Брюсов Валерий Яковлевич
1873 - 1924

Брюсов Валерий Яковлевич

Вале́рий Я́ковлевич Брю́сов (1 [13] декабря 1873, Москва — 9 октября 1924, там же) — русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Теоретик и один из основоположников русского символизма.

1603

Стихотворений

51

Лет жизни

Стихотворения

Краткими складками взморщи

Краткими складками взморщи, Ветер, пугливую гладь,

В ладье

Дрожит ладья, скользя медлительно, На тихих волнах дрожит ладья.

Последние думы

Последние думы О яркой земле

Я безволен, я покорен

Я безволен, я покорен Пред холодным алтарем,

За тонкой стеной

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры,—

Дама треф

Я знаю, что вы — старомодны, Давно и не девочка вы.

Признание

Моя дорога — дорога бури, Моя дорога — дорога тьмы.

На пляже

Я видел их. Они вдвоем на пляже Бродили. Был он грустен и красив;

Как птицы очковой змеей очарованы

Как птицы очковой змеей очарованы, Поднять мы не смеем измученных рук,

Побег пастуха

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель!

Строго и молча, без слов, без угроз

Строго и молча, без слов, без угроз, Падает медленно снег;

Десятая часть

Безбрежность восторга! бездонность печали! Твои неизмерные пропасти, страсть!

Пасха, праздникам праздник

Проклинайте молодость, Осуждайте девственность, —

Руками плечи

Руками плечи опоясаны, Глаза с глазами смежены,

Еще недолгий срок тебе рыдать, река

Еще недолгий срок тебе рыдать, река, В оковах ледяных безжизненной зимы!

Прости мой стих, безумьем гневный

Прости мой стих, безумьем гневный, Прости мой смех, на стон похожий!

Шарманка

Не запела, застонала, Заскрипела то, что знала,

Наполеон (Да, на дороге поколений)

Да, на дороге поколений, На пыли расточенных лет,

Sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности)

Отселе мне видно потоков рожденье. Пушкин

Sancta agatha (святая агата)

На горы тихие ложилась мгла, А деревца по склонам были нежны,

Молодость мира (Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны)

Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны… Ветер свищет по мыслям, соль с моря соря…

Памятник

Преисполнись гордости… Гораций

Город вод

Был он, за шумным простором Грозных зыбей океана,

Семейная картинка (аллегория)

И вот в железной колыбели В громах родится новый год.

Длитесь, мгновенья

(4-сложные рифмы) Реет река, лиловеющая

Германия (отрывки)

1 Германия! Германия!

Радуга

Семицветным полукругом Ты взнеслась над влажным лугом,

Поэзия

Ты знаешь, чью любовь мы изливаем в звуки? Ты знаешь, что за скорбь в поэзии царит?

Офелия

Ты не сплетала венков Офелии, В руках не держала свежих цветов;

На высях

Жизнь трепетов любви не старит, Где ближе гибель — зорче страсть,

Будь мрамором

Ты говоришь: ограда меди ратной… Адалис

Безвестная вестница

Что это? Пение, славленье Счастья всем хором земли,

Ночью ужас беспричинный

Ночью ужас беспричинный В непонятной тьме разбудит;

Звено в цепь

И в наших городах, в этой каменной бойне, Где взмахи рубля острей томагавка,

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест.

Матери на именины

От ранних детских лет, как свет среди теней, Люблю я этот день, наш праздник, вечно жданный.

Золотой олень

Золотой олень на эбеновой подставке, китайская статуэтка XIV в, до р. Х из собрания И. С. Остроухова

Полно (Полно! не впервые)

Полно! Не впервые Испытанья Рок

Цепи

Их цепи лаврами обвил. Пушкин

Братьям соблазненным

Светлым облаком плененные, Долго мы смотрели вслед.

Мы встретились с нею случайно

Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней,

В ответ на одно признание (Ты обо мне мечтала в годы те)

Нине Петровской Ты обо мне мечтала в годы те,

Арарат из Эривани

Весь ослепительный, весь белый, В рубцах задумчивых морщин,

Зимние дымы

Хорошо нам, вольным дымам, Подыматься, расстилаться,

Одиссей у берегов Феаков (Одиссея, песнь V)

«Будешь помнить!» Прогремела Мне насмешка Посидона.

Близ моря

Засыпать под ропот моря, Просыпаться с шумом сосен,

При свете луны

Как всплывает алый щит над морем, Издавна знакомый лунный щит,-

Я жизнью пьян. Напиток жгучий

Я жизнью пьян. Напиток жгучий По жилам разошелся… жжет.

В горах, в монастыре, песнь колокола плачет

(Сонет Мисака Мицарэнца) В горах, в монастыре, песнь колокола плачет;

Фабричная (Есть улица в нашей столице)

Есть улица в нашей столице. Есть домик, и в домике том

К моей стране

Моя страна! Ты доказала И мне и всем, что дух твой жив,

Гимн Афродите

За длительность вот этих мигов странных, За взгляд полуприкрытый глаз туманных,

Женский портрет

Что я могу припомнить? Ясность глаз И детский облик, ласково-понурый,

Вы, снежинки, вейте

Вы, снежинки, вейте, Нас лишь пожалейте!

Настали дни печальные, как воды

Настали дни печальные, как воды В наполненном пруду под сенью ив.

Пророчество мечты (Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями)

Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями. Даль горит, сверкает радостными ожиданьями!

Ожиданья

Нет! ожиданья еще не иссякли! Еще не вполне

Я жду у ветхого забора

Я жду у ветхого забора, Мне в окна комнаты видны,

В вертепе

В сияющем изысканном вертепе, Под музыку, сулившую канкан,

Последний спор (из дневника)

(Однозвучия) Северным ветром взволнован, остужен,

Однострочное стихотворение

О закрой свои бледные ноги.

Без обоев бревна и тес

Без обоев бревна и тес, А в окне — все дали вселенной!

Мыши

В нашем доме мыши поселились И живут, и живут!

Сулла

Утонченник седьмого века, Принявший Греции последний вздох,

Летом 1912 года

Пора сознаться: я — не молод; скоро сорок. Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла?

Нам проба

Крестят нас огненной купелью, Нам проба — голод, холод, тьма,

Брань народов

Брань народов не утихнет Вплоть до дня, когда придет

Слишком

Слишком, слишком много счастья! Переполнена душа,

Перед маем

Под землей, под слоем снега, Верит сонное зерно,

На бульваре

С опущенным взором, в пелериночке белой, Она мимо нас мелькнула несмело,-

Голос мертвого

На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица?

Ночью (Дремлет Москва)

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты,

О себе самом

Хвала вам, девяти Каменам! Пушкин

Уличная

Свищет вполголоса арии, Блеском и шумом пьяна,

Оправдание земного

Ангел Огни твоей земной вселенной —

На санках

Санки, в радостном разбеге, Покатились с высоты.

За утесом

Плыви, плыви рекой волнистой! Мы за утесом стережем

Фея фонтанов

Ты, моя фея фонтанов, Фея журчащих ручьев,

Люблю мне шепнула она

В тиши задремавшего парка «Люблю» мне шепнула она.

Предчувствие (Во мгле, под шумный гул метели)

Во мгле, под шумный гул метели, Найду ль в горах свой путь, — иль вдруг,

Я устал от светов электрических

Я устал от светов электрических, От глухих гудков автомобилей;

На льдинах

(Богатые рифмы) Задумчиво я слушаю

Египетский профиль

Твои мемфисские глаза. Me eum esse

Ранняя осень

Ранняя осень любви умирающей. Тайно люблю золотые цвета

Триумфатор

Мое чело в последний раз Венчал сегодня лавр победный,

Посв. (Мне снилось: мертвенно-бессильный)

Мне снилось: мертвенно-бессильный, Почти жилец земли могильной,

После ночи

После ночи свиданья любовного, Тихой улицей, тающей тьмой,

Орел двуглавый

Бывало, клекотом тревожа целый мир И ясно озарен неугасимой славой,

Вечером

Дрожащей проволоки альт Звенит так нежно;

Пирамиды

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил;

Девочка

Что же ты плачешь, Девочка, — во сне?

Эней

К встающим башням Карфагена Нептуна гневом приведен,

Последнее желанье

Где я последнее желанье Осуществлю и утолю?

Духи земли

Со всеми мы братья, Всем открыли объятья,

Тигран великий 95-56 гг. до р. Х

В торжественном, лучистом свете, Что блещет сквозь густой туман

Черные тени узорной решетки

Черные тени узорной решетки Ясно ложатся по белому снегу.

Каменщик (Камни, полдень, пыль и молот)

Камни, полдень, пыль и молот, Камни, пыль и зной.

Все ближе, все ближе, все ближе

Все ближе, все ближе, все ближе С каждым и каждым мгновеньем

По грибы

Ищу грибы, вскрывая палочкой Зелено-бархатные мхи;

Восточное изречение

(Метаграмма) Что нам весной или за ней дано?

Пляска смерти

Крестьянин Эй, старик! чего у плуга

Искатель

О прекрасная пустыня! Прими мя в свою густыню.

Рабы

Нас было много. Мы покорно Свершали свой вседневный труд:

Весенняя песня девушек

Wand wird die Stunde kornmen, Das einer mich genommen,

Сандрильоне (Был день хрустальный, даль опаловая)

М.И. Балтрушайтис Был день хрустальный, даль опаловая,

Терем

Иоанне Б. Тихи дни и годы — годы в терему,

Молния

Опять душа моя расколота Ударом молнии, и я,

В дни запустений

Придут дни последних запустений, Земные силы оскудеют вдруг;

К металлам

Золото, убранство тайного ковчега, Где хранят издревле благостные мощи,

Первый меридиан

Через сердце к весеннему полю, Первый проведи меридиан:

Когда опускается штора

Когда опускается штора И ласковый ламповый свет

Этот вскрик

Что во сне счастливом этот вскрик подавленный, Этот миг, где сужен вздох до стона, что?

