак, был вскрик, был жгучий обруч рук, Двух близких тел сквозь бред изнеможенье;

Дедал и Икар

Дедал Мой сын! мой сын! будь осторожен,

Зерно

Лежу в земле, и сон мой смутен… В открытом поле надо мной

Египет

Исканьем тайн дух человека жил, И он сберег Атлантов древних тайны,

Ов. Иоаннисиану в альбом (К тебе приблизиться, то значит)

К тебе приблизиться, то значит — Вдохнуть души прекрасной свет.

Ночь с привидениями

Вот снова, с беззвучными стуками кирок, Под пристальным надзором все тех же планет,

Ребёнком я, не зная страху

Ребёнком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель,

Шутки

Я — арка края. Атака заката.

Словно птица большая

Словно птица большая Неизведанных стран,

Веселая (Дай мне, Ваня, четвертак)

Дай мне, Ваня, четвертак, Пожертвуй полтинник!

Пятьдесят лет

Пятьдесят лет — пятьдесят вех;

Мраморная арка

В уголку далеком парка, Солнцем залитая ярко,

Отверженный герой

Памяти Дениса Папина В серебряной пыли полуночная влага

Летний бал XVIII в.

Я вас благословляю, рощи, Где под завесой из ветвей

Подражание Рабиндранату Тагору

Когда тебе, дитя, я приношу игрушки, Мне ясно, почему так облака жемчужны,

Мох, да вереск, да граниты

Мох, да вереск, да граниты… Чуть шумит сосновый бор.

Загадка Сфинкса

Зеленый шарик, зеленый шарик, Земля, гордиться тебе не будет ли?

Я жду у ветхого забора

Я жду у ветхого забора, Мне в окна комнаты видны,

Неизбежность октавы

Не все ль равно, была ль ты мне верна? И был ли верен я, не все равно ли?

Лира и ось

Вячеславу Иванову 1. Лира

И снова дрожат они, грезы бессильные

И снова дрожат они, грезы бессильные, Бессильные грезы ненужной любви;

Домовой

Опять, опять, опять, опять О прошлом, прежнем, давнем, старом,

На берегу

(Омонимические рифмы) Закрыв измученные веки,

Прими послание, о Виктор

Прими послание, о Виктор! Слагаю песнь тебе я в честь,

Закат спокойный и огнистый

Закат спокойный и огнистый, Как пронизал лучами ты

О последнем рязанском князе Иване Ивановиче

Ой вы, струночки — многозвончаты! Балалаечка — многознаечка!

Не довольно ль вы прошлое нежили

Не довольно ль вы прошлое нежили, К былому льнули, как дети?

Как струны оборвавшейся жалобный звук

Как струны оборвавшейся жалобный звук, В сердце — эхо недавних желаний и мук.

В горах, в монастыре, песнь колокола плачет

(Сонет Мисака Мицарэнца) В горах, в монастыре, песнь колокола плачет;

С неустанными молитвами

С неустанными молитвами, Повторяемыми вслух,

Листок, спрятанный в коре

Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре,

Лев святого Марка

Pax tihi, Marce, evangelista meus.[1] (Надпись па книге, которую держит в лапах лев Святого Марка)

Два врага

Над глубью бездны перекинут, Повис дрожащий узкий мост.

Trionfo della morte (триумф смерти)

Вспомни вскрики в огненной купели ласк, — Зов смычка, поющего в метели пляск, —

Что день, то сердце все усталей

Что день, то сердце все усталей Стучит в груди; что день, в глазах —

Люблю одно

Люблю одно: бродить без цели По шумным улицам, один;

Месяц серпом умирающим

Месяц серпом умирающим Смутно висит над деревьями;

Кошмар (Эту женщину я раз единый видел)

Эту женщину я раз единый видел. Мне всегда казалось: было то во сне.

Колыбельная песня (Девочка далекая, Спи, мечта моя)

Девочка далекая, Спи, мечта моя!

Последний путь

Быть может, я в последний раз Свою дорогу выбираю,

Простенькая песня

Ты, в тени прозрачной Светлого платана,

К самому себе

Я желал бы рекой извиваться По широким и сочным лугам,

Rico Franco (Веселой тешились охотой)

A caza iban a caza. Los cazadores del Rey…[1]

Часы прошли, как сон изменчивый

Часы прошли, как сон изменчивый, О вечер! наступай и ты,

К русской революции

Ломая кольцо блокады, Бросая обломки ввысь,

З.Н. Гиппиус (Неколебимой истине)

Неколебимой истине Не верю я давно,

Я угадал за яркой сменой

Я угадал за яркой сменой Твоих младенческих забав

В ответ П.П. Перцову

Довольно, пахарь терпеливый, Я плуг тяжелый свой водил.

Поэзия (Поэзия везде. Вокруг, во всей природе)

Поэзия везде. Вокруг, во всей природе, Ее дыхание пойми и улови —

Римини

В твоем, в века вонзенном имени, Хранимом — клад в лесу — людьми,

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч;

Безнадежность

(Секстина) Я безнадежность воспевал когда-то,

Вы неисполненных надежд

Вы неисполненных надежд Над бездной реющие лики.

Осенний день

1 Ты помнишь ли больной осенний день,

Беспощадною орбитой

Беспощадною орбитой Увлечен от прежних грез,

Последним отблеском овеянный

Последним отблеском овеянный, Смотрю вперед,

На даче

Растопленный день вечереет, Бесцветное небо померкло,

Детские упования

Снова ночь и небо, и надменно Красный Марс блистает надо мной.

Я действительности нашей не вижу

Я действительности нашей не вижу, Я не знаю нашего века,

В альбом Н*** (Люблю альбомы: отпечаток)

Люблю альбомы: отпечаток На них любезной старины;

Вечеровая песня

Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час!

Возвращение

Я убежал от пышных брашен, От плясок сладострастных дев,

Секстина

Все кончено! я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты…

Я не видал таинственных лесов

Я не видал таинственных лесов Безудержной природы Индостана,

Полнолуние

Мы волны морские, мы дышим луной, Но утром не скажем о тайне ночной,

Решетка

Между нами частая решетка, В той тюрьме, где мы погребены.

Портрет (Привык он рано презирать святыни)

Привык он рано презирать святыни И вдаль упрямо шел путем своим.

По поводу сборников «Русские символисты»

Мне помнятся и книги эти, Как в полусне недавний день;

Октавы

I Вот я опять поставлен на эстраде

Глупое сердце, о чем же печалиться

Поcв. Э. Глупое сердце, о чем же печалиться!

Плач Лаодамии

Нет, слова гонцов не ложны! Ты безвременно сражен!

Я люблю другого

Летний вечер пышен, Летний вечер снова…

Кошмар (Есть в мире демон, с женственным лицом)

Есть в мире демон, с женственным лицом, С когтями львицы, с телом сухопарым;

Люблю в закатном замираньи

Люблю в закатном замираньи Луча, над блестками зыбей,

Апрельский хмель

Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы,

Предчувствие (Во мгле, под шумный гул метели)

Во мгле, под шумный гул метели, Найду ль в горах свой путь, — иль вдруг,

Из лесной жути

Один — в лесную жуть, когда на муть речную Луной наведены белесые глаза:

Грядущий гимн

Солнце летит неизмерной орбитой, Звезды меняют шеренгами строй…

Видение крыльев

Связанные взглядом, Над открытой бездной

К устью

На волны набегают волны, Растет прилив, отлив растет,

В последний раз пропел петух

День — сей сияющий покров. Тютчев

Дивный генуэзец! Как нам стали понятны

Дивный генуэзец! как нам стали понятны Твои пророческие слова:

Как царство белого снега

Как царство белого снега, Моя душа холодна.

Из детской книжки

Мой плющ расцветает; живые побеги Любовно обвили суровые нити.

Наши дни

Не вброшены ль в былое все мы, Иль в твой волшебный мир, Уэллс?

Уличная

Свищет вполголоса арии, Блеском и шумом пьяна,

Пришли рассеяния годы

Тот в гробе спит, тот дальний сиротеет. А. Пушкин

Медея

На позлащенной колеснице Она свергает столу с плеч

Мировой кинематограф

В годину бед, когда народной вере Рок слишком много ставит испытаний, —

Драма в горах. Надпись к гравюре

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека в медвежьей шубе, а поблизости умирающий орел со стрелой в груди. Пропел протяжный стон стрелы;

Тридцатый месяц

Тридцатый месяц в нашем мире Война взметает алый прах,

К прошлому

Для кого я пишу? — не знаю: Читателей нет у меня.

Голос часов

С высокой башни колокольной Призывный заменяя звон,

Земле

Как отчий дом, как старый горец горы, Люблю я землю: тень ее лесов,

Я вырастал в глухое время

Я вырастал в глухое время, Когда весь мир был глух и тих.

У канала

В угрюмом сумраке ночей безлунных Люблю я зыбкость полусонных вод.

Гиацинт

С. Л. Полякову Словно кровь у свежей раны,

Зачем

Зачем? Разве я знаю? Не нами, давно суждено:

Послание Малербу XVII в.

Мой дорогой Малерб! Ты долго ль будешь горе Скрывать в глуши лесов,

В час, когда гений вечерней прохлады

В час, когда гений вечерней прохлады Жизнь возвращает цветам,

Отречение секстина

Все кончено! Я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты.

Надпись

Наше войско двигалось мирно, Оно вступило в области Геруша.

В трауре

Она была в трауре с длинной вуалью; На небе горели в огне облака.

Висби

Старый Висби! Старый Висби! Как твоих руин понятны —

Nihil (ничто)

Как мечты о мечтах отошедшего детства, — Над папирусом никнуть в святилище Ра,

Афинский поденщик говорит

Что моя жизнь? лишь тоска да забота! С утра до вечера — та же работа!

Есть одно, о чем плачу я горько

Есть одно, о чем плачу я горько: Это прошлые дни,

Самоубийца. Картина для синематографа

Томный, стройный, строгий, грустный, Кто ты: горец иль стрелок?

Стихи о голоде

«Умирают с голода, Поедают трупы,

Стаял снег… Земля, каменья

Стаял снег… земля, каменья, Облака и облака…

Sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности)

Отселе мне видно потоков рожденье. Пушкин

Эры

Что Сан-Фриско, Сан-Пьер, Лиссабон, Сиракузы! Мир потрясся! пансейсм! дым из центра веков!

Я (Мой дух не изнемог)

Мой дух не изнемог во мгле противоречий, Не обессилел ум в сцепленьях роковых.

Одна (Нет мне в молитве отрады)

Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна!

Война

На камнях скал, под ропот бора Предвечной Силой рождена,

Гимн Нилу

Слава Нилу, в мир сошедшему, Слава Нилу, жизнь дающему!

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка! Тайно двоих на лугу пояс обвил золотой!

Перешедшие — оставшимся

Мы — здесь! мы — близко! Ты не веришь? О, бедный! о, незрячий брат!

Равному ответ на его послание

Не бойся едких осуждений, Но упоительных похвал.

Над океаном отлив

Волной, как щупальцем огромным, Ты осязаешь землю. Ночь

Умершим мир

Умeршим мир! Пусть спят в покое В немой и черной тишине.

Тяжела, бесцветна и пуста

Тяжела, бесцветна и пуста Надмогильная плита.

Я путешественник случайный

Я путешественник случайный, Бродяга в мире, дикий скиф,

Дождь и солнце

Муаровые отблески сверкают под лучом. Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.

Стародавняя Москва

Нет тебе на свете равных, Стародавняя Москва!

В пустынях

Так вот в какие пустыни Ты нас заманил, Соблазнитель!

Польше

Орел одноплеменный! …Верь слову русского народа:

Клеопатра (Нет, как раб не буду распят)

Нет, как раб не буду распят, Иль как пленный враг казнен!

В круженьи жизни многошумной

В круженьи жизни многошумной, В водовороте наших дел,

Эллада из песен Сапфо

1 Сокрылась давно Селена,

Старик шел мимо башни

Старик шел мимо башни; Там девушка сидела,

Сон (Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко)

Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко, Иду я за тобой, —

Дозор

Я слежу дозором Медленные дни.

Прохожей

Она прошла и опьянила Томящим сумраком духов

Повольник

Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья! Вот и снова я — бродяга, вот опять — повольник я!

Венок из васильков

Любо василечки Видеть вдоль межи, —

Ночная песнь странника (из Гёте)

(Свободный стих Гете) На всех вершинах —

Работа (Здравствуй, тяжкая работа)

Здравствуй, тяжкая работа, Плуг, лопата и кирка!

Закат

Видел я, над морем серым Змей-Горыныч пролетал.

Ультиматум весны

Каждогодно все так же, из миллионолетия в новые, В срочный день объявляет весна ультиматум,

Бессонница

Луна стоит над призрачной горой; Неверным светом залита окрестность

Хорошо бы нам додуматься

Хорошо бы нам додуматься До весенних песен птиц,

Грядущие гунны

Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром!

По холодным знакомым ступеням

По холодным знакомым ступеням Я вошел в позабытый дворец

Привет через звезды

Канули краски заката, Даль синевами объята:

Дождь перед ночью

Брел дождь, расчетливо-скупой, А тучи смачно висли брюхом,

Мечты любимые, заветные мечты

Мечты любимые, заветные мечты, Виденья радости — и красоты!

Воздух становится синим

Воздух становится синим, Словно разреженный дым…

Продажная

Едва ли ей было четырнадцать лет — Так задумчиво гасли линии бюста.

Баллада ночи

Ах, где-то лотос нежно спит, Ах, где-то с небом слиты горы.

В ту ночь

(Газелла) В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

На санках

Санки, в радостном разбеге, Покатились с высоты.

Умильные слова

Июньских сумерек лесная Тишь, где все вычерты чисты,

Просверк сеет Хронос

Нет, не струны, нет, не трубы, Мой напев над морем вейте!

К.Д. Бальмонту

Нет, я люблю тебя не яростной любовью, Вскипающей, как ключ в безбрежности морской,

Слово

(Стихи с созвучиями) Слово — событий скрижаль, скиптр серебряный созданной славы,

Данте в Венеции

По улицам Венеции, в вечерний Неверный час, блуждал я меж толпы,

Отрады

Знаю я сладких четыре отрады. Первая — радость в сознании жить.

Слезами блестящие глазки

Слезами блестящие глазки, И губки, что жалобно сжаты,

Самоуверенность

Золотистые феи В атласном саду!

Современная осень

Крут и терпк осенний вечер; с поля Дух солом, земли, трав и навоза;

Весенняя поэма

1 И серое небо, и проволок сети,

Это я

В годы — дни (вечный труд!) переплавливать В сплав — часы, серебро в глубину!

К финскому народу

Упорный, упрямый, угрюмый, Под соснами взросший народ!

Голубое, голубое

Голубое, голубое Око сумрачной страны!

Максимилиану Шику

Я многим верил до исступленности. Urbi et Orbi

Презрение

Великое презрение и к людям и к себе Растет в душе властительно, царит в моей судьбе.

Мы встретились с нею случайно

Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней,

Третья осень

Вой, ветер осени третьей, Просторы России мети,

Тот облик вековой огромных городов

Тот облик вековой огромных городов, Который видим мы, — исчезнет неизбежно;

На полустанке

Гремя, прошел экспресс. У светлых окон Мелькнули шарфы, пледы, пижама;

О чем еще мечтать

О чем еще мечтать мне в жизни этой? Все ведомо, изжито, свершено:

Творчество

Тень несозданных созданий Колыхается во сне,

Memento mori (Ища забав, быть может, сатана)

Ища забав, быть может, сатана Является порой у нас в столице:

В вагоне (Душно, тесно, в окна валит)

Душно, тесно, в окна валит Дымный жар, горячий дым,

Гимн Афродите (Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине)

Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине. Ты, Афродита-Любовь, как царила, так царствуешь ныне.

Вечер среди снегов

Веет нежная прохлада Наступающей зимы.

Возвращение (Я пришла к дверям твоим)

Она Я пришла к дверям твоим

Истинный ответ

«Ты умрешь, и большего не требуй! Благ закон всевидящей Судьбы».

Над омутом

Ветер, сумрачно пророчащий, Всплеск волны, прибрежье точащей,

Терем

Иоанне Б. Тихи дни и годы — годы в терему,

Иван-да-марья

Иван-да-марья, Цветок двойной,

Свет обмер, тени наклонились

Свет обмер, тени наклонились, Пространней запах слитых лип;

Семейная картинка (аллегория)

И вот в железной колыбели В громах родится новый год.

Восточное изречение

(Метаграмма) Что нам весной или за ней дано?

Она — прелестна

(Глубокие рифмы) Она прелестна, как весной лился,

В церкви

Оплетены колонки Лозою виноградной,

Июль 1908

Да, пробил последний, двенадцатый час! Так звучно, так грозно.

Египетский профиль

Твои мемфисские глаза. Me eum esse

От виска и до виска

Ветер гонит искры снега Мимо окон, застя свет;

Библия

О, книга книг! Кто не изведал, В своей изменчивой судьбе,

Иматра

Кипит, шумит. Она — все та же, Ее не изменился дух!

Эллада

Мощь разума распространялась в мире — Египет креп, как строгое звено,

К северному морю

Я пришел с тобой проститься, море, Может быть, на долгие года.

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском, Я бы ответить желал звуками тех же времен,

Есть поразительная белость

Есть поразительная белость Снегов в вечерний час, и есть

Атавизм

Поэты — пророки! но много ли стих их, Пусть певчий, расскажет об том нам,

В публичном доме

Ходят и дерзко поводят плечами, Камнями, тканями, телом блестя,

Японские танки и хай-кай

1 Устремил я взгляд,

Двадцать лет назад ты умерла

Двадцать лет назад ты умерла. Как же нынче снова ты пришла

На Готланде

Тощий мох, кустарник чахлый, Искривленная сосна,

Покорность

Не надо спора. Буду мудрым. Склонюсь покорно головой

Крот

Роет норы крот угрюмый; Под землей чуть слышны шумы

Побледневшие звезды дрожали

Побледневшие звезды дрожали, Трепетала листва тополей,

В раю

An Maximilian Schick[1] Лишь закрою глаза, как мне видится берег

Таинства ночей

Хранятся в памяти, как в темной книге, Свершившиеся таинства ночей,

Ангел бледный

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи.

Noli me taniere, Maria (Не прикасайся ко мне, Мария)

Прошел печально день субботний, Сияет небо новым днем,

Дама треф

Я знаю, что вы — старомодны, Давно и не девочка вы.

Звездное небо бесстрастное

Звездное небо бесстрастное, Мир в голубой тишине;

Улицей сонной и тихой

Улицей сонной и тихой В белом сиянии дня

Сонет в манере Петрарки

Как всякий, кто Любви застенок ведал, Где Страсть пытает, ласковый палач, —

Конь блед

1 Улица была — как буря. Толпы проходили,

Тонкой, но частою сеткой

Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен.

Мысленно, да

Мысленно, да! но с какой напряженностью Сквозь окна из книг озираем весь мир мы!

Втируша

Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу, Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!»

Потоп

Людское море всколыхнулось, Взволновано до дна;

Городу дифирамб

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Атлантида (Провеял дух, идущий мимо)

Провеял дух, идущий мимо. Его лицо — неуловимо,

Лестница

Всё каменней ступени, Всё круче, круче всход.

В.И. Прибыткову застольная речь

Мы здесь собрались дружным кругом, Когда весна шумит над Югом

Черт и ведьма

Ну, затеял перебранку Косолапый лысый черт!

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне Губами алыми, дарами долгих ласк,

Две малайские песни

(Ассонансы) 1

Похищение Берты

Шел пир небывалый за круглым столом, Блистали в шелках паладины,

Царь о себе самом

Я был, как лев, рожденный в пустыне, около оаза Хибиса, в зарослях. Я стоял на колеснице позлащенной, как статуя бога на подножии своем.

Юргису Балтрушайтису (Ты был когда-то каменным утесом)

Ты был когда-то каменным утесом И знал лишь небо, даль да глубину.

Она ждет

Фонарь дуговой принахмурился, И стадо на миг темно;

Свиваются бледные тени

Свиваются бледные тени, Видения ночи беззвездной,

Встреча (Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида)

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,

В Вильно

Опять я — бродяга бездомный, И груди так вольно дышать.

Мумия

Я — мумия, мертвая мумия. Покровами плотными сдавленный,

России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Искушение гибели

Из викингов кто-то, Фритиоф ли, Гаральд ли, Что царства бросали — витать на драконе,

К народу

Vox populi…[1] Давно я оставил высоты,

Орфей

Вакханки встретили Орфея На берегу немолчных вод.

Замкнутые. Сатирическая поэма

I Я год провел в старинном и суровом,

Частушки

(Склад новонародных песен) 1

На горячем песке

На горячем песке, пред ленивым прибоем, Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.

Скифы

Если б некогда гостем я прибыл К вам, мои отдалённые предки,-

К собору Кемпэра

Я был разорван мукой страстной, Язвим извилистой тоской,

Klassische walpurgisnacht (классическая вальпургиева ночь) (Гете, «Фауст», часть 2)

Ночи, когда над городом Дымы лесных пожаров,

На пляже

Я видел их. Они вдвоем на пляже Бродили. Был он грустен и красив;

Подражание Гейне (Мне снилось, я в городе дальнем)

Мне снилось, я в городе дальнем, Где ты истомилась одна.

Мальчик

В бочке обмерзлой вода колыхается, Жалко дрожит деревянный черпак;

Я в высокой узкой башне

Я в высокой узкой башне, Кто меня привел сюда?

К Швеции

В этом море кто так щедро Сев утесов разбросал,

В смерть

B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь, быть может, Быть может, в темь, в провал, в ничто — все я!

На лыжах

Опьяняет смелый бег. Овевает белый снег.

В альбом девушке (В не новом мире грез и прозы)

В не новом мире грез и прозы Люби огни звезды вечерней,

Я имени тебе не знаю

Я имени тебе не знаю, Не назову.

Девочка

Что же ты плачешь, Девочка, — во сне?

Моисей

Я к людям шел назад с таинственных высот, Великие слова в мечтах моих звучали.

Магистраль

Были лемуры, атланты и прочие… Были Египты, Эллады и Рим…

Западный фронт

От Альп неподвижных до Па-де-Кале Как будто дорога бежит по земле;

Сны (В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев)

В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев Освящен и облелеян грустной тайной тишины,

Армянская песня (Твоих грудей гранат — что меч)

(Саят-Нова, XVIII в.) Твоих грудей гранат — что меч!

Звезда затеплилась стыдливо

Звезда затеплилась стыдливо, Столпились тени у холма;

Сандрильоне (Был день хрустальный, даль опаловая)

М.И. Балтрушайтис Был день хрустальный, даль опаловая,

Звезды закрыли ресницы

Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман;

Евангельские звери. Итальянский аполог XII века

У светлой райской двери, Стремясь в Эдем войти,

Италия

Страна, измученная страстностью судьбы! Любовница всех роковых столетий!

Мрачной повиликой

Мрачной повиликой Поросли кресты,

Речи несмелых признаний

Речи несмелых признаний, Тихие речи любви —

Пляска дум

(Одностопные хореи) Моря вязкий шум,

Мечты, как лентами, словами

Мечты, как лентами, словами Во вздохе слез оплетены.

Реформация

Надежда — вскрыть все таинства природы — Мир к высшей тайне привела, — и бог

Вдоль моря

Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря… По берегу — снег, и песок, и кусты;

К счастливым

Свершатся сроки: загорится век, Чей луч блестит на быстрине столетий,

Латыши. Подражания народным песням

1 Дай мне вечер, дай мне отдых,

Качели

Вот опять мы уносимся, взброшенные Беспощадным размахом качелей,

Почему я только мальчик

Почему я только мальчик, Бедный мальчик, так влюбленный

Тусклая картинка

Под небом тускло-синеватым, Ограждена зеленым скатом

Филлида

Я помню: мой корабль разбитый Стал у Фракийских берегов.

Сонет к мечте

Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни.

Боттичелли

Что затеял ты, Рок? не игрой ли На арене веков занят ты?

Последняя война

Свершилось. Рок рукой суровой Приподнял завесу времён.

Пророчество о гибели азов

Слушайте, все люди, сумрачные песни. Те из вас, кто мудры, пусть оценят пенье.

К армянам

Да, вы поставлены на грани Двух разных спорящих миров,

Строгий, холодный и властный

Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня.

Красное знамя

Красное знамя, весть о пролетариате, Извиваясь кольцом,

Умирающий день

Минувший день, склоняясь головой, Мне говорит: «Я умираю. Новый

Армянская песня любви

(Степаннос, XVII в.) Нежная! милая! злая! скажи,

Всем душам нежным и сердцам влюбленным

Всем душам нежным и сердцам влюбленным, Кого земной Любви ласкали сны,

К Адалис

Твой детски женственный анализ Любви, «пронзившей метко» грудь,

Ленин

Кто был он?- Вождь, земной Вожатый Народных воль, кем изменен

Предвещание

Быть может, суждено земле В последнем холоде застынуть;

Не так же ль годы, годы прежде

Не так же ль годы, годы прежде Бродил я на закате дня,

Из бездны ужасов и слез

Из бездны ужасов и слез, По ступеням безвестной цели,

После скитаний

(Разложение дактилического гексаметра) После скитаний,

Я много лгал и лицемерил

Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла,

Ночью ужас беспричинный

Ночью ужас беспричинный В непонятной тьме разбудит;

Я бы умер с тайной радостью

Я бы умер с тайной радостью В час, когда взойдет луна.

Лесная дева

Л. H. Вилькиной На перекрестке, где сплелись дороги,

Чуть сквозь улыбку над картой европы 1922 г

Встарь исчерченная карта Блещет в красках новизны —

Видение

В сумраке вечера ты — неподвижна В белом священном венце.

Современность грохочет, грозит, негодует

Современность грохочет, грозит, негодует, Взрезом молний браздит наш уклончивый путь,

Сон пророческий

В мое окно давно гляделся день; В моей душе, как прежде, было смутно.

Ахиллес у алтаря

Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук,

Две вазы

Две малых вазы из альвастра Прижать к губам и долго ждать

Молния

Опять душа моя расколота Ударом молнии, и я,

Близким (Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши)

I Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,

Сорок пятый раз

Весенней ночью встречу звон пасхальный Я сорок пятый раз…

Анатолий в Венеции XVIII в

Я видела в окно: на маленькой гондоле Он уплывал от стен монастыря,

Молиться

Молиться? Я желал Молиться, но душа,

Сонет, посвященный поэту П.Д. Бутурлину

Придет к моим стихам неведомый поэт И жадно перечтет забытые страницы,

Разочарование

Вот замолкла, заснула, закуталась Черным ворохом чуткая полночь.

Побег пастуха

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель!

В альбом (Что наша жизнь? Несчастный случай)

Что наша жизнь? Несчастный случай! Напиток страсти, остро-жгучий,

Слишком

Слишком, слишком много счастья! Переполнена душа,

После сенокоса

Цветы подкошенные, Рядами брошенные,

Годы в былом

Наискось, вдоль, поперечниками Перечеркнуты годы в былом, —

Облегчи нам страдания, Боже

Облегчи нам страдания, боже! Мы, как звери, вгнездились в пещеры —

Опять безжалостные руки

Опять безжалостные руки Меня во мраке оплели.

Рамсес. Отрывок

По бездорожьям царственной пустыни, Изнемогая жаждой, я блуждал.

Разбегаются снова поля за окном

Разбегаются снова поля за окном, Темный лес по окружности медленно вертится,

Атлантида

Над буйным хаосом стихийных сил Зажглось издревле Слово в человеке:

Уголек

Солнца уголь кругло-красный Бросил отблеск на снега.

Идут года. Но с прежней страстью

О нет, мне жизнь не надоела, Я жить хочу, я жизнь люблю!