В склепе

Ты в гробнице распростерта в миртовом венце. Я целую лунный отблеск на твоем лице.

Даль

Ветки, листья, три сучка, В глубь окна ползет акация.

Парки в Москве

Ты постиг ли, ты почувствовал ли, Что, как звезды на заре,

Твой взор

(Газелла) Пылают летом розы, как жгучий костер.

Женский голос — он прозрачен

Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло,

Себастьян

На медленном огне горишь ты и сгораешь, Душа моя!

Жадно тобой наслаждаюсь

Жадно тобой наслаждаюсь, Сумрак улиц священный!

Искра

Вино ли пенится, Вокалом схвачено, —

В мартовские дни

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт,

Жернова

Брошен веялкой на холод, Жерновами тяжко смолот,

Старый вопрос

Не надо заносчивых слов, Не надо хвальбы неуместной.

Усталость

Не дойти мне! не дойти мне! я устал! устал! устал! Сушь степей гостеприимней, чем уступы этих скал!

Из латинской антологии (Нежный стихов аромат услаждает безделие девы)

(Стихи обращенные) Нежный стихов аромат услаждает безделие девы:

Люблю вечерний свет, и первые огни

Люблю вечерний свет, и первые огни, И небо бледное, где звезд еще не видно.

Но не утоленный

SED NON SATIATUS* Что же мне делать, когда не пресыщен

Всем

О, сколько раз, блаженно и безгласно, В полночной мгле, свою мечту храня,

Разбегаются снова поля за окном

Разбегаются снова поля за окном, Темный лес по окружности медленно вертится,

Быть без людей

В лицо мне веет ветер нежащий, На тучах алый блеск погас,

Странствующий рыцарь, Дон Кихот

Странствующий рыцарь, Дон Кихот! Чуден был, был вдумчив твой приход.

Холод ночи

Холод ночи; смёрзлись лужи; Белый снег запорошил.

Век за веком

Взрывают весенние плуги Корявую кожу земли,-

Дедал и Икар

Дедал Мой сын! мой сын! будь осторожен,

«Бахус» Рубенса

Бахус жирный, Бахус пьяный Сел на бочку отдохнуть.

Набросок

Все роковое божественно, Прав победитель всегда!

Noli me taniere, Maria (Не прикасайся ко мне, Мария)

Прошел печально день субботний, Сияет небо новым днем,

К устью

На волны набегают волны, Растет прилив, отлив растет,

Бой

Нет, не могу покориться тебе! Нет, буду верен последней судьбе!

Алтарь страсти

Любовь и страсть — несовместимы. Кто любит, тот любовью пьян.

Тебе мы поклоняемся, Нил

Тебе мы поклоняемся, Нил! Все земли оживляешь ты илом,

Пифия

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий;

В саду

Не дремлют тени, Не молкнет сад;

В потоке

Я был простерт, я был как мертвый. Ты богомольными руками мой стан безвольный обвила,

Вечер над морем

Желтым золотом окрашены Дали в просветы хвои.

Поликрат

К Эде Я читал у поэтов о счастьи, похожем на сон,

Портрет (Ей лет четырнадцать; ее глаза)

Ей лет четырнадцать; ее глаза Как на сережке пара спелых вишен;

Уйди уверенно

Кого из жизни бури выбили, Кто сух, как запыленный куст,

В зареве пожара России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Столп огненный

Не часто радует поэта Судьба, являя перед ним

Я прежде боролся, скорбел

Я прежде боролся, скорбел, Но теперь я жду.

Её колени

Ее колени я целую. Тени Склоняются, целуя нас двоих.

Марфа и Мария

Печемся о многом, — Одно на потребу:

Камни

Камни, камни! о вас сожаленье! Вы по земле мне родные!

Мечты любимые, заветные мечты

Мечты любимые, заветные мечты, Виденья радости — и красоты!

Максиму Горькому

Не в первый раз мы наблюдаем это: В толпе опять безумный шум возник,

Месяц в дымке отуманенной

Месяц в дымке отуманенной В тусклом небе, словно раненый,

Явь

Опрокинут, распластан, рассужен врозь Призрак мира от солнц до бацилл…

Заклятье Эроса

Проходя страду земную Горьких лаек и сладких мук,

Халдейский пастух

Отторжен от тебя безмолвием столетий, Сегодня о тебе мечтаю я, мой друг!

Рондо (Не смею все мечты вложить я в стих)

Не смею все мечты вложить я в стих, И все ж его ласкаю и лелею…

Отречение секстина

Все кончено! Я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты.

Равному ответ на его послание

Не бойся едких осуждений, Но упоительных похвал.

В итальянском храме

Vulnerant omnea, ultima necat[1] Надпись на часах

Охота за кабаном

Я слышу лай моих любимых дум, Их голоса и радостны, и звонки;

Меня, искавшего безумий

Меня, искавшего безумий, Меня, просившего тревог,

Пусть пред окном моим

Пусть пред окном моим не взносит Юнгфрау купол вековой,

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи, Все кажется, — под дальний гул пальбы:

Подражание Гейне (Мне снилось, я в городе дальнем)

Мне снилось, я в городе дальнем, Где ты истомилась одна.

Сон мгновенный

(Виланель) Все это было сон мгновенный,

Видение крыльев

Связанные взглядом, Над открытой бездной

Частушки

(Склад новонародных песен) 1

После сенокоса

Цветы подкошенные, Рядами брошенные,

Два врага

Над глубью бездны перекинут, Повис дрожащий узкий мост.

L’ennui de vivre (скука жизни)

Я жить устал среди людей и в днях, Устал от смены дум, желаний, вкусов,

Я видел искры от кирки

Я видел искры от кирки, Ударившей о камень.

Подземные растения (лилейно-сосновый сонет)

Внутри земли, в холодном царстве тьмы, Заключены невидимые воды,

На лесной дороге

По дороге встречный странник, В сером, рваном армяке,

Уединенный остров

Уединенный остров, чуть заметный в море, Я неуклонно выбрал, — золотой приют,

Одна (Нет мне в молитве отрады)

Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна!

Предание о луне (баллада)

В старинном замке Джен Вальмор Чуть ночь — звучат баллады.

В.И. Прибыткову застольная речь

Мы здесь собрались дружным кругом, Когда весна шумит над Югом

Dolce far niente (сладкое безделье)

Под столетним кедром тени… Tertia Vigilia, 1900 г.

Посвящение (Н. Львовой) (Мой факел старый, просмоленный)

Н. Львовой Мой факел старый, просмоленный,

У канала

В угрюмом сумраке ночей безлунных Люблю я зыбкость полусонных вод.

Призрак луны непонятен глазам

Призрак луны непонятен глазам, Прошлое дымкой тумана повито.

Песнь норманнов в Сицилии

(Припев) Здесь в рощах помавают лавры,

Простенькая песня

Ты, в тени прозрачной Светлого платана,

Присловья

(Склад народных песен) 1

Италия

Страна, измученная страстностью судьбы! Любовница всех роковых столетий!

Одинокая ель

Одинокая старая ель, Еще сохраняя

В первый раз

Было? Не знаю. Мальстрёмом крутящим Дни все, что было, сметают на дно.

У райских врат

Мимо стен таинственного Рая Я не раз в томленьи проходил.

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар, В гробнице сей, что сам воздвиг себе,

Коляда

Баба-Яга Я Баба-Яга, костяная нога,

Кучи свезенного снега

Кучи свезенного снега. Лужи, ручьи и земля…

Веснянка

Лишь на севере мы ценим Весь восторг весны, —

Я люблю большие дома

Я люблю большие дома И узкие улицы города, —

Мир электрона

Быть может, эти электроны Миры, где пять материков,

Истинный ответ

«Ты умрешь, и большего не требуй! Благ закон всевидящей Судьбы».

Навет illa in alvo (она имеет во чреве)

Ее движенья непроворны, Она ступает тяжело,

Звезда

В дни юности, на светлом небе, Признал я вещую звезду,

Треугольник

Я, еле

В Баку

Стыдливо стучатся о пристань валы Каспийского моря,

Любимые мелочи

Опять к любимым мелочам, Я думал, жизнь меня принудит:

Близкой

И когда меня ты убьешь, Ты наденешь белое платье,

Мировая война XX века

Не заглушить стремленья к высшей сфере И буре той, что днесь шумит кругом!

Гесперидовы сады

Где-то есть, за темной далью Грозно зыблемой воды,

В игорном доме (chemin de fer)

«Кто они, скажи мне, птица, Те двенадцать вкруг стола?

Клеопатра (Нет, как раб не буду распят)

Нет, как раб не буду распят, Иль как пленный враг казнен!

Встреча (Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида)

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,

Одному из братьев

Свой суд холодный и враждебный Ты произнес, но ты не прав!

Александрийский столп

На Невском, как прибой нестройный, Растет вечерняя толпа.

Прибой

С шумом на белые камни Черные волны находят,

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна, Что тени вымысла плоть обретут для нас,

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом Встревожены дали холодной страны:

У Кремля

По снегу тень — зубцы и башни; Кремль скрыл меня — орел крылом.

Поле битвы

Залито поле, как золотом, Щедрым посевом патронов.

Жизнь (Подобна жизнь огням потешным)

Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень.

Голос города терцины

Когда я ночью, утомлен, иду Пустынной улицей, и стены сонны,

Лестница

Всё каменней ступени, Всё круче, круче всход.

Лишь одного! Газелла

Лишь одного: я быть с тобой хочу! С твоей мечтой слить трепет свой — хочу!

Утром (Стонет старая шарманка)

Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном.

Она — прелестна

(Глубокие рифмы) Она прелестна, как весной лился,

Юлий Цезарь

Они кричат: за нами право! Они клянут: ты бунтовщик,

Облака цепляются

Облака цепляются За вершины гор.