Я безволен, я покорен

Я безволен, я покорен Пред холодным алтарем,

Папортник

Предвечерний час объемлет Окружающий орешник.

Отреченного веселья

Отреченного веселья Озаренная печаль:

Не говори мне, что ты любишь

Не говори мне, что ты любишь меня! Я боюсь аромата роз,

Ultima Thule

Где океан, век за веком стучась о граниты, Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,

К олимпийцам

Все как было, все как вечно. Победил и побежден!

Начинающему

…доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит!

Подражание Горацию

(Алкаический метр) Не тем горжусь я, Фебом отмеченный,

L’ennui de vivre (скука жизни)

Я жить устал среди людей и в днях, Устал от смены дум, желаний, вкусов,

Белые клавиши

Белые клавиши в сердце моём Робко стонали под грубыми пальцами,

Весной

Не в первый раз твои поля Обозреваю я, Россия;

И. Туманьяну надпись на книге (Да будет праведно возмездие)

…Да будет праведно возмездие Судьбы — ив годах и в веках:

Как дельфин

(начальные рифмы) Как дельфин тропических морей…

Марфа и Мария

Печемся о многом, — Одно на потребу:

Беглецы

Стон роковой прошел по Риму: «Канны!» Там консул пал и войска лучший цвет

Сладко скользить по окраинам бездны

Сладко скользить по окраинам бездны, Сладко скользить нам вдвоем.

Ликорн

Столетний бор. Вечерний сумрак зелен. Мне щеки нежит мох и мягкий дерн.

Пиршество войны

Война здесь прошла, прокричала Стальными глотками пушек,

Костей, бутылок продавать

«Костей, бутылок продавать!» С мешком проходит он дворами.

Черный лес луной пронизан

Черный лес луной пронизан, Светом озарен —

В борьбе с весной редеет зимний холод

В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней,

Из Андре Шенье

(Александрийский стих) Заслушались тебя безмолвные наяды,

Блудный сын

Так отрок Библии, безумный расточитель… Пушкин

Подражание труверам

Нет, никогда не мог Амур в сем мире Так сердце мучить, как меня она!

Эней

К встающим башням Карфагена Нептуна гневом приведен,

На льдинах

(Богатые рифмы) Задумчиво я слушаю

Дома

Я люблю высокие дома, Где небо чуть светит у крыши,

Зыблются полосы света

Зыблются полосы света В черной, холодной воде.

В старом Париже XVII век

Холодная ночь над угрюмою Сеной, Да месяц, блестящий в раздробленной влаге,

Эгейские вазы

Они пленительны и нежны, Они изысканно-небрежны,

В Голландии

Эти милые, красно-зеленые домики, Эти садики, в розах и желтых и алых,

Последний день

Он придет, обезумевший мир, Который поэтом прославлен.

В Тифлисе

Увидеть с улицы грохочущей Вершины снежных гор, —

Деревенские рифмы

Опять — развесистые липы И склады бревен за избой;

Надо струны перестроить

Надо струны перестроить Вновь на новый лад,

Когда над городом сквозь пыль поют

Когда над городом сквозь пыль поют Глухие сны лимонного заката,

Я люблю большие дома

Я люблю большие дома И узкие улицы города, —

Я знал тебя, Москва

Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной, Когда кругом пруда реки Неглинной, где

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной, Где изнемог мрак, пологи стеля,

Небо чернело с огнями

Небо чернело с огнями, Море чернело без звезд.

Искатель

О прекрасная пустыня! Прими мя в свою густыню.

Закат ударил в окна красные

Закат ударил в окна красные И, как по клавишам стуча,

Халдейский пастух

Отторжен от тебя безмолвием столетий, Сегодня о тебе мечтаю я, мой друг!

Нам проба

Крестят нас огненной купелью, Нам проба — голод, холод, тьма,

Безмолвные свидетели

Безмолвные свидетели Вечерних сожалений,

Поклоняются многие мне

Поклоняются многие мне В часы вечерние,

Фабричная

Как пойду я по бульвару, Погляжу на эту пару.

На острове Пасхи

Раздумье знахаря-заклинателя Лишь только закат над волнами

Настали дни печальные, как воды

Настали дни печальные, как воды В наполненном пруду под сенью ив.

Я вернулся на яркую землю

…Я вернулся на яркую землю, Меж людей, как в тумане, брожу,

Пленный лев

Здесь, где к прудам нависают ракиты, Уток узорный навес,

Железный путь

На середине жизненной дороги Ты встретишь мост, свободно изогнутый,

Е.Т. (Кто глаза ее оправил)

Кто глаза ее оправил В завлекательный магнит?

На заре

Бледнеет ночь. Свой труд окончив, С улыбкой думаю о ней,

В вагоне

В ее глаза зеленые Взглянул я в первый раз,

Руками плечи

Руками плечи опоясаны, Глаза с глазами смежены,

Оклики демонов

Свистки паровозов в предутренней мгле, Дым над безжизненным прудом.

Последнее желанье

Где я последнее желанье Осуществлю и утолю?

Падшие цари

Властью некий обаянны, До восшествия зари,

Андрею Белому

Я многим верил до исступленности, С такою надеждой, с такою любовью!

Серп и молот

Пусть гнал нас временный ущерб В тьму, в стужу, в пораженья, в голод:

Томные грезы (вариация)

Томно спали грезы; Дали темны были;

Три змеи, три кольца, окружили меня

Три змеи, три кольца, окружили меня, И в глаза мне глядят шесть сверканий огня.

Косцы в «Сфере огня»

Братцы, дружно! Свежи росы! По росе так ходки косы!

Закатная алость

(Строфы) Закатная алость пылала,

Сегодня мертвые цветы

Сегодня мертвые цветы Из пышной вазы вынимая,

Числа

Мечтатели, сибиллы и пророки Дорогами, запретными для мысли,

Туманные ночи

Вся дрожа, я стою на подъезде Перед дверью, куда я вошла накануне,

У цели

Еще немало перекрестков, И перепутий, и путей!

Последние слова

И я опять пишу последние слова, Предсмертные стихи, звучащие уныло…

Кому-то

Фарман, иль Райт, иль кто б ты ни был! Спеши! настал последний час!

Дух земли

Schreckliches Gesicht. Goethe[1]

Жалоба героя

Нас немного осталось от грозного племени Многомощных воителей, плывших под Трою,

Еще раз, может быть, в последний

Еще раз, может быть, в последний, Дороги выбор мне дарован,

После неудачи

Надежды рухнули, как строй картонных домиков; Желанья стелются, как с тусклых углей дым…

Рондо (Не смею все мечты вложить я в стих)

Не смею все мечты вложить я в стих, И все ж его ласкаю и лелею…

Песнь норманнов в Сицилии

(Припев) Здесь в рощах помавают лавры,

Парус и чайка

То поспешно парус складывая, То бессильно в бездну падая,

Женщины лабиринта

Город — дом многоколонный, Залы, храмы, лестниц винт,

В сквере (erlkonig)

— Что ты здесь медлишь в померкшей короне, Рыжая рысь?

Исполненное обещание романтическая поэма

Благоговейно посвящается памяти В. А. Жуковского 1

Люблю я имя Анна

Люблю я имя Анна, Оно звенит, как свет,

Роковой ряд. Венок сонетов

1. Леля Четырнадцать имен назвать мне надо…

Ландыш

Ландыш милый, ландыш нежный, Белый ландыш, ландыш снежный,

Китайские стихи

1 Твой ум — глубок, что море!

Братья бездомные

Братья бездомные, пьяные братья, В шуме, дыму кабака!

Строгое звено

А. Курсинскому Для всех приходят в свой черед

Вал

Неверная, обманчивая ясность Искусственного света

Краткий дифирамб

Летайте, птицы, — И мы за вами!

Во храме Бэла

1 Ассура край постигло наводненье,

Демон самоубийства

Своей улыбкой, странно-длительной, Глубокой тенью черных глаз

Ожидание (Первый голос)

Первый голос Пусть воск прозрачный топится,

Тигран великий 95-56 гг. до р. Х

В торжественном, лучистом свете, Что блещет сквозь густой туман

Снежная Россия

За полем снежным — поле снежное, Безмерно-белые луга;

Мадригал

Имя твое — из золота, Маленький, сверкающий слиток,

Уныние

Сердце, полное унынием, Обольсти лучом любви,

Памяти другой

Ты здесь, на ложе ласк неверных, Обманывающих приближений,

Сайма

Лодка, порывистым ветром качаема, Килем валы опененные режет.

Люцифер

Я — первый, до века восставший, Восставший до начала веков.

Одна

В этот светлый вечер мая, В этот час весенних грез,

Есть что-то позорное в мощи природы

Есть что-то позорное в мощи природы, Немая вражда к лучам красоты:

Когда мы бывали

Когда мы бывали Томительно сцеплены

В вертепе

В сияющем изысканном вертепе, Под музыку, сулившую канкан,

Огни! Лучи! Сверканья! Светы!

Огни! лучи! сверканья! светы! Тот ал, тот синь, тот бледно-бел…

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар, В гробнице сей, что сам воздвиг себе,

И ночи и дни примелькались

Последний день Сверкал мне в очи.

Пора

Была пора ударить буре, Расчистить хмурый небосвод.

Под утро

Еще было совсем темно, И горели в ряд фонари,

Иньес в духе французских поэтов начала XIX века

Вам знакома ли Иньес, Та, чьи косы — цвета смоли,

Прохлада утренней весны

Прохлада утренней весны Пьянит ласкающим намеком;

Летняя гроза

Синие, чистые дали Между зелёных ветвей

Зов старинный

Свет из небесных скважин С лазури льется, нежен,

Адам и Ева

Ева Адам! Адам! приникни ближе,

Хвала человеку

Молодой моряк вселенной, Мира древний дровосек,

Лишь безмятежного мира

(Перезвучия) Лишь безмятежного мира жаждет душа, наконец,

Поцелуи

Здесь, в гостиной полутемной, Под навесом кисеи

Отреченье

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал,

В ночной полумгле

В ночной полумгле, в атмосфере Пьянящих, томящих духов,

Персидские четверостишия

1 Не мудрецов ли прахом земля везде полна?

Грезы быстрые, как чайки

Грезы быстрые, как чайки, Мчатся в область тайных снов,

Целение

Целит вечернее безволие Мечту смятенную мою.

Снега терцины

Луны холодные рога Струят мерцанье голубое

Не память

Как дни тревожит сон вчерашний, Не память, — зов, хмельней вина, —

Эпиталама (примите скромный триолет)

И что один твой выражает взгляд, Того весь мир пересказать не может.

На площади, полной смятеньем

На площади, полной смятеньем, При зареве близких пожаров,

Февраль

Свежей и светлой прохладой Веет в лицо мне февраль.

Так это будет летом. Кисея

Так это будет летом. Кисея Вся заблестит, пронизанная светом,

Возвращаясь

Возвращаясь, мечтать, что завтра, В той комнате, где свалены книги,

Который раз

Опять весна. Знакомый круг Замкнут — который раз!

В полях забытые усадьбы

В полях забытые усадьбы Свой давний дозирают сон.

У моря

Когда встречалось в детстве горе Иль беспричинная печаль, —

Ночью (Дремлет Москва)

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты,

Веретена

Застонали, зазвенели золотые веретена, В опьяняющем сплетеньи упоительного звона.

Ветреный вечер

Шумят задумчивые липы. Закат, сквозь частокол стволов,

Любимые мелочи

Опять к любимым мелочам, Я думал, жизнь меня принудит:

Мировая война XX века

Не заглушить стремленья к высшей сфере И буре той, что днесь шумит кругом!

Вот я — обвязан, окован

Вот я — обвязан, окован Пристальным глазом змеи очковой,

Наш демон

У каждого свой тайный демон. Влечет неумолимо он

Ветер уныло летает над палубой

Ветер уныло летает над палубой, По морю пенятся белые гребни,

Оклики

Четвертый Октябрь Окликаю Коршуна в пустыне:

Сулла

Утонченник седьмого века, Принявший Греции последний вздох,

Заклятье Эроса

Проходя страду земную Горьких лаек и сладких мук,

На рынке белых бредов

День, из душных дней, что клеймены на рынке белых бредов;

В условный час

(Ионический диметр) «Приходи!» — страстно мечта стонет,

Волны приходят, и волны уходят

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий,

Три символа

(Риторнель) Серо

Вечер

Но в стихе умиленном найдешь Эту вечна душистую розу.

Баллада о любви и смерти

Когда торжественный Закат Царит на дальнем небосклоне

К Пасифае. Сонет

Нет, не тебя так рабски я ласкаю! В тебе я женщину покорно чту,

Сумасшедший

Чтоб меня не увидел никто, На прогулках я прячусь, как трус,

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета:

Венеция

Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах, В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?

На леднике

И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник,

Устои

Рассудка вечные устои Влегли в недремлющую грудь,

К Лидии (Лидия! Мне, во имя)

(Сапфический малый метр Горация) Лидия! мне, во имя

Зимние дымы

Хорошо нам, вольным дымам, Подыматься, расстилаться,

Праздник в деревне

Ударил звон последний Оконченной обедни;

Первая звездочка

Первая звездочка! око вечернее, Привет тебе!

Посвящение (Н. Львовой) (Мой факел старый, просмоленный)

Н. Львовой Мой факел старый, просмоленный,

Лесная тьма

Безлюдье. Глушь. Зеленоватый Свет. Но в тиши есть голоса, —

Город сестер любви видение

Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки. «Все напевы»

Предчувствие

Моя любовь — палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат,

Флореаль 3 года

Первый голос Отзвенели дни зимы,

Джан-гюлюмы

(Армянские народные песни) 1

Закатный ветер

Веет древний ветр В ветках вешних верб,

Уединенный остров

Уединенный остров, чуть заметный в море, Я неуклонно выбрал, — золотой приют,

В дни запустений

Придут дни последних запустений, Земные силы оскудеют вдруг;

Я — упоен! Мне ничего не надо!