Краски

Я сегодня нашел свои старые краски. Как часто взгляд на забытый предмет

Китайские стихи

1 Твой ум — глубок, что море!

Трубите в траурные трубы

Трубите в траурные трубы, Закройте крепом зеркала,

По меже

Как ясно, как ласково небо! Как радостно реют стрижи

Два крыла

После тех самых путей и перепутий, Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,

Лесная дева

Л. H. Вилькиной На перекрестке, где сплелись дороги,

Армянская народная песня

Ах, если алым стал бы я, Твоим кораллом стал бы я,

Хвала зрению

Зелен березами, липами, кленами, Травами зелен, в цветах синь, желт, ал,

Черные вороны

Каркайте, черные вороны, Мытые белыми вьюгами:

Три символа

(Риторнель) Серо

Песня из темницы

(Строфы с однозвучными рифмами) Загорелся луч денницы,

Соблазнителю

Лишь ты один владеешь ключами рая, праведный, утонченный,

Казачье становье

Отбрасывая версты, стучит автомобиль, Крутится даль за далью и сзади вьется пыль.

Крым

Лестью солнца в лоск обласкан, Берег вплел в меандр меандр, —

Дивный генуэзец! Как нам стали понятны

Дивный генуэзец! как нам стали понятны Твои пророческие слова:

На новый 1905 год

И вот в железной колыбели, В громах, родится новый год.

Лунный дьявол

Лунный дьявол, бледно-матовые, Наклонил к земле рога.

Тропическая ночь

В снежной мгле угрюмы вопли вьюги, Всем сулят, с проклятьем, час возмездий…

К.Д. Бальмонту (Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом)

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом Кружит огни Париж, своим весельем пьян.

Небо задернула бледная пленка

Небо задернула бледная пленка, Солнце мигает, и солнце бледно…

Работа (Здравствуй, тяжкая работа)

Здравствуй, тяжкая работа, Плуг, лопата и кирка!

Слово

(Стихи с созвучиями) Слово — событий скрижаль, скиптр серебряный созданной славы,

Костей, бутылок продавать

«Костей, бутылок продавать!» С мешком проходит он дворами.

Под зимним ветром

Додунул ветер, влажный и соленый, Чуть дотянулись губы к краю щек.

Девятнадцатый век

Все ж топот армий, гулы артиллерий Затихли; смолк войны зловещий звон;

Чуть сквозь улыбку над картой европы 1922 г

Встарь исчерченная карта Блещет в красках новизны —

Песни (Нет таких дней, когда песни — не нужны)

Нет таких дней, когда песни — не нужны: Тают печали в лучах красоты.

Опять в Венеции

Опять встречаю с дрожью прежней, Венеция, твой пышный прах!

Ученик Орфея

Я всюду цепи строф лелеял, Я ветру вслух твердил стихи,

В горнем свете

Я сознаю, что постепенно Душа истаивает. Мгла

В цыганском таборе

У речной изложины — Пестрые шатры.

Мгновенья мгновеннее

(Сплошные рифмы) Черный и упрямый локон вьется нежно близ меня,

Магистраль

Были лемуры, атланты и прочие… Были Египты, Эллады и Рим…

На полетах

Пропеллеры, треща, стрекочут: То клекоты бензинных птиц

Современная осень

Крут и терпк осенний вечер; с поля Дух солом, земли, трав и навоза;

В разрушенном Мемфисе

Как царственно в разрушенном Мемфисе, Когда луна, тысячелетий глаз,

Ему же (Нет, мой лучший брат, не прав ты)

К.Д. Бальмонту Нет, мой лучший брат, не прав ты:

Зов старинный

Свет из небесных скважин С лазури льется, нежен,

Три свидания

1 Черное море голов колыхается,

В прятки

Ночь уснула, дождем убаюкана, Спит старуха, младенца крепче,

Гордись! Я свой корабль в Египет

Гордись! я свой корабль в Египет, Как он, вслед за тобой провлек;

Кому-то

Фарман, иль Райт, иль кто б ты ни был! Спеши! настал последний час!

Ожерелье

Руки, вечно молодые, Миг не смея пропустить,

Снега терцины

Луны холодные рога Струят мерцанье голубое

О, плачьте, о, плачьте

О, плачьте, о, плачьте До радостных слез!

Римляне в Китае (166 г. н.а.)

Все улицы полны народом, Бегут и торговцы и воины…

Лев и свинья басня по Ф. Достоевскому

Однажды Лев Свинью обидел,

Единоборство

Я — побежден, и, не упорствуя, Я встречу гибельный клинок.

Отвержение

Мой рок, благодарю, о верный, мудрый змий! Яд отвержения — напиток венценосный!

Атавизм

Поэты — пророки! но много ли стих их, Пусть певчий, расскажет об том нам,

Memento mori (Ища забав, быть может, сатана)

Ища забав, быть может, сатана Является порой у нас в столице:

В Дамаск

Губы мои приближаются К твоим губам,

Портрет (Привык он рано презирать святыни)

Привык он рано презирать святыни И вдаль упрямо шел путем своим.

Торжественно-больное беспокойство

Торжественно-больное беспокойство, В тебе родник невысказанных строф.

Черный лес луной пронизан

Черный лес луной пронизан, Светом озарен —

Краткий дифирамб

Летайте, птицы, — И мы за вами!

Трава весенняя допела

Трава весенняя допела Свою живую зелень. Зной

Рождество Христово

Он вошел к Ней с пальмовой ветвью, Сказал: «Благословенна Ты в женах!»

Над Северным морем

Над морем, где древние фризы, Готовя отважный поход,

Встреча (Ты мне предстала как виденье)

Встреча И вот уже мечтою странной

Две испанских песенки

(Романские ассонансы) 1

Не довольно ль вы прошлое нежили

Не довольно ль вы прошлое нежили, К былому льнули, как дети?

Знакомая песнь

Эта песнь душе знакома, Слушал я ее в веках.

Железный путь

На середине жизненной дороги Ты встретишь мост, свободно изогнутый,

Видение

В сумраке вечера ты — неподвижна В белом священном венце.

Гребцы триремы

Тесно во мгле мы сидим, Люди, над ярусом ярус.

На полустанке

Гремя, прошел экспресс. У светлых окон Мелькнули шарфы, пледы, пижама;

Встреча (Еще мы чужие в мгновенье при встрече)

Еще мы чужие в мгновенье при встрече, Лепечем банально ненужные речи,

В Тифлисе

Увидеть с улицы грохочущей Вершины снежных гор, —

В духе латинской антологии

1 Алую розу люби, цветок Эрицине любезный:

Реквием на смерть В.И. Ленина

(Музыка Моцарта) Все голоса.

Маргерит

Ты — как камень самоцветный, Ты — как жемчуг маргерит:

Искушение гибели

Из викингов кто-то, Фритиоф ли, Гаральд ли, Что царства бросали — витать на драконе,

У цели

Еще немало перекрестков, И перепутий, и путей!

День растоплен; море сине

День растоплен; море сине; Подступили близко горы.

Весь день был тусклый, бледный и туманный

Весь день был тусклый, бледный и туманный; Шли облака в уныло-смутной смене;

Я не был на твоей могиле

Я не был на твоей могиле; Я не принес декабрьских роз

Так это будет летом. Кисея

Так это будет летом. Кисея Вся заблестит, пронизанная светом,

Ночные страхи

И бездна нам обнажена, С своими страхами и мглами…

Песня древнего народа тема Райдера Хаггарда

Лесная птица, влетевшая в сумрачный зал; Рука ребенка, зажавшая острый кинжал, —

Голубое, голубое

Голубое, голубое Око сумрачной страны!

Оклики демонов

Свистки паровозов в предутренней мгле, Дым над безжизненным прудом.

Юношам

Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли, И вам я мил иль ненавистен вам,

Волшебное зеркало

Все шло — точь-в-точь обыкновенное: были дома нахлобучены;

Беспощадною орбитой

Беспощадною орбитой Увлечен от прежних грез,

Одно лишь

Я ль не искал под бурей гибели, Бросая киль в разрез волны,

Перепевы Бальмонта

Моя душа свободная, Моя душа мятежная,

Романс (Ты приходил ко мне, холодный)

Ты приходил ко мне, холодный, С жемчужным инеем в усах.

Кто? — мы? Иль там

Моя рука — к твоей святыне, На дрожь мою — ладонь твоя;

Балаганы

Балаганы, балаганы На вечерней площади.

Баллада (Горит свод неба, ярко-синий)

Горит свод неба, ярко-синий; Штиль по морю провел черты;

Кругами двумя

Авто, что Парижем шумят, Колонны с московской ионией, —

Осенний день

1 Ты помнишь ли больной осенний день,

Где-то

Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой;

Поклоняются многие мне

Поклоняются многие мне В часы вечерние,

В дни, когда роком я кинут

В дни, когда Роком я кинут В город, на жесткие камни;

Песня североамериканских индейцев

Маниту! Маниту! Маниту! Ты благ, ты мудр, ты велик!

Ветер уныло летает над палубой

Ветер уныло летает над палубой, По морю пенятся белые гребни,

Сын Земли

Я — сын земли, дитя планеты малой, Затерянной в пространстве мировом,

Ленин

Кто был он?- Вождь, земной Вожатый Народных воль, кем изменен

Слава толпе

В пропасти улиц накинуты, Городом взятые в плен,

Мрачной повиликой

Мрачной повиликой Поросли кресты,

В будущем

Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши,

Не плачь и не думай

Не плачь и не думай: Прошедшего — нет!

Виденья города

Предутреннего города виденья, Встающие, как призраки, с угла.

Два голоса

Первый Где ты? где ты, милый?

Елена у Парида

Идет, безвольно уступая, — Власть Афродиты рокова! —

Каждый день

Каждый день поминайте молитвой умильной Тех, кто молится нынче на ратных полях,

Над океаном прилив

Пробил час. Ты вновь безволен, Вновь, взыграв, бежишь к земле.