Я — упоен! мне ничего не надо! О, только б длился этот ясный сон,

Пасха, праздникам праздник

Проклинайте молодость, Осуждайте девственность, —

Довольным

Мне стыдно ваших поздравлений, Мне страшно ваших гордых слов!

Длитесь, мгновенья

(4-сложные рифмы) Реет река, лиловеющая

На пруду

(Омонимические рифмы) Ты белых лебедей кормила,

Словно нездешние тени

Словно нездешние тени, Стены меня обступили:

Одиночество (Проходят дни, проходят сроки)

Проходят дни, проходят сроки, Свободы тщетно жаждем мы.

В ладье

Дрожит ладья, скользя медлительно, На тихих волнах дрожит ладья.

Памяти одной

Помню, помню: вечер нежный; За окном простор безмолвный;

Мир электрона

Быть может, эти электроны Миры, где пять материков,

Антоний

Ты на закатном небосклоне Былых, торжественных времен,

Большой дорогой, шоссе открытым

Большой дорогой, шоссе открытым, Широкой шиной вздымая пыль,

Лев и свинья басня по Ф. Достоевскому

Однажды Лев Свинью обидел,

Бодлер

Давно, когда модно дышали пачули, И лица солидно склонялись в лансье,

К моей стране

Моя страна! Ты доказала И мне и всем, что дух твой жив,

К большой медведице

Волшебница северной ночи, Большая Медведица, — ты

Будь мрамором

Ты говоришь: ограда меди ратной… Адалис

Il bacio

Есть древняя чистая ласка, Прекрасней, чем буйная страсть:

В камышах

Луна в облаках — далека, хороша. Челнок неподвижен в кустах камыша.

Вступления к поэме «Атлантида»

I Муза в измятом венке, богиня, забытая миром!

Париж

И я к тебе пришел, о город многоликий, К просторам площадей, в открытые дворцы;

Колыбельная

Спи, мой мальчик! Птицы спят; Накормили львицы львят;

Царица

С конки сошла она шагом богини (Лилия белая, взросшая в тине!).

Оправдание земного

Ангел Огни твоей земной вселенной —

Это было? Неужели?

Это было? Неужели? Нет! и быть то не могло.

Ожидание (Душен воздух вольных прерий)

Душен воздух вольных прерий, Жгучи отблески лазури,

Все краски радуги

Все краски радуги — небесные цвета, Все трепеты весны — земная красота,

Ариадна. Жалоба Фессея

Ариадна! Ариадна! Ты, кого я на песке,

Братьям соблазненным

Светлым облаком плененные, Долго мы смотрели вслед.

О приближении весны

(Повторные дистихи Пентадия) Да, убегает зима! оживляют землю зефиры.

Предание

Посвящаю Андрею Белому И ей надел поверх чела

В том же парке (Здравствуй, листик, тихо подающий)

Здравствуй, листик, тихо подающий, Словно легкий мотылек!

Да, эту улицу я знаю

Да, эту улицу я знаю: Все виды вдаль и каждый дом,

Портрет (Черты твои — детские, скромные)

Черты твои — детские, скромные; Закрыты стыдливо виски,

Осеннее чувство

Гаснут розовые краски В бледном отблеске луны;

Набросок

Все роковое божественно, Прав победитель всегда!

Опять мой посох приготовлен

Опять мой посох приготовлен, Все тот же, старый и простой,

Но не утоленный

SED NON SATIATUS* Что же мне делать, когда не пресыщен

Работа

Единое счастье — работа, В полях, за станком, за столом,-

Проблеск

Как то предвидел Дух и Даниил предрек. Ф. Тютчев

Эллинизм и Рим

Прекрасен, светел, венчан, златокрыл, Цвел гений Греции. Но предстояло

Германия (отрывки)

1 Германия! Германия!

У райских врат

Мимо стен таинственного Рая Я не раз в томленьи проходил.

Цветы роняют робко лепестки

(Сонет с кодою) Цветы роняют робко лепестки,

Только русский

Только русский, знавший с детства Тяжесть вечной духоты,

Это сон, моя милая

Итак, это — сон, моя маленькая, Итак, это — сон, моя милая,

Подражание ашугам

1 О, злая! с черной красотой! о дорогая! ангел мой!

Дон-Жуан

Да, я — моряк! Искатель островов, Скиталец дерзкий в неоглядном море.

Ночное одиночество

Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу,

С пестрым мешком за плечами татарин

С пестрым мешком за плечами татарин, В чуйке облезлой веселый мужик,

Прощание (Вот и ты, печальная, отчалила)

Вот и ты, печальная, отчалила От моих безмолвных берегов.

Непересказанные думы

Непересказанные думы, Неразделенные слова —

Наряд весны

За годом год, ряды тысячелетий, — Нет! неисчетных миллионов лет,

Улица

Окна зеркальные, Крики нахальные

Я устал от светов электрических

Я устал от светов электрических, От глухих гудков автомобилей;

Скользящая терцина (наброски)

Когда мечта, под волей господина, Должна идти вперед, как вьючный мул, —

В Баку

Стыдливо стучатся о пристань валы Каспийского моря,

Победа при Каррах 53 г. до р. Х

Забыть ли час, когда у сцены, Минуя весь амфитеатр,

Сестре

Прости меня, сестра, я много виноват: Я просмотрел твой взор, молительно скользнувший,

Как из коры точит желтеющую камедь

Как из коры точит желтеющую камедь, В Аравии, согбенный ствол,

Уныние (Уныние! Твой берег скал безлесных)

Уныние! твой берег скал безлесных Глухим прибоем пленных пен омыт;

О да! Я — темный мотылек

Я — мотылек ночной… В. Брюсов

Портрет женщины

Он в старой раме, с блеклыми тонами, В губах усмешка, взгляд лукав и строг,

Сквозь туман таинственный

Сквозь туман таинственный Голос слышу вновь,

Однострочное стихотворение

О закрой свои бледные ноги.

Я люблю тебя и небо

…между двойною бездной… Ф. Тютчев

Общая станция

Веками, эпохами, эрами, Вертясь, их земля межевала, —

Прости мой стих, безумьем гневный

Прости мой стих, безумьем гневный, Прости мой смех, на стон похожий!

Цусима

Великолепная могила! Пушкин

Характеристика Вергилия

(Топология Пентадия) Пастырь, оратай, воин, пас, возделывал, низил,

Смотреть в былое

Смотреть в былое, видеть все следы, Что в сушь песка вбивали караваны

Признание

Моя дорога — дорога бури, Моя дорога — дорога тьмы.

Памяти Е.И.П. (Мы встретились с нею в пустыне)

Мы встретились с нею в пустыне, Утром в пустыне.

Душа томится надеждой тщетной

За вечера видений вот расплата! Книга раздумий

Давно, средь всех соблазнов мира

«Давно, средь всех соблазнов мира…» К. Бальмонту

В лодке рыбацкой

В лодке рыбацкой, недвижной в снегу, Как хорошо верить в счастье мгновенья!

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле, Десятилетия и страны последних эпох;

Софии С., подарившей мне лепесток розы

Лепесток отцветающей розы — Не символ ласкательной встречи:

Прогулка

Как вдруг нежданно стали гулки Шаги среди больших стволов!

Сумерки

Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях;

Баллада (Горит свод неба, ярко-синий)

Горит свод неба, ярко-синий; Штиль по морю провел черты;

Век за веком

Взрывают весенние плуги Корявую кожу земли,-

При посылке П. Верлену перевода «романсов без слов»

Еще покорный ваш вассал, Я шлю подарок сюзерену,

Опять сон

Мне опять приснились дебри, Глушь пустынь, заката тишь.

У земли

Помоги мне, мать-земля! С тишиной меня сосватай!

Мона Лиза

Есть обольщение в вине, В его манящем аромате,

Игорю Северянину сонет-акростих с кодою

И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно, Где неизменен гордый сон снегов,

Раньше утра

Я знаю этот свет, неумолимо четкий, И слишком резкий стук пролетки в тишине,

Хорошо одному у окна

Хорошо одному у окна! Небо кажется вновь голубым.

Снова, с тайной благодарностью

Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны!

Искушение

Я иду. Спотыкаясь и падая ниц, Я иду.

Инкогнито

Порой любовь проходит инкогнито, В платье простом и немного старомодном.

Тишина

Вечер мирный, безмятежный Кротко нам взглянул в глаза,

На смерть И. Лялечкина

Набегают вечерние тени, Погасает сиянье за далью.

Вы, снежинки, вейте

Вы, снежинки, вейте, Нас лишь пожалейте!

Баку

Холодно Каспию, старый ворчит; Длится зима утомительно-долго.

Записка самоубийцы

Завтра, когда мое тело найдут, Плач и рыданья поднимутся тут.

Приветствие (Поблек предзакатный румянец)

Поблек предзакатный румянец. На нитях серебряно-тонких

Песня

Мне поется у колодца, Позабыт кувшин.

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах, в садах я бродил,

Романс (Ты приходил ко мне, холодный)

Ты приходил ко мне, холодный, С жемчужным инеем в усах.

Трубите в траурные трубы

Трубите в траурные трубы, Закройте крепом зеркала,

Ожиданья

Нет! ожиданья еще не иссякли! Еще не вполне

Город женщин

Домчало нас к пристани в час предвечерний, Когда на столбах зажигался закат,

На осуждение дрейфуса (29 августа 1899)

Люди! Вы слышите: Звон похоронный?

ЗСФСР

Планеты и Солнце: Союз и Республики строем. Вождь правит ряды, он их двоит и троит.

Праздники

Ждать в детстве воскресенья, Дня пасхи, рождества,

Библиотеки

Власть, времени сильней, затаена В рядах страниц, на полках библиотек:

Вешние воды (импровизация)

Есть ряд картин, и близких и далеких, Таимых свято в глубине души;

Одиночество

Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье, Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим!

Люблю я линий верность

Люблю я линий верность, Люблю в мечтах предел.

Бессонная ночь

За окном белый сумрак; над крышами Звезды спорят с улыбкой дневной;

Мы ехали долго, без цели, куда-то

Мы ехали долго, без цели, куда-то, Куда-то далеко, вперед, без возврата.

Иду но бульвару. В померкшей листве

Иду но бульвару. В померкшей листве, Как бабочки, роем блестят фонари,

Брань народов

Брань народов не утихнет Вплоть до дня, когда придет

Одиссеи

Певцами всей земли прославлен Я, хитроумный Одиссей,

Баллада воспоминаний

На склоне лет, когда в огне Уже горит закат кровавый,

Соломон

Что было? Вихрь тысячелетий Качал весы, играл людьми, —

Снежный призрак

Томно-мятежный Сдержанный трепет

Измена

Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.

Артуру ехать в далекий путь

Артуру ехать в далекий путь! Вот громко трубят трубы!

Гимн Афродите

За длительность вот этих мигов странных, За взгляд полуприкрытый глаз туманных,

Детская площадка

В ярком летнем свете, В сквере, в цветнике,

Еще закат

И мирный вечера пожар Волна морская поглотила.

Над снегом Канады

Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада, Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь

Дачный бред

Так бывает в июне. Часы свечерели; Из-за липы солнце целит сквозь дом;

По меже

Как ясно, как ласково небо! Как радостно реют стрижи

Армянская народная песня

Ах, если алым стал бы я, Твоим кораллом стал бы я,

Уже овеянная тенями

А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах

Поле битвы

Залито поле, как золотом, Щедрым посевом патронов.

Всем

О, сколько раз, блаженно и безгласно, В полночной мгле, свою мечту храня,

Нить

Отдамся ль я случайному наитью, Сознательно ль — кую и правлю стих —

Тайна деда

— Юноша! грустную правду тебе расскажу я: Высится вечно в тумане Олимп многохолмный.

Иксион и Зевс

Иксион О Зевс! где гром твой? до земли он

Когда стоишь ты в звездном свете

Когда стоишь ты в звездном свете, Смотря на небо, не забудь,

Искра

Вино ли пенится, Вокалом схвачено, —

Эй, рабочие мира! Ложь — все то сладкопенье

Эй, рабочие мира! ложь — все то сладкопенье! Держите к ружьям примкнуты штыки!

В Дамаск

Губы мои приближаются К твоим губам,

Встав, прошумят и сгибнут города

Встав, прошумят и сгибнут города, Пройдут и в бездну канут поколенья,

Казачье становье

Отбрасывая версты, стучит автомобиль, Крутится даль за далью и сзади вьется пыль.

Кладбище

Солнце палит утомленную землю, В травах, и в птицах, и в пляске звериной,

В лабиринте аллей

В лабиринте аллей, Между скал и развалин,

На могиле Ивана Коневского (8 июля 1901 г.)

Я посетил твой прах, забытый и далекий, На сельском кладбище, среди простых крестов,

Апрель

Кто поёт, мечта ль, природа ль, Небо — нежный сон свирели?

Первый привет

Николаю Минаеву …а в миг паденья —

Вечерний прилив

Кричат афиши, пышно-пестрые, И стонут вывесок слова,

У Кремля

По снегу тень — зубцы и башни; Кремль скрыл меня — орел крылом.

Товарищам интеллигентам

Инвектива Еще недавно, всего охотней

А.К. Глазунову (Слава — властителю звуков! Творцу вдохновенному — слава)

Слава — властителю звуков! творцу вдохновенному — слава! Звуками нас ты прославил, мы звуками славного славим!

Холод ночи

Холод ночи; смёрзлись лужи; Белый снег запорошил.

В зареве пожара России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Всадник в городе

Дух наших дней свое величество Являл торжественно и зло:

В склепе

Ты в гробнице распростерта в миртовом венце. Я целую лунный отблеск на твоем лице.

Полно, не во сне ли видел я вчера

Полно, не во сне ли видел я вчера, Что воскресли снова наши вечера!

Мы все — Робинзоны

Все же где-то в сонном атолле Тень свою пальмы купают.

Над сном надежд

Над сном надежд, что стаи птичьи, рея, Кружат года, крик ястребиный зол;

Обреченный. Голос. Ответ.

Голос «Ты — мой, моей рукой отмечен,

Максиму Горькому

Не в первый раз мы наблюдаем это: В толпе опять безумный шум возник,

Знакомая песнь

Эта песнь душе знакома, Слушал я ее в веках.

Выходы

Ante omnia cavl, ne quie voa teneret invitos: patet exitue.

Я часто размышлял о сущности вещей

Тоска неясная о чем-то неземном. Минский

Надписи на воротах

1 Кто поздно иль рано придет к сим воротам,

Цепи

Их цепи лаврами обвил. Пушкин

На дальней полке мирным строем стоя

На дальней полке мирным строем стоя, Спят с ранних лет любимые тома:

Перед съездом в Генуе

Перед съездом в Генуе Споры, что вино:

Родное

Березка любая в губернии Горько сгорблена грузом веков,

В лесу

Если сердцу тяжко и грустно, И надежда сомненьем отравлена,

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна, Что тени вымысла плоть обретут для нас,

Фонарики

Столетия — фонарики! о, сколько вас во тьме, На прочной нити времени, протянутой в уме!

Южный крест

Я долго шел и, выбрав для ночлега Холм ледяной, поставил гибкий шест.

Путь к высотам сонет-акростих

Путь к высотам, где музы пляшут хором, Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов.

На скачках

Люблю согласное стремленье К столбу летящих лошадей,

Голос прошлого

Вьет дорога на деревни Зеленеющим овсом,

Из арабской лирики отрывок

Катамия! оставь притворство, довольно хитростей и ссор, Мы расстаемся, — и надолго, — с прощаньем руки я простер.

Перед маем

Под землей, под слоем снега, Верит сонное зерно,

В горнем свете

Я сознаю, что постепенно Душа истаивает. Мгла

Если мне суждено умереть

Если мне суждено умереть, Не окончив начатых созданий,

Японские танки и ута

1 Роса ложится, но солнце всходит,

Трава весенняя допела

Трава весенняя допела Свою живую зелень. Зной

Детская спевка

На веселой спевочке, В роще, у реки,

Груз

Книг, статуй, гор, огромных городов, И цифр, и формул груз, вселенной равный,

Максимилиану Волошину (Наш Агамемнон, наш Амфитрион)

Наш Агамемнон, наш Амфитрион И наш Орфей, царь области рубежной,

Эту ночь я дышал тишиной

Эту ночь я дышал тишиной. По таинственен был ускользающий сон.

Провинциальная картинка

По бульвару ходят девки, Сто шагов вперед, назад.

Ночная улица

Фонарей отрубленные головы На шестах безжизненно свисли,

Вечером в дороге

(Рифмы дактиле-хореические) Кричат дрозды; клонясь, дрожат

Пожар

(Глубокие рифмы) Рвется ветер одичалый,

Орфей и аргонавты

Боги позволили, Арго достроен, Отдан канат произволу зыбей.

Ночью светлой

Ночи светлой, ночи летней Сумрак лег над далью сонной.

Жрец Изиды

Я — жрец Изиды Светлокудрой; Я был воспитан в храме Фта,

Холод

Холод, тело тайно сковывающий, Холод, душу очаровывающий…

Новая сестра

Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев…

Пифия

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий;

Меня, искавшего безумий

Меня, искавшего безумий, Меня, просившего тревог,

Над Северным морем

Над морем, где древние фризы, Готовя отважный поход,

Пред грозой

В миг пред грозой набегающей трепет Листья деревьев тревожит.

Где-то

Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой;

Цветики убогие

Цветики убогие северной весны, Веете вы кротостью мирной тишины.

Воздух живительный, воздух смолистый

Воздух живительный, воздух смолистый Я узнаю.

Декамерона

Вы, флорентинки прошлых дней! — о вас Так ясно я мечтал в обманах лунных,

И снова ты, и снова ты

И снова ты, и снова ты, И власти нет проклясть!

В будущем

Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши,

Штурм неба

Сдвинь плотно, память, жалюзи! Миг, стань как даль! как мир — уют!

Жрице Луны II (Владыка слов небесных, тот)

Владыка слов небесных, Тот, Тебя в толпе земной отметил, —

Психея

Что чувствовала ты, Психея, в оный день, Когда Эрот тебя, под именем супруги,

В прятки

Ночь уснула, дождем убаюкана, Спит старуха, младенца крепче,

Пока есть небо

Пока есть небо, будь доволен! Пока есть море, счастлив будь!

Гребцы триремы

Тесно во мгле мы сидим, Люди, над ярусом ярус.

У друга на груди забылася она

У друга на груди забылася она В каюте, убранной коврами и цветами,

Под гулы и взрывы

Вихри войны, кони гибели, не успокоены, Роя просторы, опоры былого крушат;

Охота за кабаном

Я слышу лай моих любимых дум, Их голоса и радостны, и звонки;

Первый меридиан

Через сердце к весеннему полю, Первый проведи меридиан:

Возрождение

Во все века жила, затаена, И жажда светлых, благостных веселий.

Август

Здравствуй, август, венчан хмелем, Смуглый юноша-сатир!

Золото

Avec un peu de soleil et du sable blond J’ai fait de l’or.

In hас lackimarum valle (в этой долине слез )

Весь долгий путь свершив, по высям и низинам, Твои зубцы я вижу, наконец,

Девятое марта

Сорок было их в воде холодной Озера, — страдавших за Христа.

Всхождение

А лестница все круче… He оступлюсь ли я?

Весенняя песня о любви

Тосковать в снег весны, — о, банальные Песни праотцев, скок чрез огонь:

Весы качнулись

Весы качнулись мировые, Высоко подняты судьбой.

Хмельные кубки

Бред ночных путей, хмельные кубки. Город — море, волны темных стен.

В духе Эйхендорфа

Я стою на опушке леса; Луна прогнала облака.

Сонет в духе Петрарки

Вчера лесной я проезжал дорогой, И было грустно мне в молчаньи бора,

Я — междумирок. Равен первым

Я — междумирок. Равен первым, Я на собраньи знати — пэр,

Матери на именины

От ранних детских лет, как свет среди теней, Люблю я этот день, наш праздник, вечно жданный.

Желтым шелком, желтым шелком

Желтым шелком, желтым шелком По атласу голубому

Месяц бледный, словно облако

Месяц бледный, словно облако, Неподвижный странный лес,

Тебе мы поклоняемся, Нил

Тебе мы поклоняемся, Нил! Все земли оживляешь ты илом,

Всё чаще

Все чаще по улицам Вильно Мелькает траурный креп.

Старый вопрос

Не надо заносчивых слов, Не надо хвальбы неуместной.

К согражданам

Борьба не тихнет. В каждом доме Стоит кровавая мечта,

Тезей Ариадне

«Ты спишь, от долгих ласк усталая, Предавшись дрожи корабля,

Церкви, великие грани

Церкви, великие грани, Голос ваш радостно строг!

Правда вечная кумиров оры

Устремив друг к другу взоры, В пляске двигаясь вперед,

Табакерка

Наших предков табакерки! Позабыть я их могу ль,

За утесом

Плыви, плыви рекой волнистой! Мы за утесом стережем

Из песен австралийских дикарей

1 Кенгуру бежали быстро,

Октябрь 1917 года

Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет

Весталка

У забора, где травы так редки, Как весталки, — горды, молчаливы,

Жернова

Брошен веялкой на холод, Жерновами тяжко смолот,

Ручей

Ручей, играющий в долине, Ты к нам бежишь издалека;

Над бредом наших разных ликов

М. Н. Семенову Над бредом наших разных ликов,

Давно ушел я в мир, где думы

Давно ушел я в мир, где думы, Давно познал нездешний свет.

Из Мениппей Варрона

(Ямбический триметр) Внезапно ночью, близко от полуночи,

Певцу «Слова»

Стародавней Ярославне тихий ропот струн; Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.

На заданную тему у Случевского

Март! Пора нам жить наруже! Как бегут ручьи из пены!

Книга

Сцепень белых параллелограммов В черных черточках — в свое жерло

На Мэларе

Нежно веет свежий ветер, Сладко млеет светлый Мэлар,

Юлий Цезарь

Они кричат: за нами право! Они клянут: ты бунтовщик,

Я доживаю полстолетья

Я доживаю полстолетья, И на событья все ясней

Электрические светы

Мы — электрические светы Над шумной уличной толпой;

Волны взбегают и пенятся

Волны взбегают и пенятся, Волны на шумном прибое;

Демоны пыли

Есть демоны пыли, Как демоны снега и света.

В игорном доме

Как Цезарь жителям Алезии К полям все выходы закрыл,

Я помню свет неверно-белый

Я помню свет неверно-белый И запах роз, томивший нас,

Мы и те

Миллионы, миллиарды, числа невыговариваемые, Не версты, не мили, солнце-радиусы, светогода!

Революция

К великой цели двигались народы. Век философии расцвел, отцвел;

К.Д. Бальмонту (Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом)

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом Кружит огни Париж, своим весельем пьян.

И снова бредешь ты в толпе неизменной

И снова бредешь ты в толпе неизменной, Исполнен желаний земных.

Монах

На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, —

Прокаженный рисунок тушью

Прокаженный молился. Дорога Извивалась по сдвинутым скалам;

Мой маяк Мадригал

(Триолет-анафора) Мой милый маг, моя Мария, —

Лишь одного! Газелла

Лишь одного: я быть с тобой хочу! С твоей мечтой слить трепет свой — хочу!

Тетрадь

Вот — вдоль исписана книгами, черный Свод стенограмм (лейбниц-глифы), тетрадь

Клеопатра (Я — Клеопатра, я была царица)

Я — Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцать лет.

Орфей и Эвридика

Орфей Слышу, слышу шаг твой нежный,

Освобожденная Россия

Освобожденная Россия, — Какие дивные слова!

Ветви

Ветви склонялись в мое окно, Под ветром гнулись, тянулись в окно,

На бульваре

С опущенным взором, в пелериночке белой, Она мимо нас мелькнула несмело,-

Голос города (Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру)

Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру… По вечерам, как поутру,

К Армении

В тот год, когда господь сурово Над нами длань отяготил,—

Идеал

1 Ее он увидел в магический час;

Песнь прокаженного

Сторонитесь! Прокаженный идет,

Ученый

Посвящ. В.М.Ф. Вот он стоит, в блестящем ореоле,

Краткими складками взморщи

Краткими складками взморщи, Ветер, пугливую гладь,

Рим

(Моностих Авсония) Рим золотой, обитель богов, меж градами первый

Александр Великий

Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе, Александр Завоеватель, я — дрожа — молюсь тебе.

Я в море не искал таинственных утопий

Я в море не искал таинственных Утопий, И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт,

Одиссей у Калипсо (Сквозь легкий дым земных воспоминаний)

Сквозь легкий дым земных воспоминаний Светлеет глубь зажизненных страстей,

Гордись! Я свой корабль в Египет

Гордись! я свой корабль в Египет, Как он, вслед за тобой провлек;

Знойный день

Белый день, прозрачно белый, Золотой, как кружева…

Из латинской антологии (Волн колыхание так наяд побеждает стремленье)

(Словесный палиндром) Волн колыхание так наяд побеждает стремленье,

В саду

Не дремлют тени, Не молкнет сад;

К твоему плечу прижаться

К твоему плечу прижаться Я спешу в вечерний час.

С тех пор как я долго в немом ожидании

С тех пор как я долго в немом ожидании, В тихом веселии,

После пира

Мы с дрожью страсти и печали, Едва над морем рассвело,

И, покинув людей, я ушел в тишину

…и, покинув людей, я ушел в тишину, Как мечта одинок, я мечтами живу,

Последнее счастье

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье, Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;

Лед и уголь

Лед и уголь, вы — могильны! Что-то было и прошло,

Звезда

В дни юности, на светлом небе, Признал я вещую звезду,

Кипит встревоженное море

Кипит встревоженное море, Мятутся волны, как в плену;

Юргису Балтрушайтису

Нам должно жить! Лучом и светлой пылью, Волной и бездной должно опьянеть,

Десятая часть

Безбрежность восторга! бездонность печали! Твои неизмерные пропасти, страсть!

Девятнадцатый век

Все ж топот армий, гулы артиллерий Затихли; смолк войны зловещий звон;

С Ганга, с Гоанго

С Гаага, с Гоанго, под гонг, под тимпаны, Душны дурманы отравленных стран;

Молитва (Благодарю тебя, боже)

(Строфы) Благодарю тебя, боже,

Via appia (Звучный, мерный стук копыт)

Звучный, мерный стук копыт… Кони бьют о камень плит,

В ресторане (Вспоминаю под жалобы скрипки)

Вспоминаю под жалобы скрипки, В полусне ресторанных огней,

Утро

Ночным дождем повалена, Вся в серебре трава;

Маргерит

Ты — как камень самоцветный, Ты — как жемчуг маргерит:

Это — не надежда и не вера

Это — не надежда и не вера, Не мечтой одетая любовь:

Желанье, ужасу подобное

Желанье, ужасу подобное, Меня опять влечет к стихам…

Ламия

В дни весенних новолуний Приходи, желанный друг!

У вагонного окна

Дали сумрачны и хмуры. И причудливы и строги,

Это — надгробные нении

(Перезвучия) Это — надгробные нении в память угасших любовей,

Два голоса

Первый Где ты? где ты, милый?

Женский портрет

Что я могу припомнить? Ясность глаз И детский облик, ласково-понурый,

Цветок засохший, душа моя

Цветок засохший, душа моя! Мы снова двое — ты и я.

Бунт

В огне ночном мне некий дух предрек: «Что значит бунт? — Начало жизни новой.

Верные лире

Мстит лабиринт… Urbi et Orbi

Серафимов вереницы

Серафимов вереницы Наше ложе окружили.

На сухой осине серая ворона

На сухой осине серая ворона, Поле за оврагом, отдаленный лес,

В тихом блеске дремлет леска

В тихом блеске дремлет леска; Всплеск воды — как милый смех;

Гнутся высокие лотосы

Гнутся высокие лотосы, До неба высятся маки,

Балаганы

Балаганы, балаганы На вечерней площади.