Пока есть небо

Пока есть небо, будь доволен! Пока есть море, счастлив будь!

На площади, полной смятеньем

На площади, полной смятеньем, При зареве близких пожаров,

Вечерний прилив

Кричат афиши, пышно-пестрые, И стонут вывесок слова,

Мюльбах

Меж облаков, обвивших скалы, Грозе прошедшей буйно рад,

Сумрак за черным окном

Сумрак за черным окном В полночь тоскливо погас.

Я помню легкие пиластры

Und mein Stamm sind jene Asra, Welche sterben, wenn sie lieben.

Паломникам свободы

Свои торжественные своды Из-за ограды вековой

Пеплум

Знаю сумрачный наход Страсти, медленно пьянящей:

Конь блед

1 Улица была — как буря. Толпы проходили,

Детская площадка

В ярком летнем свете, В сквере, в цветнике,

Советская Москва

Все ж, наклонясь над пропастью, В века заглянув, ты, учитель,

Путник

По беломраморным ступеням Царевна сходит в тихий сад —

Жигули

Над водой поникли ивы, Гор лесистые извивы

Боттичелли

Что затеял ты, Рок? не игрой ли На арене веков занят ты?

Флореаль 3 года

Первый голос Отзвенели дни зимы,

Пленный лев

Здесь, где к прудам нависают ракиты, Уток узорный навес,

Песня гренландцев

Высока гора Кунак на Юге, Я вижу ее.

В наемной комнате

В наемной комнате все ранит сердце: И рама зеркала, и стульев стиль,

Первый привет

Николаю Минаеву …а в миг паденья —

Я плакал безумно, ища идеал

Я плакал безумно, ища идеал, Я струны у лиры в тоске оборвал…

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно Мои безумные слова, —

К народу

Vox populi…[1] Давно я оставил высоты,

Аэропланы над Варшавой

Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, —

Дозор

Я слежу дозором Медленные дни.

Рассвет (Никнут тени, обессилены)

Никнут тени, обессилены; На стекле светлей извилины;

Да, можно любить, ненавидя

Ненавижу и люблю Да, можно любить, ненавидя,

Монах

На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, —

Победа при Каррах 53 г. до р. Х

Забыть ли час, когда у сцены, Минуя весь амфитеатр,

К Лидии (Реже всё трясут запертые двери)

(Сапфическая строфа Горация) Реже всё трясут запертые двери,

Я доживаю полстолетья

Я доживаю полстолетья, И на событья все ясней

И. Туманьяну надпись на книге (Да будет праведно возмездие)

…Да будет праведно возмездие Судьбы — ив годах и в веках:

In hас lackimarum valle (в этой долине слез )

Весь долгий путь свершив, по высям и низинам, Твои зубцы я вижу, наконец,

Предвещание

Быть может, суждено земле В последнем холоде застынуть;

Баку

Холодно Каспию, старый ворчит; Длится зима утомительно-долго.

К большой медведице

Волшебница северной ночи, Большая Медведица, — ты

Две головки

(Рифмы дактиле-хореические) Красная и синяя —

Повольник

Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья! Вот и снова я — бродяга, вот опять — повольник я!

Я в высокой узкой башне

Я в высокой узкой башне, Кто меня привел сюда?

Полутемное окошко

Полутемное окошко Освети на миг свечой

Из песен австралийских дикарей

1 Кенгуру бежали быстро,

Сегодня мертвые цветы

Сегодня мертвые цветы Из пышной вазы вынимая,

Город женщин

Домчало нас к пристани в час предвечерний, Когда на столбах зажигался закат,

Ночной гном

Жутко в затворенной спальне. Сердце стучит все страдальней;

Дождь и солнце

Муаровые отблески сверкают под лучом. Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.

Мраморная арка

В уголку далеком парка, Солнцем залитая ярко,

С кометы

Помнишь эту пурпурную ночь? Серебрилась на небе Земля

Лесная тьма

Безлюдье. Глушь. Зеленоватый Свет. Но в тиши есть голоса, —

Вечерние пеоны

По широкому простору предвечерней синевы Засияли, заблистали начертания созвездий,

Море — в бессильном покое

Море — в бессильном покое, Образ движенья исчез.

В трюме

Мы — двое, брошенные в трюм, В оковах на полу простертые.

З.Н. Гиппиус (Неколебимой истине)

Неколебимой истине Не верю я давно,

Улицей сонной и тихой

Улицей сонной и тихой В белом сиянии дня

Работа

Единое счастье — работа, В полях, за станком, за столом,-

Афинский поденщик говорит

Что моя жизнь? лишь тоска да забота! С утра до вечера — та же работа!

Из латинской антологии (Волн колыхание так наяд побеждает стремленье)

(Словесный палиндром) Волн колыхание так наяд побеждает стремленье,

И небо и серое море

И небо и серое море Уходят в немую безбрежность.

Так вот где

Так вот где жизнь таила грани: Стол, телефон и голос грустный…

Вещий ужас

Рук ласковых касанья; приближенья Губ страждущих; истома глаз ночных;

Величание

Величит душа моя господа, И дух мой восторженно-радостен!

Красное знамя

Красное знамя, весть о пролетариате, Извиваясь кольцом,

Глупое сердце, о чем же печалиться

Поcв. Э. Глупое сердце, о чем же печалиться!

Веретена

Застонали, зазвенели золотые веретена, В опьяняющем сплетеньи упоительного звона.

Южный крест

Я долго шел и, выбрав для ночлега Холм ледяной, поставил гибкий шест.

Приветствие (Поблек предзакатный румянец)

Поблек предзакатный румянец. На нитях серебряно-тонких

Лунная ночь

— Банально, как лунная ночь… Juvenilia

Закат ударил в окна красные

Закат ударил в окна красные И, как по клавишам стуча,

Девятое марта

Сорок было их в воде холодной Озера, — страдавших за Христа.

Прохожей

Она прошла и опьянила Томящим сумраком духов

Детская

Палочка-выручалочка, Вечерняя игра!

Прелести земли

Все реже я и все бесстрастней Смотрю на прелести земли,

Шестая годовщина

Шестой! да, шестой! вновь за черными красные цифры, Кричит календарь — межевать вдохновенье но дням,

На горячем песке

На горячем песке, пред ленивым прибоем, Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.

«Скорпиону» и «Грифу»

Наш мир храня от силы вражьей, В чреде двенадцати имен,

Майский дождь

Дождь весенний, дождь веселый, Дождь в умильный месяц май, —

Париж

И я к тебе пришел, о город многоликий, К просторам площадей, в открытые дворцы;

Эпитафия римским воинам

Нас — миллионы. Всюду в мире, Разбросан, сев костей лежит:

Ночное одиночество

Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу,

Реформация

Надежда — вскрыть все таинства природы — Мир к высшей тайне привела, — и бог

В тихом блеске дремлет леска

В тихом блеске дремлет леска; Всплеск воды — как милый смех;

В сквере (erlkonig)

— Что ты здесь медлишь в померкшей короне, Рыжая рысь?

Близкой (Как страстно ты ждала ответа)

Как страстно ты ждала ответа! И я тебе свой дар принес:

На Карпатах

Уступами всходят Карпаты Под ногами тает туман.

Настал заветный час дремотный

Настал заветный час дремотный. Без слов, покорствуя судьбе,

В духе Эйхендорфа

Я стою на опушке леса; Луна прогнала облака.

Кипит встревоженное море

Кипит встревоженное море, Мятутся волны, как в плену;

Декамерона

Вы, флорентинки прошлых дней! — о вас Так ясно я мечтал в обманах лунных,

На улицах (февраль 1917 г.)

На улицах красные флаги, И красные банты в петлице,

На леднике

И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник,

Возвращаясь

Возвращаясь, мечтать, что завтра, В той комнате, где свалены книги,

Сходные решения

Пора разгадывать загадки, Что людям загадали мы.

Весенний дождь

Над простором позлащенным Пестрых нив и дальних рощ

Сестре

Прости меня, сестра, я много виноват: Я просмотрел твой взор, молительно скользнувший,

Il bacio

Есть древняя чистая ласка, Прекрасней, чем буйная страсть:

Вот я — обвязан, окован

Вот я — обвязан, окован Пристальным глазом змеи очковой,

При посылке П. Верлену перевода «романсов без слов»

Еще покорный ваш вассал, Я шлю подарок сюзерену,

Озими зеленые, оголенный лес

Озими зеленые, оголенный лес, Небо серо-синее, мертвые цветы,

Львица среди развалин

Холодная луна стоит над Пасаргадой. Прозрачным сумраком подернуты пески.

Последний путь

Быть может, я в последний раз Свою дорогу выбираю,

Табакерка

Наших предков табакерки! Позабыть я их могу ль,

Последний пир

Бледнеют тени. Из-за ставен Рассвет бесстыдно кажет лик.

Опять безжалостные руки

Опять безжалостные руки Меня во мраке оплели.

Ребенок. Сонет

Тебе тринадцать лет, но по щекам, у глаз, Пороки, нищета, ряд долгих унижений

Обошла тропа утес

Обошла тропа утес, Выше всходят буки.

Отреченного веселья

Отреченного веселья Озаренная печаль:

России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Ночь

Горящее лицо земля В прохладной тени окунула.

Снежная Россия

За полем снежным — поле снежное, Безмерно-белые луга;

Больше никогда

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!» Летописец XIV века

Н.Н. Сапунову (Когда твою душу в объятиях нес)

По небу полуночи… М. Лермонтов

Я вырастал в глухое время

Я вырастал в глухое время, Когда весь мир был глух и тих.

В смерть

B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь, быть может, Быть может, в темь, в провал, в ничто — все я!