Смерть Александра

Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр, Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, — Александр.

Голос мертвого

На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица?

Аэропланы над Варшавой

Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, —

Мы (В мире широком, в море шумящем)

В мире широком, в море шумящем Мы — гребень встающей волны.

На новый 1905 год

И вот в железной колыбели, В громах, родится новый год.

Даль

Ветки, листья, три сучка, В глубь окна ползет акация.

Витязь

1 — О чем же ты тоскуешь, витязь,

Уголки улицы

1 Темная улица; пятнами свет фонарей;

Я люблю в твоих стихах

Я люблю в твоих стихах Смутный сумрак, жадный страх,

Люблю я вспоминать утраченные дни

Люблю я вспоминать утраченные дни. С укором горестным являются они

Этот вскрик

Что во сне счастливом этот вскрик подавленный, Этот миг, где сужен вздох до стона, что?

Ожерелья дней

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить; Уже в былом — сороковой порог,

Вила

Я тебе скажу, мой милый, Что над нами веют силы:

Зимой

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам, Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там —

Г.Г. Бахману (Вся красота тебе доступна)

Вся красота тебе доступна! Тебе ясна ее звезда:

Раб

Я — раб, и был рабом покорным Прекраснейшей из всех цариц.

В старинном храме

В этой храмине тесной, Под расписанным сводом,

И в ужасе я оглянулся назад

И в ужасе я оглянулся назад, И понял безумие жизни.

Сфинкс

Я пустынной шел дорогой Меж отвесных, тесных скал, —

Майский дождь

Дождь весенний, дождь веселый, Дождь в умильный месяц май, —

Моя мечта

Моей мечте люб кругозор пустынь, Она в степях блуждает вольной серной,

Прощальный взгляд

Я сквозь незапертые двери Вошел в давно знакомый дом,

Три яблока

Три яблока, излюбленных преданьем, Три символа земного мятежа,

Будущий век

Будущий век, Тебе посвящаю я песни!

Из ада изведенные (Астарта! Астарта! И ты посмеялась)

Астарта! Астарта! И ты посмеялась, В аду нас отметила знаком своим,

Ариадна

Во дворце Афинском, скорбно мрачен, Спит Фессей и видит вещий сон:

Засияла моя стена

Засияла моя стена, Я ее не узнал: на ней

Шестая годовщина

Шестой! да, шестой! вновь за черными красные цифры, Кричит календарь — межевать вдохновенье но дням,

Последние думы

Последние думы О яркой земле

К.А. Коровину (Душа твоя, быть может, ослепительней)

Душа твоя, быть может, ослепительней, Чем яркость буйная твоих картин.

Милый сон

Продлись, продлись, очарованье! Ф. Тютчев

Закатный театр

(Укороченные рифмы) В небе — яркость повечерия:

В моих словах бесстыдство было

В моих словах бесстыдство было, В твоих очах — упорство дня,

Диадохи

Искали царств, дробили грады, Бросая здесь, там зиждя трон;

Слепой циклон, опустошив

Слепой циклон, опустошив Селенья и поля в отчизне,

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно Мои безумные слова, —

Голос луны

(Палиндром буквенный) Я — око покоя,

Помпеянка

«Мне первым мужем был купец богатый, Вторым поэт, а третьим жалкий мим,

Елена у Парида

Идет, безвольно уступая, — Власть Афродиты рокова! —

Призрак неизбежный триолеты

Твой лик, загадочный и нежный, Как отраженье в глубине,

Жить на воле… Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Туман (Пьяные лица и дымный туман)

Пьяные лица и дымный туман… В дымке туманной лепечет фонтан.

В полдень

Свершилось! молодость окончена! Стою над новой крутизной.

Синема моего окна

Мир шумящий, как далек он, Как мне чужд он! но сама

Сумрак за черным окном

Сумрак за черным окном В полночь тоскливо погас.

Я свечку погасил — и прямо под окном

Я свечку погасил — и прямо под окном Зеленоватый свет означил арабески,

Мелькали мимо снежные поляны

Мелькали мимо снежные поляны, Нас увозил на запад sleeping-car[1],

В ресторане (Горите белыми огнями)

Горите белыми огнями, Теснины улиц! Двери в ад,

Игорю Северянину (Строя струны лиры клирной)

Строя струны лиры клирной, Братьев ты собрал на брань.

Ты — мой демон, ты — эринния

Ты — мой демон, ты — эринния, Неразлучная со мной!

Последний спор (из дневника)

(Однозвучия) Северным ветром взволнован, остужен,

Андрею Белому (Нас не призвал посланник божий)

Нас не призвал посланник божий В свой час, как братьев, от сетей,

Полутемное окошко

Полутемное окошко Освети на миг свечой

Ответ

Растут дома; гудят автомобили; Фабричный дым висит на всех кустах;

С губами, сладко улыбающимися

(Рифмы 5 и 4-сложные) С губами, сладко улыбающимися,

Подруги

Три женщины, грязные, пьяные, Обнявшись, идут и шатаются.

Две испанских песенки

(Романские ассонансы) 1

За городом

В городе дышит весна, Сгинул истаявший снег,

Камни

Камни, камни! о вас сожаленье! Вы по земле мне родные!

La belle dame sans merci (Я не покрыл лица забралом)

Я не покрыл лица забралом, Не поднял твердого щита, —

Весь день был тусклый, бледный и туманный

Весь день был тусклый, бледный и туманный; Шли облака в уныло-смутной смене;

Там, в днях

Где? — в детстве, там, где ржавый пруд Кренил карвеллы в муть Саргассо,

В неконченом здании

Мы бродим в неконченом здании По шатким, дрожащим лесам,

Свидание

В одном из тех домов, придуманных развратом, Где всем предложена наемная кровать,

Счастие уединения

На побережьи речки быстрой Свой дом в уединеньи выстрой,

Обряд ночи

Словно в огненном дыме и лица и вещи… Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!..

Ожерелье

Руки, вечно молодые, Миг не смея пропустить,

Клитемнестра

Сестра — царит в надменной Трое, Сестре — немолчный гимн времен,

Петербург (Здесь снов не ваял Сансовино)

Здесь снов не ваял Сансовино, Не разводил садов Ле-Нотр.

Девочка с цветами

Собирай свои цветочки, Заплетай свои веночки,

Под бананом, под бананом

Под бананом, под бананом Хорошо с тобой лежать вдвоем.

Ангел благого молчания (Молитва)

Ангел благого молчания, Властно уста загради

Польша есть! В ответ Эдуарду Слонскому

Jeszcze Polska jest! Edward Slonski

Полно (Полно! не впервые)

Полно! Не впервые Испытанья Рок

Вечерний пан

(Строфы) Вечерний Пан исполнен мира,

Одиссей у берегов Феаков (Одиссея, песнь V)

«Будешь помнить!» Прогремела Мне насмешка Посидона.

Сказка (Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым)

Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым. Вы, стихов поющих верные хранители:

Псалом Давида

Меж братьями я меньший был; В дому отца был самый юный.

Меж развалин

(Серпантин) Я, печален, блуждаю меж знакомых развалин,

В наемной комнате

В наемной комнате все ранит сердце: И рама зеркала, и стульев стиль,

Праздник труда гимн первого мая 1919 года

На сонных каналах Венеции Колышут весло гондольеры;

Затравленный зверь

Олень затравленный напрасно взор молящий Обводит вкруг, дыша прерывно, — смерть везде;

Еще так нежны

Слова любви еще так нежны, Так жарки сгибы алчных рук,

Колыбельная песня

Мы забавляемся Нашей судьбой,

Зимнее возвращение к морю

Я скорей тебя увидел снова, Чем я ждал, простор соленых вод,

Спит вагон, мерцает газ

Спит вагон, мерцает газ, Поезд мчит, уносит нас.

Сегодня

На пестрых площадях Занзибара, По зеленым склонам Гавайи,

Безвестная вестница

Что это? Пение, славленье Счастья всем хором земли,

Пределы

Пределы? нет их! Цель — бесконечность!

Волны волос упадали

Волны волос упадали, Щечки пылали огнем.

Рок

(Гексаметры Авсония) Все непрочное в мире родит, и ведет, и крушит Рок,

Поезд врывается в древние скалы

Поезд врывается в древние скалы, — Слева и справа гранит.

Жигули

Над водой поникли ивы, Гор лесистые извивы

Вечер (Солнце сквозь деревья)

Солнце сквозь деревья сыплет пылью золотой.

Жизнь (Подобна жизнь огням потешным)

Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень.

Вечером

Дрожащей проволоки альт Звенит так нежно;

Уличный митинг

Кто председатель? кто вожатый? Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,

Когда сижу один и в комнате темно

Когда сижу один и в комнате темно, И кто-то за стеной играет долго гаммы, —

Дворец любви

(Средневековые строфы) Дворец Любви не замкнут каменной стеной;

Строго и молча, без слов, без угроз

Строго и молча, без слов, без угроз, Падает медленно снег;

Sancta agatha (святая агата)

На горы тихие ложилась мгла, А деревца по склонам были нежны,

В духе римских эротиков

1 К статуе

Орел двуглавый

Бывало, клекотом тревожа целый мир И ясно озарен неугасимой славой,

Так повелел всесильный Демиург

Так повелел всесильный Демиург, Чтоб были люди ремеслом различны.

Сумрак тихий, сумрак тайный

Сумрак тихий, сумрак тайный, Друг, давно знакомый мне,

«Призраки», картина М. Дурнова

Это они — соблазненные! — В час умилений ночных, —

В дали, благостно сверкающей

В дали, благостно сверкающей, Вечер быстро бисер нижет.

Залог

К нам немного доходит из прошлого мира, Из минувших столетий, — немного имен;

На смерть вождя

Пред гробом Вождя преклоняя колени, Мы славим, мы славим того, кто был Ленин

Лесные тропинки

(Внутренние постоянные рифмы) Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не два

Её колени

Ее колени я целую. Тени Склоняются, целуя нас двоих.

Зелёный червячок

Как завидна в час уныний Жизнь зеленых червячков,

Кубок

И кто б ни подал кубок жгучий… Tertia, Vigilia

К портрету К.Д. Бальмонта

Угрюмый облик, каторжника взор! С тобой роднится веток строй бессвязный,

Все ближе, все ближе, все ближе

Все ближе, все ближе, все ближе С каждым и каждым мгновеньем

Костра расторгнутая сила

Костра расторгнутая сила Двух тел сожгла одну мечту,

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом Встревожены дали холодной страны:

Роскошен лес в огне осеннем

Роскошен лес в огне осеннем, Когда закатом пьян багрец,

За пределами сказок (Под навесом темной ели)

Под навесом темной ели, На ковре из мягкой хвои,

Слово бросает на камни одни бестелесные тени

Слово бросает на камни одни бестелесные тени, В истине нет ни сиянья, ни красок, ни тьмы.

Месяца свет электрический

Месяца свет электрический В море дрожит, извивается;

Обошла тропа утес

Обошла тропа утес, Выше всходят буки.

Стихи о любви

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры, —

Мыши

В нашем доме мыши поселились И живут, и живут!

Твой взор

(Газелла) Пылают летом розы, как жгучий костер.

Мечтание

О, неужели день придет, И я в слезах и умиленьи

Облака

Облака опять поставили Паруса свои.

Над Иматрой

Размер ямбического триметра Мне слышен в гуле вод твоих.

Встреча (Ты мне предстала как виденье)

Встреча И вот уже мечтою странной

На самом дне мучительной темницы

На самом дне мучительной темницы Я властелин сознанья и мечты!

В глуби тайные вселенной

В глуби тайные вселенной, В воды темные столетий

Величание

Величит душа моя господа, И дух мой восторженно-радостен!

Гимн богам

Я верую в мощного Зевса, держащего выси вселенной Державную Геру, чьей волей обеты семейные святы

У перекрестка двух дорог

У перекрестка двух дорог Журчанье тихое фонтана;

Памяти И. Коневского

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл, Прекрасный, мощный, смелый, величавый,

Фаэтон

Как в полдень колесница Феба Стоит на ясной высоте,

Заклинание (Красный огонь, раскрутись, раскрутись)

Красный огонь, раскрутись, раскрутись! Красный огонь, взвейся в темную высь!

Виденья города

Предутреннего города виденья, Встающие, как призраки, с угла.

Мысль о тебе меня весь день ласкает

Мысль о тебе меня весь день ласкает, Как легкий, ветерок в полдневный жар цветы;

Стихи на изразцах

Иду скоро в дом свой я, Путь мой проторен.

Германии 1923

Кошмар! Кошмар опять! Один из многих, Историей являемых в бреду:

В альбом (Многое можно прощать)

Многое можно прощать, Многое, но ведь не все же!

Дитя, скажи мне, что любовь

— Дитя, скажи мне, что любовь? — Вот этот ужас мой без воли,

Цезарь Клеопатре

Нас влекут пурпурные ветрила, Нежен вздох павлиньих опахал,

Освобождение

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна,

Гном о жизни

(Ропалические стихи XIV в.) Жизнь — игра желаний мимолетных,

Поэзия

Ты знаешь, чью любовь мы изливаем в звуки? Ты знаешь, что за скорбь в поэзии царит?

К ветрам

Заветные ветры! скользя по пустыне, Развейте мою молодую тоску,

На лесной дороге

По дороге встречный странник, В сером, рваном армяке,

Призрак луны непонятен глазам

Призрак луны непонятен глазам, Прошлое дымкой тумана повито.

Я знаю

К.Д. Бальмонту Я знаю беглость Ночи и Зимы,

Последний пир

Бледнеют тени. Из-за ставен Рассвет бесстыдно кажет лик.

В ночь под Новый год

Минут годы. Станет наше время Давней сказкой, бредом дней былых;

Мелькают дни, и с каждым новым годом

Мелькают дни, и с каждым новым годом Мне все ясней, как эта жизнь кратка;

Что за тени: ты ли, греза

Что за тени: ты ли, греза? Ты ли, дума о былом?

Сказание о разбойнике из пролога

Начинается песня недлинная, О Петре, великом разбойнике.

Паломничество в века

Как с камней пыль, мгновеньем свиты Огни «Лито», темь «Домино».

Легенда лет

Мощь — в плиты пирамиды; гнев холодный — В сеть клинописи; летопись побед —

Девочка и ангел

Маленькая девочка плакала вчера: «Почему туманами полны вечера?

Все люди

Все люди, люди и люди, Всех осанок, величин и мастей,

Мгновенья мгновеннее

(Сплошные рифмы) Черный и упрямый локон вьется нежно близ меня,

З.Н. Гиппиус (Твои стихи поют, как звучный)

Твои стихи поют, как звучный В лесу стремящийся ручей;

Мы скифы

Мы — те, об ком шептали в старину, С невольной дрожью, эллинские мифы:

Клавдии Николаевне *** (Вы только промелькнули, — аккуратной)

Вы только промелькнули, — аккуратной, Заботливой и ласковой всегда.

Я помню вечер, бледно-скромный

Я помню вечер, бледно-скромный, Цветы усталых георгин,

Сонет к форме

Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка

Позор

Венчальные платья мы сняли, Сронили к ногам ожерелья

Меж скал разбитых

Меж скал разбитых, — Один! один!

Кругами двумя

Авто, что Парижем шумят, Колонны с московской ионией, —

Алтарь страсти

Любовь и страсть — несовместимы. Кто любит, тот любовью пьян.

Стрелы ресниц

Еще в мечтах чернеют стрелы Твоих опущенных ресниц;

Благовесть весеннего утра

Утро. Душа умиленно Благовесть солнечный слышит,

Пирамиды

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил;

Пусть вечно милы посевы, скаты

Пусть вечно милы посевы, скаты, Кудрявость рощи, кресты церквей,

Да, можно любить, ненавидя

Ненавижу и люблю Да, можно любить, ненавидя,

Коммунарам

Под вопль вражды, под гулким гневом Недаром вы легли в веках, —

Умрем в объятиях полночной тишины

Умрем в объятиях полночной тишины! Я так утомлена, а ты однообразен,

Три женщины, белая, черная, алая

Три женщины — белая, черная, алая — Стоят в моей жизни. Зачем и когда

Пурпур бледнеющих губ

Медленно всходит луна, Пурпур бледнеющих губ.

«Скорпиону» и «Грифу»

Наш мир храня от силы вражьей, В чреде двенадцати имен,

Памяти В.Ф. Комиссаржевской

Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник, Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачной свой лик.

Ночь (Пришла и мир отгородила)

Пришла и мир отгородила Завесой черной от меня,

Царил над миром рифм когда-то

Царил над миром рифм когда-то Я с самовластием волхва,

Кубок Эллады

Слишком полно мойрами был налит Кубок твой, Эллада, и с краев

Прелести земли

Все реже я и все бесстрастней Смотрю на прелести земли,

Ты приходишь из страны безвестной

Ты приходишь из страны безвестной, Чужеземец! я — в родном краю.

Быть может, у египетских жрецов

Быть может, у египетских жрецов Учился ты; кой-что познал, быть может,

Подземные растения (лилейно-сосновый сонет)

Внутри земли, в холодном царстве тьмы, Заключены невидимые воды,

Влачась по дням, при новой встрече

Влачась по дням, при новой встрече Твержу с усталостью «люблю»,

Беглец

Израненной рукой схватившись за карниз, Над темной пропастью я трепетно повис.

На бренность

(Сапфический метр Сульпиция Луперка) Суждена всему, что творит Природа

О себе самом

Хвала вам, девяти Каменам! Пушкин

Коляда

Баба-Яга Я Баба-Яга, костяная нога,

Прикованный Прометей

Те в храме, негу льющей в кровь Мелитты, Те за щитом — пасть навзничь в Росенвале;

Усни, белоснежное поле

(Рифма предпоследнего слова) Усни, белоснежное поле!

Das weib und der tod (женщина и cмерть)

Две свечи горят бесстыдно, Озаряя глубь стекла,

Туман

Вдоль тихого канала Склоняют ветви ивы.

Нить Ариадны

Вперяю взор, бессильно жадный: Везде кругом сырая мгла.

На полетах

Пропеллеры, треща, стрекочут: То клекоты бензинных птиц

Я прежде боролся, скорбел

Я прежде боролся, скорбел, Но теперь я жду.

На высях

Жизнь трепетов любви не старит, Где ближе гибель — зорче страсть,

Два крыла

После тех самых путей и перепутий, Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,

Рассвет (Никнут тени, обессилены)

Никнут тени, обессилены; На стекле светлей извилины;

Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Весна

Белая роза дышала на тонком стебле. Девушка вензель чертила на зимнем стекле.

Единоборство

Я — побежден, и, не упорствуя, Я встречу гибельный клинок.

Парки в Москве

Ты постиг ли, ты почувствовал ли, Что, как звезды на заре,

День растоплен; море сине

День растоплен; море сине; Подступили близко горы.

Еще «мы» (Мы только стон у вечной грани)

Мы только стон у вечной грани, Больные судороги рук,

Я помню легкие пиластры

Und mein Stamm sind jene Asra, Welche sterben, wenn sie lieben.

Торжествовать! Какие звуки!

Торжествовать! какие звуки! Их плеск расплесканный мне люб.

На память об одном закате

А.М. Федорову Был день войны, но час предсмертный дня.

А.М. Добролюбову (Смутно куритесь, туманы былого)

Смутно куритесь, туманы былого! Месяц безжизненный встал, освещая тропинку по скалам.

Сонет к смерти

Смерть! обморок невыразимо-сладкий! Во тьму твою мой дух передаю,

В полночь

Понял! мы в раю! Stephanos

Три свидания

1 Черное море голов колыхается,

К Бальмонту (Погасни, исчезни)

Есть ясное безветрие Без плачущего «я».

Женщине

Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток;

Вечер над морем

Желтым золотом окрашены Дали в просветы хвои.

Газели

1 В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

Я плакал безумно, ища идеал

Я плакал безумно, ища идеал, Я струны у лиры в тоске оборвал…

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое, Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно,

Звезды тихонько шептались

Звезды тихонько шептались, Звезды смотрели на нас.

Из венка

(Дактиле-хореические дистиха) 1

Первый снег

Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра!

На гранитах

Снова долгий тихий вечер. Снова море, снова скалы.

Твои стихи — как луч случайный

К. Бальмонту Твои стихи — как луч случайный

К металлам

Золото, убранство тайного ковчега, Где хранят издревле благостные мощи,

Озими зеленые, оголенный лес

Озими зеленые, оголенный лес, Небо серо-синее, мертвые цветы,

Навет illa in alvo (она имеет во чреве)

Ее движенья непроворны, Она ступает тяжело,

На церковной крыше

На церковной крыше, У самого золотого креста

Жрице Луны I (По твоей улыбке сонной)

По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул.

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна Нас робким и зыбким качаньем.

Мертвец

Как странно! Круг луны; Луг белым светом облит;

Обязательства

Я не знаю других обязательств, Кроме девственной веры в себя.

Три кумира

В этом мутном городе туманов, В этой, тусклой безрассветной мгле,

Пифагорейцы (драматический этюд)

Синарет погружен в рассматривание рукописи. Раб показывается в дверях. Потом Филон.

Царица страсть

Ты к мальчику проникнешь вкрадчиво, Добра, как старшая сестра;

Краски

Я сегодня нашел свои старые краски. Как часто взгляд на забытый предмет

Как птицы очковой змеей очарованы

Как птицы очковой змеей очарованы, Поднять мы не смеем измученных рук,

Есть слова волшебства. Вы всесильны

Есть слова волшебства. Вы всесильны, Роковые слова о былом!

Ветер с моря волны гонит

Ветер с моря волны гонит, Роет отмель, с сушей споря;

Охотник

Над бредом предзакатных марев, Над трауром вечерних туч,

От столетий

От столетий, от книг, от видений Эти губы, и клятвы, и ложь.

В разные годы

В разные годы К вам приходил я, граниты,

Бальдеру Локи (Светлый бальдер! Мне навстречу)

Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик.

Настал заветный час дремотный

Настал заветный час дремотный. Без слов, покорствуя судьбе,

Воссоздателю

Вяч. Иванову Спокойный взор вперив в обломок

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день; И словно руки протянула огнем встревоженная тень.

Закат над морем

Над морем из серого крепа, На призрачно-розовом шелке,

Симпосион заката

Всё — красные раки! Ой, много их, тоннами По блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!),

Ранняя весна

Темнеет. Тонкая луна Стоит на небе сиротливо,

У гроба дня

День обессилел, и запад багряный Гордо смежил огневые глаза.

Во мне

Воспоминанья стран, — вопль водопадов, Взлет в море волн, альпийских трещин жуть,

Я прошел пути и перепутья

Я прошел пути и перепутья, Мне искать безвестного наскучило.

Pou sto (где бы стать)

Ты ль пригоршнями строфы по радио, Новый орфик, на Марс готовишь?

Загробный призыв

Опять, опять я — близко, рядом! Мои слова расслышь, узнай!

Рассвет

День рассветает, встречая мечту… В сумраке дня я молитву прочту.

При свете луны

Как всплывает алый щит над морем, Издавна знакомый лунный щит,-

Случайная стрела

Стоял я в этот час, незрящий Пред будущей судьбой Эдип,

Святогор

Сплошное кваканье лягушек С давно заросшего пруда, —

Миги

Бывают миги тягостных раздумий, Когда душа скорбит, утомлена;

Утренняя звезда

Мы встанем с тобой при свечах, Дитя мое!

Случайность и намеренность

Случайность и намеренность Их разум разделил,

Песня североамериканских индейцев

Маниту! Маниту! Маниту! Ты благ, ты мудр, ты велик!

Присловья

(Склад народных песен) 1

Знакомый стих

Expositio[2] Знакомый стих любимого поэта!

Ему же (Нет, мой лучший брат, не прав ты)

К.Д. Бальмонту Нет, мой лучший брат, не прав ты:

Эпизод

1 Не правда ли: мы в сказке,

Пляска смерти

Крестьянин Эй, старик! чего у плуга

Стокгольм

Словно над глубями зеркала Ты из гранита возник,

Одно лишь

Я ль не искал под бурей гибели, Бросая киль в разрез волны,

Мы гордо людей презираем

Мы гордо людей презираем, Нам законом — наши желанья,

Мы бродили, вдвоем и печальны

Мы бродили, вдвоем и печальны, Между тонких высоких стволов,

Близкой

И когда меня ты убьешь, Ты наденешь белое платье,

Девичья (То-то жизнь наша прискорбна)

То-то жизнь наша прискорбна: Мы весь день разлучены!

Странствующий рыцарь, Дон Кихот

Странствующий рыцарь, Дон Кихот! Чуден был, был вдумчив твой приход.

Звено в цепь

И в наших городах, в этой каменной бойне, Где взмахи рубля острей томагавка,

Та же грудь

Давно охладели, давно окаменели Те выкрики дня, те ночные слова:

Одному из братьев

Свой суд холодный и враждебный Ты произнес, но ты не прав!

К.Д. Бальмонту (Ты нашел свой путь к лазури)

Чахлые сосны дорогу к лазури найдут. К. Бальмонт

Красная шапочка

Подражание Тристану Клингсору «Красная шапочка! Красная шапочка!

У смерти на примете

Когда шесть круглых дул нацелено, Чтоб знак дала Смерть-командир, —

На Карпатах

Уступами всходят Карпаты Под ногами тает туман.

Дрожащие листья на бледные щеки

Дрожащие листья на бледные щеки Изменчиво клали минутные тени,

Льдинка

Ветер вешний, ветер нежный С лаской веет над душой.

Переселение народов

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки,

Из латинской антологии (Нежный стихов аромат услаждает безделие девы)

(Стихи обращенные) Нежный стихов аромат услаждает безделие девы:

Наполеон (Шумя, Европу обняла война)

Шумя, Европу обняла война, Глася: «Мир хижинам и гибель тронам!»

Мгновение

Один ее взгляд ярче тысячи звезд! Небесный, алмазный, сверкающий крест, —

Прорицание

Блистает шелковый камзол, Сверкает сбруи позолота,

К стальным птицам

Я первые полеты славил Пропеллером свистящих птиц,

Ей же (Огонь еще горит, и светит, светит нам)

Огонь еще горит, и светит, светит нам, — А тени серые легли по сторонам

Песни (Нет таких дней, когда песни — не нужны)

Нет таких дней, когда песни — не нужны: Тают печали в лучах красоты.

На журчащей гадавери

Лист широкий, лист банана, На журчащей Годавери,

Летом 1912 года

Пора сознаться: я — не молод; скоро сорок. Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла?

Хвала зрению

Зелен березами, липами, кленами, Травами зелен, в цветах синь, желт, ал,

К Арарату

Благодарю, священный Хронос! Ты двинул дней бесценных ряд,—

Перед темной завесой

Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души,

Пусть пред окном моим

Пусть пред окном моим не взносит Юнгфрау купол вековой,

Сеятель

Я сеятеля труд, упорно и сурово, Свершил в краю пустом,

День красочный, день ярко-пестрый

Есть некий час всемирного молчанья. Ф. Тютчев

Осеннее прощание эльфа

В небе благость, в небе радость, Солнце льет живую сладость, Солнцу — верность, Солнцу —

Голос города терцины

Когда я ночью, утомлен, иду Пустынной улицей, и стены сонны,

Болезнь

Демон сумрачной болезни Сел на грудь мою и жмет.

Вечерняя флейта

Вечерней флейты страстный трепет Слабеет в узкое окно;

Пaтмос

Единый раз свершилось чудо: Порвалась связь в волнах времен.