Городу

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Наш демон

У каждого свой тайный демон. Влечет неумолимо он

Речи несмелых признаний

Речи несмелых признаний, Тихие речи любви —

Голос иных миров

Пусть мучит жизнь, и день, что прожит, Отзвучьем горьких дум тревожит,

К Адалис

Твой детски женственный анализ Любви, «пронзившей метко» грудь,

Астролог

Звездное небо плывет надо мной. Чистым сияньем сверкают планеты.

Мгновение

Один ее взгляд ярче тысячи звезд! Небесный, алмазный, сверкающий крест, —

Артуру ехать в далекий путь

Артуру ехать в далекий путь! Вот громко трубят трубы!

Ламия

В дни весенних новолуний Приходи, желанный друг!

Дух земли

Schreckliches Gesicht. Goethe[1]

Ф. Сологубу (триолет)

Зев беспощадной орхидеи — Твой строгий символ, Сологуб.

Нить

Отдамся ль я случайному наитью, Сознательно ль — кую и правлю стих —

Мир N измерений

Высь, ширь, глубь. Лишь три координаты. Мимо них где путь? Засов закрыт.

Весной (Попискивают птицы)

Попискивают птицы В роще березовой;

О, когда бы я назвал своею

О, когда бы я назвал своею Хоть тень твою!

Я люблю другого

Летний вечер пышен, Летний вечер снова…

Три змеи, три кольца, окружили меня

Три змеи, три кольца, окружили меня, И в глаза мне глядят шесть сверканий огня.

Ангел благого молчания (Молитва)

Ангел благого молчания, Властно уста загради

Ветви

Ветви склонялись в мое окно, Под ветром гнулись, тянулись в окно,

Мысленно, да

Мысленно, да! но с какой напряженностью Сквозь окна из книг озираем весь мир мы!

Раб

Я — раб, и был рабом покорным Прекраснейшей из всех цариц.

После смерти Ленина

Не только здесь, у стен Кремля, Где сотням тысяч — страшны, странны,

Марриэтовы мичманы

Марриэтовы мичманы, Вы, лихая ватага, —

Из наблюдений

Меж лун искусственных — луна, Вися на небе, в перспективе,

Заклинание (Красный огонь, раскрутись, раскрутись)

Красный огонь, раскрутись, раскрутись! Красный огонь, взвейся в темную высь!

Эллинизм и Рим

Прекрасен, светел, венчан, златокрыл, Цвел гений Греции. Но предстояло

Наша тень

Наша тень вырастала в длину тротуара В нерешительный час догоравшего дня.

Льдинка

Ветер вешний, ветер нежный С лаской веет над душой.

Революция

К великой цели двигались народы. Век философии расцвел, отцвел;

Листок, спрятанный в коре

Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре,

Качели

Вот опять мы уносимся, взброшенные Беспощадным размахом качелей,

Туманные ночи

Вся дрожа, я стою на подъезде Перед дверью, куда я вошла накануне,

Я люблю у застав переулки Москвы

Я люблю у застав переулки Москвы, Разноцветные, узкие, длинные,

Тайны мрака побледнели

Тайны мрака побледнели; Неземные акварели

Океан — ручью

Я — океан, соленый и громадный; Люблю метать на берег пенный вал,

О последнем рязанском князе Иване Ивановиче

Ой вы, струночки — многозвончаты! Балалаечка — многознаечка!

Орфей и Эвридика

Орфей Слышу, слышу шаг твой нежный,

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый — То лицемерие; пред искренностью — страх!

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском, Я бы ответить желал звуками тех же времен,

В ресторане (Вспоминаю под жалобы скрипки)

Вспоминаю под жалобы скрипки, В полусне ресторанных огней,

Апрельский хмель

Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы,

Поцелуи

Здесь, в гостиной полутемной, Под навесом кисеи

Исполненное обещание романтическая поэма

Благоговейно посвящается памяти В. А. Жуковского 1

Разговор

«Не хвались еще заране!» — Молвил старый Шат.

Еще надеяться — безумие

Еще надеяться — безумие. Смирись, покорствуй и пойми;

В ресторане (Горите белыми огнями)

Горите белыми огнями, Теснины улиц! Двери в ад,

Мое упорство

О, лень моя! ты — вожделенный сад! Mуни

Ночная улица

Фонарей отрубленные головы На шестах безжизненно свисли,

Тонкой, но частою сеткой

Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен.

Волны волос упадали

Волны волос упадали, Щечки пылали огнем.

Андрею Белому (Нас не призвал посланник божий)

Нас не призвал посланник божий В свой час, как братьев, от сетей,

Клинопись

(Параллелизм) Царь, Бил-Ибус, я, это вырезал здесь,

Слепой циклон, опустошив

Слепой циклон, опустошив Селенья и поля в отчизне,

Дай устам моим приникнуть

Дай устам моим приникнуть К влажно дышащим устам,

Кошмар (Есть в мире демон, с женственным лицом)

Есть в мире демон, с женственным лицом, С когтями львицы, с телом сухопарым;

Последний день

Он придет, обезумевший мир, Который поэтом прославлен.

Взнесенный

Закатной яркостью взнесенный Из душной сладости темниц,

В час, когда гений вечерней прохлады

В час, когда гений вечерней прохлады Жизнь возвращает цветам,

Лежу на камне

Лежу на камне, солнцем разогретом, И отдаюсь порывам теплым ветра.

На даче

Растопленный день вечереет, Бесцветное небо померкло,

Я мотылек ночной

Я — мотылёк ночной. Послушно Кружусь над яркостью свечи.

Вечер (Солнце сквозь деревья)

Солнце сквозь деревья сыплет пылью золотой.

О приближении весны

(Повторные дистихи Пентадия) Да, убегает зима! оживляют землю зефиры.

Звездное небо бесстрастное

Звездное небо бесстрастное, Мир в голубой тишине;

В старинном храме

В этой храмине тесной, Под расписанным сводом,

Кладбище

Солнце палит утомленную землю, В травах, и в птицах, и в пляске звериной,

Мечты, как лентами, словами

Мечты, как лентами, словами Во вздохе слез оплетены.

Летний праздник

Затерявшись в толпе, я люблю Мечтать и словам отдаваться

Утренняя тишь

В светлом жемчуге росинок Чаши бледные кувшинок

Светлым гаснущим закатом

Светлым гаснущим закатом Даль небес озарена,

Сладко скользить по окраинам бездны

Сладко скользить по окраинам бездны, Сладко скользить нам вдвоем.

На бренность

(Сапфический метр Сульпиция Луперка) Суждена всему, что творит Природа

Тема предчувствий

Зигзаги Волны

С тех пор как я долго в немом ожидании

С тех пор как я долго в немом ожидании, В тихом веселии,

Гнутся высокие лотосы

Гнутся высокие лотосы, До неба высятся маки,

К Лидии (Лидия! Мне, во имя)

(Сапфический малый метр Горация) Лидия! мне, во имя

Идут года. Но с прежней страстью

О нет, мне жизнь не надоела, Я жить хочу, я жизнь люблю!

Я — междумирок. Равен первым

Я — междумирок. Равен первым, Я на собраньи знати — пэр,

Пятьдесят лет

Пятьдесят лет — пятьдесят вех;

Стихи о голоде

«Умирают с голода, Поедают трупы,

Рдяность померкла за очерком гор

Рдяность померкла за очерком гор, Красок развеялся пестрый укор,

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных Впервые расслыхал шум жизни мировой:

Смотреть в былое

Смотреть в былое, видеть все следы, Что в сушь песка вбивали караваны

Она (Она любила строй беспечный)

Она любила строй беспечный Мечтаний, уводящих вдаль,

Прорицание

Блистает шелковый камзол, Сверкает сбруи позолота,

Холод

Холод, тело тайно сковывающий, Холод, душу очаровывающий…

Побледневшие звезды дрожали

Побледневшие звезды дрожали, Трепетала листва тополей,

В камышах

Луна в облаках — далека, хороша. Челнок неподвижен в кустах камыша.

Рассвет

День рассветает, встречая мечту… В сумраке дня я молитву прочту.

Атлантида

Над буйным хаосом стихийных сил Зажглось издревле Слово в человеке:

Засияла моя стена

Засияла моя стена, Я ее не узнал: на ней

Еще закат

И мирный вечера пожар Волна морская поглотила.

Колыбельная песня

Мы забавляемся Нашей судьбой,

Дальний шум фонтана

Дальний шум фонтана, Листьев тихий шум…

Втируша

Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу, Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!»

Дворец центромашин

Из тьмы, из бездн иных столетий, Встает, как некий исполин,

Еще так нежны

Слова любви еще так нежны, Так жарки сгибы алчных рук,

Просверк сеет Хронос

Нет, не струны, нет, не трубы, Мой напев над морем вейте!

К собору Кемпэра

Я был разорван мукой страстной, Язвим извилистой тоской,

В круженьи жизни многошумной

В круженьи жизни многошумной, В водовороте наших дел,

Словно нездешние тени

Словно нездешние тени, Стены меня обступили:

К Арарату

Благодарю, священный Хронос! Ты двинул дней бесценных ряд,—

Закатный театр

(Укороченные рифмы) В небе — яркость повечерия:

Позор

Венчальные платья мы сняли, Сронили к ногам ожерелья

Во храме Бэла

1 Ассура край постигло наводненье,

Египет

Исканьем тайн дух человека жил, И он сберег Атлантов древних тайны,

Стокгольм

Словно над глубями зеркала Ты из гранита возник,

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое, Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно,

К северному морю

Я пришел с тобой проститься, море, Может быть, на долгие года.

Женщины лабиринта

Город — дом многоколонный, Залы, храмы, лестниц винт,

И ночи и дни примелькались

Последний день Сверкал мне в очи.

Люблю одно

Люблю одно: бродить без цели По шумным улицам, один;

Это я

В годы — дни (вечный труд!) переплавливать В сплав — часы, серебро в глубину!

Наши дни

Не вброшены ль в былое все мы, Иль в твой волшебный мир, Уэллс?

Рок

(Гексаметры Авсония) Все непрочное в мире родит, и ведет, и крушит Рок,

День за днем

Мясорубками тело измолото, День за днем, день за днем, день за днем.

Возрождение

Во все века жила, затаена, И жажда светлых, благостных веселий.

Ветреный вечер

Шумят задумчивые липы. Закат, сквозь частокол стволов,

Калейдоскоп

Забава милой старины, Игрушка бабушек жеманных,

Весы качнулись

Весы качнулись мировые, Высоко подняты судьбой.

Облака

Облака опять поставили Паруса свои.

Поезд врывается в древние скалы

Поезд врывается в древние скалы, — Слева и справа гранит.

Звезды тихонько шептались

Звезды тихонько шептались, Звезды смотрели на нас.

О императорах

(Моностихи Авсония) Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь;

Дон-Жуан

Да, я — моряк! Искатель островов, Скиталец дерзкий в неоглядном море.

В альбом Н*** (Люблю альбомы: отпечаток)

Люблю альбомы: отпечаток На них любезной старины;

В церкви

Оплетены колонки Лозою виноградной,

Друзья

Народность в русской поэзии Вышел Леший, сел на пень,

К.Д. Бальмонту (Вечно вольный, вечно юный)

Вечно вольный, вечно юный, Ты как ветер, как волна,

Иматра

Кипит, шумит. Она — все та же, Ее не изменился дух!

На смерть И. Лялечкина

Набегают вечерние тени, Погасает сиянье за далью.

Закат над морем

Над морем из серого крепа, На призрачно-розовом шелке,

Потомок

Древний замок мой весь золотой и мраморный, В нем покои из серебряных зеркал;

В альбом девушке (В не новом мире грез и прозы)

В не новом мире грез и прозы Люби огни звезды вечерней,

Женщине

Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток;

Прогулка

Как вдруг нежданно стали гулки Шаги среди больших стволов!

Когда сижу один и в комнате темно

Когда сижу один и в комнате темно, И кто-то за стеной играет долго гаммы, —

Ручей

Ручей, играющий в долине, Ты к нам бежишь издалека;

В альбом (Многое можно прощать)

Многое можно прощать, Многое, но ведь не все же!

К Петрограду

Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского,

Полно, не во сне ли видел я вчера

Полно, не во сне ли видел я вчера, Что воскресли снова наши вечера!

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день; И словно руки протянула огнем встревоженная тень.

Миги

Бывают миги тягостных раздумий, Когда душа скорбит, утомлена;

Армянская песня (Твоих грудей гранат — что меч)

(Саят-Нова, XVIII в.) Твоих грудей гранат — что меч!

Голос луны

(Палиндром буквенный) Я — око покоя,

Скифы

Если б некогда гостем я прибыл К вам, мои отдалённые предки,-

В моей стране

В моей стране — покой осенний, Дни отлетевших журавлей,

Mon rete familie (моя привычная мечта )

Люблю мечты моей созданье, Лермонтов

Максимилиану Волошину (Наш Агамемнон, наш Амфитрион)

Наш Агамемнон, наш Амфитрион И наш Орфей, царь области рубежной,

Будущий век

Будущий век, Тебе посвящаю я песни!

Жрице Луны I (По твоей улыбке сонной)

По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул.

Благовещение

Ты была единая от нас, Днем Твоей мечтой владела пряжа,

Надпись

Наше войско двигалось мирно, Оно вступило в области Геруша.

Потоп

Людское море всколыхнулось, Взволновано до дна;

Отреченье

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал,

Мальчик

В бочке обмерзлой вода колыхается, Жалко дрожит деревянный черпак;

Восторг женщины

(Разноударные омонимические рифмы) Я — под синим пологом

Принцип относительности

Первозданные оси сдвинуты Во вселенной. Слушай: скрипят!

Опять сон

Мне опять приснились дебри, Глушь пустынь, заката тишь.

Предчувствие (В лицо осенний ветер веет. Колос)

В лицо осенний ветер веет. Колос, Забытый в поле, клонится, дрожа.

Привет через звезды

Канули краски заката, Даль синевами объята:

М.А. Кузмину акростих (Мгновенья льются, как поток бессменный)

Мгновенья льются, как поток бессменный, Искусство — радугой висит над ним.

Деревенские рифмы

Опять — развесистые липы И склады бревен за избой;

«Призраки», картина М. Дурнова

Это они — соблазненные! — В час умилений ночных, —

Призрак неизбежный триолеты

Твой лик, загадочный и нежный, Как отраженье в глубине,

Летняя гроза

Синие, чистые дали Между зелёных ветвей

За городом

В городе дышит весна, Сгинул истаявший снег,

Война

На камнях скал, под ропот бора Предвечной Силой рождена,

Давно ушел я в мир, где думы

Давно ушел я в мир, где думы, Давно познал нездешний свет.

От столетий

От столетий, от книг, от видений Эти губы, и клятвы, и ложь.

Меж скал разбитых

Меж скал разбитых, — Один! один!

Числа

Мечтатели, сибиллы и пророки Дорогами, запретными для мысли,

Эры

Что Сан-Фриско, Сан-Пьер, Лиссабон, Сиракузы! Мир потрясся! пансейсм! дым из центра веков!

Ариадна. Жалоба Фессея

Ариадна! Ариадна! Ты, кого я на песке,

Мелькают дни, и с каждым новым годом

Мелькают дни, и с каждым новым годом Мне все ясней, как эта жизнь кратка;

Цветики убогие

Цветики убогие северной весны, Веете вы кротостью мирной тишины.

В лесу

Если сердцу тяжко и грустно, И надежда сомненьем отравлена,

Девичья (То-то жизнь наша прискорбна)

То-то жизнь наша прискорбна: Мы весь день разлучены!

Воздух становится синим

Воздух становится синим, Словно разреженный дым…

Лик медузы

Лик Медузы, лик грозящий, Встал над далью темных дней,

Мох, да вереск, да граниты

Мох, да вереск, да граниты… Чуть шумит сосновый бор.

Встав, прошумят и сгибнут города

Встав, прошумят и сгибнут города, Пройдут и в бездну канут поколенья,

Непересказанные думы

Непересказанные думы, Неразделенные слова —

У круглого камня

Белея, ночь приникла к яхте, Легла на сосны пеленой…

Слепой (люблю встречать на улице)

Люблю встречать на улице Слепых без провожатых.

Наполеон (Шумя, Европу обняла война)

Шумя, Европу обняла война, Глася: «Мир хижинам и гибель тронам!»

Осеннее чувство

Гаснут розовые краски В бледном отблеске луны;

Святогор

Сплошное кваканье лягушек С давно заросшего пруда, —

Чужда мне красота раскинутых степей

Чужда мне красота раскинутых степей, Невнятен ропот океана.

Перед электрической лампой

Злобный змей, зигзагом длинным Раздевавший темень туч,

В духе первых христианских гимнов

Восставши ночью, бога восславим мы, Начнем служенье в славу всевышнего,

Кто ты? — Я — чувство, я — любовь

— Кто ты? — «Я — чувство, я — любовь. Ты видишь: я в короне звездной».

Новый синтаксис

Язык изломан? Что ж! — глядите: Слова истлевшие дотла.

В игорном доме

Как Цезарь жителям Алезии К полям все выходы закрыл,

Иксион и Зевс

Иксион О Зевс! где гром твой? до земли он

Тетрадь

Вот — вдоль исписана книгами, черный Свод стенограмм (лейбниц-глифы), тетрадь

В полдень

Свершилось! молодость окончена! Стою над новой крутизной.

Сон (Как город призрачный в пустыне)

Как город призрачный в пустыне, У края бездн возник мой сон.

Как листья в осень

«Как листья в осень…» — вновь слова Гомера: Жить счет ведя, как умирают вкруг…

На смерть вождя

Пред гробом Вождя преклоняя колени, Мы славим, мы славим того, кто был Ленин

Поэзия (Поэзия везде. Вокруг, во всей природе)

Поэзия везде. Вокруг, во всей природе, Ее дыхание пойми и улови —

Что за тени: ты ли, греза

Что за тени: ты ли, греза? Ты ли, дума о былом?

Смерть рыцаря Ланцелота (баллада)

За круглый стол однажды сел Седой король Артур.

Хмель исступленья

В моей душе сегодня, как в пустыне, Самумы дикие крутятся, и песок,

К.А. Коровину (Душа твоя, быть может, ослепительней)

Душа твоя, быть может, ослепительней, Чем яркость буйная твоих картин.

Это чувство — странно-невозможного

Это чувство — странно-невозможного, Вдруг обретшего и кровь и плоть,

Из письма

Милый, прости, что хочу повторять Прежних влюбленных обеты.

Тайна деда

— Юноша! грустную правду тебе расскажу я: Высится вечно в тумане Олимп многохолмный.

Июль 1908

Да, пробил последний, двенадцатый час! Так звучно, так грозно.

Влачась по дням, при новой встрече

Влачась по дням, при новой встрече Твержу с усталостью «люблю»,

Я помню вечер, бледно-скромный

Я помню вечер, бледно-скромный, Цветы усталых георгин,

Таинства ночей

Хранятся в памяти, как в темной книге, Свершившиеся таинства ночей,

Баллада воспоминаний

На склоне лет, когда в огне Уже горит закат кровавый,

Памяти другой

Ты здесь, на ложе ласк неверных, Обманывающих приближений,

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец, Знакомых образов рой реет вдалеке.

Покорность

Не надо спора. Буду мудрым. Склонюсь покорно головой

Демоны пыли

Есть демоны пыли, Как демоны снега и света.

Мечта

О, если б я мог быть невинным, как ты, Как ты — отзвук лазурного эхо! —

Бунт

В огне ночном мне некий дух предрек: «Что значит бунт? — Начало жизни новой.

Рондо

Я плачу. Вдоль пути печален сосен ряд. Уснул ямщик, забыв стегать худую клячу.