Ариадне

Слышу: плачут волны Эльбы О былом, о изжитом;

Вечер после свиданья

(Силлабические стихи.) Вода едва качает

К моей Миньоне

Посв. моей Миньоне Знаешь, Миньона, один только раз

Лишь миги

Не шествия, где в гул гудят знамена, Не праздник рамп, не храмовой хорал, —

Из тихих бездн

Из тихих бездн — к тебе последний крик, Из тихих бездн, где твой заветный лик

У себя

Так все понятно и знакомо, Ко всем изгибам глаз привык;

Наутро после шабаша

Чу! под окошком звенят колокольчики, Белые, синие, разных оправ;

Памятник

Преисполнись гордости… Гораций

Рабы

Нас было много. Мы покорно Свершали свой вседневный труд:

Лунная ночь

— Банально, как лунная ночь… Juvenilia

Жадно тобой наслаждаюсь

Жадно тобой наслаждаюсь, Сумрак улиц священный!

Иногда хорошо и отрадно

Иногда хорошо и отрадно Знать, что сжали четыре стены

Летний праздник

Затерявшись в толпе, я люблю Мечтать и словам отдаваться

Господи! Господи!

Господи! Господи! Блуждаю один, как челнок,

Советская Москва

Все ж, наклонясь над пропастью, В века заглянув, ты, учитель,

Годы молчания

Есть для избранных годы молчания. Они придут —

Ночью у реки

Воды — свинца неподвижней; ивы безмолвно поникли; Объят ночным обаяньем выгнутый берег реки;

Посв. (Мне снилось: мертвенно-бессильный)

Мне снилось: мертвенно-бессильный, Почти жилец земли могильной,

Зодчество церквей старинных

Зодчество церквей старинных, Современный прихотливый свод,

Триумфатор

Мое чело в последний раз Венчал сегодня лавр победный,

Паломникам свободы

Свои торжественные своды Из-за ограды вековой

В альбом Н*** (Она мила, как маленькая змейка)

Она мила, как маленькая змейка, И, может быть, опасна, как и та;

Мир N измерений

Высь, ширь, глубь. Лишь три координаты. Мимо них где путь? Засов закрыт.

Сын Земли

Я — сын земли, дитя планеты малой, Затерянной в пространстве мировом,

Карусель

Июльский сумрак лепится К сухим вершинам лип;

Терем мечты

(Повторные рифмы) Как девушки скрывались в терем,

М.А. Кузмину акростих (Мгновенья льются, как поток бессменный)

Мгновенья льются, как поток бессменный, Искусство — радугой висит над ним.

Должен был

Должен был Герострат сжечь храм Артемиды в Эфесе, Дабы явить идеал жаждущих славы — векам.

Скала к скале; безмолвие пустыни

Скала к скале; безмолвие пустыни; Тоска ветров, и раскаленный сплин.

Рыбье празднество

Пусть царит уныние где-то на земле! Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале!

К близкой

Предстанет миг, и дух мой канет В неизмеримость без времен,

Мерно вьет дорога

Мерно вьет дорога Одинокий путь.

Дождь в городе

Дождь окрасил цветом бурым Камни старой мостовой.

Крым

Лестью солнца в лоск обласкан, Берег вплел в меандр меандр, —

Панихида

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают.

В застенке

Кто нас двух, душой враждебных, Сблизить к общей цели мог?

В мартовские дни

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт,

Не лги, мечта! Былого жгуче жаль

Не лги, мечта! былого жгуче жаль, Тех светлых ласк, тех нежных откровений,

Июльская ночь

Алый бархат вечереет, Горделиво дремлют ели,

Дворец центромашин

Из тьмы, из бездн иных столетий, Встает, как некий исполин,

В итальянском храме

Vulnerant omnea, ultima necat[1] Надпись на часах

Радостный миг

…тот радостный миг, Как тебя умолил я, несчастный палач!

Облака цепляются

Облака цепляются За вершины гор.

Восторг женщины

(Разноударные омонимические рифмы) Я — под синим пологом

Из китайской поэзии

(Параллелизм) 1

За пределами сказок

Они сошлись в дубраве дикой, Они столкнулись в летний день,

Осенний день был тускл и скуден

Осенний день был тускл и скуден, А воздух недвижимо жгуч.

Осенью

Небо ярко, небо сине В чистом золоте ветвей,

Слава толпе

В пропасти улиц накинуты, Городом взятые в плен,

Поэт — музе

Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена,

Ночное небо даль ревниво сжало

Ночное небо даль ревниво сжало, Но разубрался в звездах небосклон.

Гесперидовы сады

Где-то есть, за темной далью Грозно зыблемой воды,

Мечта

О, если б я мог быть невинным, как ты, Как ты — отзвук лазурного эхо! —

Быть без людей

В лицо мне веет ветер нежащий, На тучах алый блеск погас,

Облеченные в одежды

Облеченные в одежды Длинно-тяжкие, — не мы

Ужель доселе не довольно

Ужель доселе не довольно? Весь этот ужас, этот бред

В ответ на одно признание (Ты обо мне мечтала в годы те)

Нине Петровской Ты обо мне мечтала в годы те,

Н.Н. Сапунову (Когда твою душу в объятиях нес)

По небу полуночи… М. Лермонтов

Песня из темницы

(Строфы с однозвучными рифмами) Загорелся луч денницы,

К Лидии (Реже всё трясут запертые двери)

(Сапфическая строфа Горация) Реже всё трясут запертые двери,

Разоренный Киев

Четыре дня мы шли опустошенной степью. И вот открылось нам раздолие Днепра,

Змеи

Приникни головкой твоей Ко мне на холодную грудь

Ф. Сологубу (триолет)

Зев беспощадной орхидеи — Твой строгий символ, Сологуб.

Встречной

Я только рыцарь и поэт, Потомок северного скальда.

Ученик Орфея

Я всюду цепи строф лелеял, Я ветру вслух твердил стихи,

Предание о луне (баллада)

В старинном замке Джен Вальмор Чуть ночь — звучат баллады.

Из Александрийской антологии. К Сапфо

1 Ты не в гробнице лежишь, под украшенным лирою камнем:

Над океаном прилив

Пробил час. Ты вновь безволен, Вновь, взыграв, бежишь к земле.

Ночные страхи

И бездна нам обнажена, С своими страхами и мглами…

Реквием на смерть В.И. Ленина

(Музыка Моцарта) Все голоса.

Я жизнью пьян. Напиток жгучий

Я жизнью пьян. Напиток жгучий По жилам разошелся… жжет.

Поучение

Тот, владыка написанных слов, Тот, царящий над мудростью книг!

Разговор

«Не хвались еще заране!» — Молвил старый Шат.

Поликрат

К Эде Я читал у поэтов о счастьи, похожем на сон,

Футуристический вечер

Монетой, плохо отчеканенной, Луна над трубами повешена,

Тропическая ночь

В снежной мгле угрюмы вопли вьюги, Всем сулят, с проклятьем, час возмездий…

Лежу на камне

Лежу на камне, солнцем разогретом, И отдаюсь порывам теплым ветра.

Буря и затишье

Плывем пустынной Ладогой, Под яркой аркой — радугой;

В такие дни

Расплавлены устои жизни прежней, Над мировым костром мы взлет огня.

Глаза (На берегу мерцающих озер)

На берегу Мерцающих Озер Есть выступы. Один зовут Проклятым.

Гимн Атону

Прекрасен восход твой, о Атон живущий, владыка столетий! Дивный, светлый, могучий, — любви твоей — меры нет, лучи твои — радость.

Безумец! Думал плыть ты по

Безумец! думал плыть ты по Спокойной влаге, в сладкой дреме,

В духе Катулла

Обманули твои, ах! поцелуи, Те, что ночь напролет я пил, как струи.

Веселый зов весенней зелени

Веселый зов весенней зелени, Разбег морских надменных волн,

Прощание

(На пристани пустынной бледный мальчик Глядит, как гаснет огненный закат…)

Я и кот

Славный кот мой одноглазый, Мы с тобой вдвоем.

Весеннее

Остеженный последним снегом, Весну встречая, грезит лес,

Я видел много городов

Я видел много городов, И малых и больших,

Первые встречи

Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч, Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Каждый миг

Каждый миг есть чудо и безумье, Каждый трепет непонятен мне,

Дачи осенью

Люблю в осенний день несмелый Листвы сквозящей слушать плач,

На закатном поле

Красным закатом забрызгано поле; Дождь из оранжевых точек в глазах;

Перепевы Бальмонта

Моя душа свободная, Моя душа мятежная,

Отвращенье

Отвращенье И желанья —

Сборщиков (Пожертвуйте, благодетели)

Пожертвуйте, благодетели, На новый колокол —

Океан — ручью

Я — океан, соленый и громадный; Люблю метать на берег пенный вал,

Звон отдаленный, пасхальный

Звон отдаленный, пасхальный, Слышу сквозь завесу дней.

Мерный шум колес

Мерный шум колес, Поле, ряд берез,

Ночь

Горящее лицо земля В прохладной тени окунула.

Одинокая ель

Одинокая старая ель, Еще сохраняя

Благовещение

Ты была единая от нас, Днем Твоей мечтой владела пряжа,

Черные вороны

Каркайте, черные вороны, Мытые белыми вьюгами:

В гамаке

В небе, слабо синеватом, С легкой дымкой белизны,

Небо задернула бледная пленка

Небо задернула бледная пленка, Солнце мигает, и солнце бледно…

В цыганском таборе

У речной изложины — Пестрые шатры.

Эллису

Нет! к озаренной сиянием бездне Сердце мое не зови!

Ночной гном

Жутко в затворенной спальне. Сердце стучит все страдальней;

О императорах

(Моностихи Авсония) Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь;

День за днем

Мясорубками тело измолото, День за днем, день за днем, день за днем.

Песня девушки в тайге

Медвежья шкура постлана В моем углу; я жду…

Мое упорство

О, лень моя! ты — вожделенный сад! Mуни

Прибой

С шумом на белые камни Черные волны находят,

Мы к ярким краскам не привыкли

Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша — цвет земли;

Больше никогда

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!» Летописец XIV века

Рондо

Я плачу. Вдоль пути печален сосен ряд. Уснул ямщик, забыв стегать худую клячу.

Ребенок. Сонет

Тебе тринадцать лет, но по щекам, у глаз, Пороки, нищета, ряд долгих унижений

Сердце утомленное хочет одного

Сердце утомленное хочет одного, Глупенькая девочка, — счастья твоего.

Львица среди развалин

Холодная луна стоит над Пасаргадой. Прозрачным сумраком подернуты пески.

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест.

К Петрограду

Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского,

Амалтея

Пустынен берег тусклого Аверна, Дрожат кругом священные леса,

Весенняя песня девушек

Wand wird die Stunde kornmen, Das einer mich genommen,

Как ангел тьмы и ангел света

Две тени милые, два данные судьбой Мне ангела…

В первый раз

Было? Не знаю. Мальстрёмом крутящим Дни все, что было, сметают на дно.

Столп огненный

Не часто радует поэта Судьба, являя перед ним

Одиссей у Калипсо (Снова сон, векам знакомый)

Снова сон, векам знакомый! Где-то там, в небесной сфере,

Не как молния, смерти стрела

Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла,

Предчувствие (В лицо осенний ветер веет. Колос)

В лицо осенний ветер веет. Колос, Забытый в поле, клонится, дрожа.

Как неяркие бутоны

(Внутренние постоянные рифмы) Как неяркие бутоны превращают лепестки

Сквозь разноцветные стекла закат

Леле Сквозь разноцветные стекла закат

Баллада о женщинах былых времен

(Баллада Франсуа Вийона) Скажите, где, в стране ль теней,

В трюме

Мы — двое, брошенные в трюм, В оковах на полу простертые.

Смерть рыцаря Ланцелота (баллада)

За круглый стол однажды сел Седой король Артур.

Бой

Нет, не могу покориться тебе! Нет, буду верен последней судьбе!

В море

Ночью светлой, ночью белой Любо волнам ликовать,

Девочка с куклой

— Что же ты сделала, девочка милая, С фарфоровой куклой своей?

Грустный вечер

Грустный сумрак, грустный ветер, шелесты в дубах. Вспоминает вечер о далеких снах.

Городу

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Уйди уверенно

Кого из жизни бури выбили, Кто сух, как запыленный куст,

Перед электрической лампой

Злобный змей, зигзагом длинным Раздевавший темень туч,

Мучительный дар

Мучительный дар даровали мне боги, Поставив меня на таинственной грани.

На улице

На людной улице, безумной и мятежной, Мы встретились на миг.

Белый цвет магнолий

Белый цвет магнолий Смотрит, как глаза.

Примечания

Часть I. Опыты по метрике и ритмике «Оригинальность, — говорит Эдгар По (в статье „Философия творчества“), — отнюдь не является, как это полагают некоторые, делом простого побуждения или интуиции… Чтобы быть найденной, она должна быть тщательно отыскиваема». Эдгар По говорит это именно об оригинальности ритмов, сказав ранее: «Возможные разнообразия размера и строфы абсолютно бесконечны. Однако же в течение целых столетий ни один человек не сделал или никогда, по-видимому, не стремился сделать в стихах что-нибудь оригинальное». Последнее сказано слишком резко: и до Эдгара По все лучшие поэты и стремились «сделать» и «делали» оригинальное в области ритма: прежде всего — прямые предшественники Эдгара По, романтики начала XIX века, Шелли, Ките, Кольридж, раньше них Блэк, еще раньше Спенсер и мн. др. В двух других своих утверждениях автор «Ворона» прав безусловно: возможные разнообразия стихотворных форм абсолютно бесконечны, но, чтобы найти что-либо оригинальное, надо его искать. Несправедливый упрек, брошенный Эдгаром По поэтам «в течение целых столетий», должно принимать поэтому в следующем смысле: возможно бесконечно разнообразить форму, надо только искать, а вы искать не хотели и довольствовались шаблонами и в размерах, и в построении строф! Известно, что сам Эдгар По в таком грехе неповинен: почти каждое его стихотворение оригинально и по метру, и по строфе.

Сон (Как город призрачный в пустыне)

Как город призрачный в пустыне, У края бездн возник мой сон.

Путевые заметки

1 Море, прибоем взмятеженным,

Фабричная (Есть улица в нашей столице)

Есть улица в нашей столице. Есть домик, и в домике том