Последнее счастье

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье, Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;

Зерно

Лежу в земле, и сон мой смутен… В открытом поле надо мной

После пира

Мы с дрожью страсти и печали, Едва над морем рассвело,

После ночи бессонной

После ночи бессонной, После тягостных дум,

Как струны оборвавшейся жалобный звук

Как струны оборвавшейся жалобный звук, В сердце — эхо недавних желаний и мук.

Бессонница

Луна стоит над призрачной горой; Неверным светом залита окрестность

Помню вечер, помню лето

День вечерел. Мы были двое. Ф. Тютчев

Синема моего окна

Мир шумящий, как далек он, Как мне чужд он! но сама

Царил над миром рифм когда-то

Царил над миром рифм когда-то Я с самовластием волхва,

Остров

Пусть он останется безвестным За далью призрачной неведомых морей,

Тени прошлого

Осенний скучный день. От долгого дождя И камни мостовой, и стены зданий серы;

Терцины к спискам книг

И вас я помню, перечни и списки, Вас вижу пред собой за ликом лик.

Я видел много городов

Я видел много городов, И малых и больших,

Обязательства

Я не знаю других обязательств, Кроме девственной веры в себя.

К Швеции

В этом море кто так щедро Сев утесов разбросал,

Фонарики

Столетия — фонарики! о, сколько вас во тьме, На прочной нити времени, протянутой в уме!

На Мэларе

Нежно веет свежий ветер, Сладко млеет светлый Мэлар,

Жить на воле… Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Вешние воды (импровизация)

Есть ряд картин, и близких и далеких, Таимых свято в глубине души;

Есть что-то позорное в мощи природы

Есть что-то позорное в мощи природы, Немая вражда к лучам красоты:

Ребёнком я, не зная страху

Ребёнком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель,

Был мрак

Был мрак, был вскрик, был жгучий обруч рук, Двух близких тел сквозь бред изнеможенье;

В старинной Риге

Здесь, в старинной Риге, В тихий день ненастья,

Хмельные кубки

Бред ночных путей, хмельные кубки. Город — море, волны темных стен.

Уличный митинг

Кто председатель? кто вожатый? Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,

Люблю я вспоминать утраченные дни

Люблю я вспоминать утраченные дни. С укором горестным являются они

Ов. Иоаннисиану в альбом (К тебе приблизиться, то значит)

К тебе приблизиться, то значит — Вдохнуть души прекрасной свет.

Замкнутые. Сатирическая поэма

I Я год провел в старинном и суровом,

Дождь перед ночью

Брел дождь, расчетливо-скупой, А тучи смачно висли брюхом,

Проходит день, как смена отражений

Проходит день, как смена отражений — Разноголосица движений, красок, слов,

Психея

Что чувствовала ты, Психея, в оный день, Когда Эрот тебя, под именем супруги,

Похищение Берты

Шел пир небывалый за круглым столом, Блистали в шелках паладины,

К согражданам

Борьба не тихнет. В каждом доме Стоит кровавая мечта,

Грядущие гунны

Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром!

Мона Лиза

Есть обольщение в вине, В его манящем аромате,

Церкви, великие грани

Церкви, великие грани, Голос ваш радостно строг!

На улице

На людной улице, безумной и мятежной, Мы встретились на миг.

Эхо

Между гор грохочет эхо Убегающего поезда.

Спинозианы

Утром жадно пахнут розы, Утром грезы грезят вслух —

Загробный призыв

Опять, опять я — близко, рядом! Мои слова расслышь, узнай!

Апрель

Кто поёт, мечта ль, природа ль, Небо — нежный сон свирели?

Близким (Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши)

I Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,

Тоска бродячего светила

Тоска бродячего светила По дерзкой вольности своей

Перед темной завесой

Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души,

Подражание Рабиндранату Тагору

Когда тебе, дитя, я приношу игрушки, Мне ясно, почему так облака жемчужны,

В духе лириков VI–VII вв

1 Дождь! тебя благословляю!

Антоний

Ты на закатном небосклоне Былых, торжественных времен,

И вдруг все станет так понятно

И вдруг все станет так понятно: И жизнь земли, и голос рек,

И снова давние картины

И снова давние картины (Иль только смутные мечты):

С пестрым мешком за плечами татарин

С пестрым мешком за плечами татарин, В чуйке облезлой веселый мужик,

Снова

Почему мы снова связаны Страсти пламенным жгутом?

Мы гордо людей презираем

Мы гордо людей презираем, Нам законом — наши желанья,

Дождь в городе

Дождь окрасил цветом бурым Камни старой мостовой.

Образы времен

Когда святых наук начала Я постигал во храме Фта,

Еще «мы» (Мы только стон у вечной грани)

Мы только стон у вечной грани, Больные судороги рук,

В день святой Агаты 6 февраля

Имя твое непорочно и свято В кругу святых.

Верные лире

Мстит лабиринт… Urbi et Orbi

Пурпур бледнеющих губ

Медленно всходит луна, Пурпур бледнеющих губ.

Во мгле

Страстно, в безумном порыве ко мне ты прижалась Страстно…

И снова дрожат они, грезы бессильные

И снова дрожат они, грезы бессильные, Бессильные грезы ненужной любви;

Перед съездом в Генуе

Перед съездом в Генуе Споры, что вино:

Снова сумрак леса зелен

Снова сумрак леса зелен, Солнце жгуче, ветер чист;

Я снова одинок, как десять лет назад

Я снова одинок, как десять лет назад. Все тот же парк вокруг, за елью звезды те же,

Мне дорог весь мир

Мне дорог весь мир. От неба до неба

Месяц серпом умирающим

Месяц серпом умирающим Смутно висит над деревьями;

Венок

Я жить хочу! хочу печали, Любви и счастию назло.

Пора

Была пора ударить буре, Расчистить хмурый небосвод.

Инкогнито

Порой любовь проходит инкогнито, В платье простом и немного старомодном.

Из Мениппей Варрона

(Ямбический триметр) Внезапно ночью, близко от полуночи,

Надписи на воротах

1 Кто поздно иль рано придет к сим воротам,

Мадригал

Имя твое — из золота, Маленький, сверкающий слиток,

Из китайской поэзии

(Параллелизм) 1

Фауст

Гретхен, Гретхен, в темной нише Храма ты преклонена.

Когда былые дни я вижу сквозь туман

Когда былые дни я вижу сквозь туман, Мне кажется всегда — то не мое былое,

Стаял снег… Земля, каменья

Стаял снег… земля, каменья, Облака и облака…

Александр Великий

Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе, Александр Завоеватель, я — дрожа — молюсь тебе.

Папортник

Предвечерний час объемлет Окружающий орешник.

Сон пророческий

В мое окно давно гляделся день; В моей душе, как прежде, было смутно.

Там, в днях

Где? — в детстве, там, где ржавый пруд Кренил карвеллы в муть Саргассо,

К солнцу

Посв. А. Курсинскому Летит земля на крыльях духа тьмы,

К счастливым

Свершатся сроки: загорится век, Чей луч блестит на быстрине столетий,

За пределами сказок (Под навесом темной ели)

Под навесом темной ели, На ковре из мягкой хвои,

Умершим мир

Умeршим мир! Пусть спят в покое В немой и черной тишине.

Klassische walpurgisnacht (классическая вальпургиева ночь) (Гете, «Фауст», часть 2)

Ночи, когда над городом Дымы лесных пожаров,

Наутро после шабаша

Чу! под окошком звенят колокольчики, Белые, синие, разных оправ;

Вечером в дороге

(Рифмы дактиле-хореические) Кричат дрозды; клонясь, дрожат

Желанье, ужасу подобное

Желанье, ужасу подобное, Меня опять влечет к стихам…

Баязет

Тимур, прочтя оскорбительное письмо Баязета, воскликнул: «Сын Мурата сошел с ума».

Звон отдаленный, пасхальный

Звон отдаленный, пасхальный, Слышу сквозь завесу дней.

Под бананом, под бананом

Под бананом, под бананом Хорошо с тобой лежать вдвоем.

Под утро

Еще было совсем темно, И горели в ряд фонари,

Вся жизнь моя — бесформенная греза

Вся жизнь моя — бесформенная греза, И правды нет в бреду, и смысла нет во сне —

Случайность и намеренность

Случайность и намеренность Их разум разделил,

Я помню свет неверно-белый

Я помню свет неверно-белый И запах роз, томивший нас,

Царица

С конки сошла она шагом богини (Лилия белая, взросшая в тине!).

К Деметре (Небо четко, небо сипе)

Небо четко, небо сипе, Жгучий луч палит поля;

Подражание ашугам

1 О, злая! с черной красотой! о дорогая! ангел мой!

Парус и чайка

То поспешно парус складывая, То бессильно в бездну падая,

Лесные тропинки

(Внутренние постоянные рифмы) Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не два

Сиреночка

В лесу пропела пеночка И дятел простучал.

Первая звездочка

Первая звездочка! око вечернее, Привет тебе!

С губами, сладко улыбающимися

(Рифмы 5 и 4-сложные) С губами, сладко улыбающимися,

Еще раз, может быть, в последний

Еще раз, может быть, в последний, Дороги выбор мне дарован,

По холодным знакомым ступеням

По холодным знакомым ступеням Я вошел в позабытый дворец

Возвращение

Я убежал от пышных брашен, От плясок сладострастных дев,

У смерти на примете

Когда шесть круглых дул нацелено, Чтоб знак дала Смерть-командир, —

Памяти Е.И.П. (Мы встретились с нею в пустыне)

Мы встретились с нею в пустыне, Утром в пустыне.

Ультиматум весны

Каждогодно все так же, из миллионолетия в новые, В срочный день объявляет весна ультиматум,

Печален был туманный взор

Печален был туманный взор, Слова невнятны и коротки,

Мы к ярким краскам не привыкли

Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша — цвет земли;

Стихи на изразцах

Иду скоро в дом свой я, Путь мой проторен.

Одиночество

Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье, Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим!

Мне кажется, что в саване я

Мне кажется, что в саване я, Лежу в глухой земле.

Да, эту улицу я знаю

Да, эту улицу я знаю: Все виды вдаль и каждый дом,

Самоубийца. Картина для синематографа

Томный, стройный, строгий, грустный, Кто ты: горец иль стрелок?

Что день, то сердце все усталей

Что день, то сердце все усталей Стучит в груди; что день, в глазах —

На память об одном закате

А.М. Федорову Был день войны, но час предсмертный дня.

Иван-да-марья

Иван-да-марья, Цветок двойной,

Еврейским девушкам

Красивые девушки еврейского племени, Я вас наблюдал с тайной дрожью в мечтах;

Осенью

Небо ярко, небо сине В чистом золоте ветвей,

Угрюмый час

На высях дремлет бор сосновый; Глуха холодная волна;

Из тихих бездн

Из тихих бездн — к тебе последний крик, Из тихих бездн, где твой заветный лик

Путь к высотам сонет-акростих

Путь к высотам, где музы пляшут хором, Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов.

Три яблока

Три яблока, излюбленных преданьем, Три символа земного мятежа,

Из арабской лирики отрывок

Катамия! оставь притворство, довольно хитростей и ссор, Мы расстаемся, — и надолго, — с прощаньем руки я простер.

Эпизод

1 Не правда ли: мы в сказке,

Я прошел пути и перепутья

Я прошел пути и перепутья, Мне искать безвестного наскучило.

Чей-то зов

Чей-то зов, как вздох усталый… Иль то шепчут чаши лилий,

Ожидание (Первый голос)

Первый голос Пусть воск прозрачный топится,

Николаю Бернеру

(Сонет-акростих) Немеют волн причудливые гребня,

Мысль о тебе меня весь день ласкает

Мысль о тебе меня весь день ласкает, Как легкий, ветерок в полдневный жар цветы;

Улица

Окна зеркальные, Крики нахальные

Одиссей у Калипсо (Сквозь легкий дым земных воспоминаний)

Сквозь легкий дым земных воспоминаний Светлеет глубь зажизненных страстей,

Баллада о женщинах былых времен

(Баллада Франсуа Вийона) Скажите, где, в стране ль теней,

После грез

Я весь день, всё вчера, проблуждал по стране моих снов; Как больной мотылёк, я висел на стеблях у цветов;

В том же парке (И в том же парке, давнем, старом)

И в том же парке, давнем, старом, Где, отрок, ранний свой восход

Клеопатра (Я — Клеопатра, я была царица)

Я — Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцать лет.

Грезы быстрые, как чайки

Грезы быстрые, как чайки, Мчатся в область тайных снов,

Вечер после свиданья

(Силлабические стихи.) Вода едва качает

Клитемнестра

Сестра — царит в надменной Трое, Сестре — немолчный гимн времен,

В гамаке

В небе, слабо синеватом, С легкой дымкой белизны,

Врубелю

От жизни лживой и известной Твоя мечта тебя влечет

А.К. Глазунову (Слава — властителю звуков! Творцу вдохновенному — слава)

Слава — властителю звуков! творцу вдохновенному — слава! Звуками нас ты прославил, мы звуками славного славим!

Во мне

Воспоминанья стран, — вопль водопадов, Взлет в море волн, альпийских трещин жуть,

Я много лгал и лицемерил

Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла,

Халдея

Сияла людям Мысль, как свет в эфире; Ее лучи лились чрез океан —

В том же парке (Здравствуй, листик, тихо подающий)

Здравствуй, листик, тихо подающий, Словно легкий мотылек!

Ожидание (Душен воздух вольных прерий)

Душен воздух вольных прерий, Жгучи отблески лазури,

У вагонного окна

Дали сумрачны и хмуры. И причудливы и строги,

Снежный призрак

Томно-мятежный Сдержанный трепет

Юргису Балтрушайтису (Ты был когда-то каменным утесом)

Ты был когда-то каменным утесом И знал лишь небо, даль да глубину.

Прощание

(На пристани пустынной бледный мальчик Глядит, как гаснет огненный закат…)

Беглец

Израненной рукой схватившись за карниз, Над темной пропастью я трепетно повис.

Штурм неба

Сдвинь плотно, память, жалюзи! Миг, стань как даль! как мир — уют!

Милый сон

Продлись, продлись, очарованье! Ф. Тютчев

К стальным птицам

Я первые полеты славил Пропеллером свистящих птиц,

Сонет в духе Петрарки

Вчера лесной я проезжал дорогой, И было грустно мне в молчаньи бора,

Шутки

Я — арка края. Атака заката.

Косцы в «Сфере огня»

Братцы, дружно! Свежи росы! По росе так ходки косы!

Словно птица большая

Словно птица большая Неизведанных стран,

Скала к скале; безмолвие пустыни

Скала к скале; безмолвие пустыни; Тоска ветров, и раскаленный сплин.

Мы ехали долго, без цели, куда-то

Мы ехали долго, без цели, куда-то, Куда-то далеко, вперед, без возврата.

Весенняя поэма

1 И серое небо, и проволок сети,

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах, в садах я бродил,

Воздух живительный, воздух смолистый

Воздух живительный, воздух смолистый Я узнаю.

Большой дорогой, шоссе открытым

Большой дорогой, шоссе открытым, Широкой шиной вздымая пыль,

Грустный вечер

Грустный сумрак, грустный ветер, шелесты в дубах. Вспоминает вечер о далеких снах.

Футуристический вечер

Монетой, плохо отчеканенной, Луна над трубами повешена,

Правда вечная кумиров оры

Устремив друг к другу взоры, В пляске двигаясь вперед,

В Шхерах

Морской залив, вошедший в сушу Так далеко,

Моя мечта

Моей мечте люб кругозор пустынь, Она в степях блуждает вольной серной,

Любовь, как властный недруг, вяжет

Но есть сильней очарованье. Ф. Тютчев

Час воспоминаний

Воспоминанье, с нежной грустью, Меня в глаза целует. День

На пруду

(Омонимические рифмы) Ты белых лебедей кормила,

Череп на череп

Череп на череп, К челюсти челюсть,

Подруги

Три женщины, грязные, пьяные, Обнявшись, идут и шатаются.

Мерно вьет дорога

Мерно вьет дорога Одинокий путь.

Стрелы ресниц

Еще в мечтах чернеют стрелы Твоих опущенных ресниц;

Раньше утра

Я знаю этот свет, неумолимо четкий, И слишком резкий стук пролетки в тишине,

Зимой

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам, Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там —

Канцона к даме

(Канцона) Судил мне бог пылать любовью,

О да! Я — темный мотылек

Я — мотылек ночной… В. Брюсов

Вал

Неверная, обманчивая ясность Искусственного света

Сердце утомленное хочет одного

Сердце утомленное хочет одного, Глупенькая девочка, — счастья твоего.

Воссоздателю

Вяч. Иванову Спокойный взор вперив в обломок

Характеристика Вергилия

(Топология Пентадия) Пастырь, оратай, воин, пас, возделывал, низил,

Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Женщина, безумная гордячка

Женщина, безумная гордячка! Мне понятен каждый ваш намек,

Примечания

Часть I. Опыты по метрике и ритмике «Оригинальность, — говорит Эдгар По (в статье „Философия творчества“), — отнюдь не является, как это полагают некоторые, делом простого побуждения или интуиции… Чтобы быть найденной, она должна быть тщательно отыскиваема». Эдгар По говорит это именно об оригинальности ритмов, сказав ранее: «Возможные разнообразия размера и строфы абсолютно бесконечны. Однако же в течение целых столетий ни один человек не сделал или никогда, по-видимому, не стремился сделать в стихах что-нибудь оригинальное». Последнее сказано слишком резко: и до Эдгара По все лучшие поэты и стремились «сделать» и «делали» оригинальное в области ритма: прежде всего — прямые предшественники Эдгара По, романтики начала XIX века, Шелли, Ките, Кольридж, раньше них Блэк, еще раньше Спенсер и мн. др. В двух других своих утверждениях автор «Ворона» прав безусловно: возможные разнообразия стихотворных форм абсолютно бесконечны, но, чтобы найти что-либо оригинальное, надо его искать. Несправедливый упрек, брошенный Эдгаром По поэтам «в течение целых столетий», должно принимать поэтому в следующем смысле: возможно бесконечно разнообразить форму, надо только искать, а вы искать не хотели и довольствовались шаблонами и в размерах, и в построении строф! Известно, что сам Эдгар По в таком грехе неповинен: почти каждое его стихотворение оригинально и по метру, и по строфе.

Зодчество церквей старинных

Зодчество церквей старинных, Современный прихотливый свод,

Серп и молот

Пусть гнал нас временный ущерб В тьму, в стужу, в пораженья, в голод:

Кинжал Поэзии

Иль никогда на голос мщенья Из золотых ножон не вырвешь свой клинок…

Из песен Мальдуна

Верные челны, причальте К этим унылым теснинам.

На форуме

Не как пришлец на римский форум Я приходил — в страну могил,

Легенда лет

Мощь — в плиты пирамиды; гнев холодный — В сеть клинописи; летопись побед —

На вечернем асфальте

Мысли священные, жальте Жалами медленных ос!

Весталка

У забора, где травы так редки, Как весталки, — горды, молчаливы,

Фламандцам

Народ Верхарна! не напрасно вещий Тебя прославил: жив твой мощный дух!

Армянская песня любви

(Степаннос, XVII в.) Нежная! милая! злая! скажи,

Прикованный Прометей

Те в храме, негу льющей в кровь Мелитты, Те за щитом — пасть навзничь в Росенвале;

Искушение

Я иду. Спотыкаясь и падая ниц, Я иду.

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле, Десятилетия и страны последних эпох;

Царь о себе самом

Я был, как лев, рожденный в пустыне, около оаза Хибиса, в зарослях. Я стоял на колеснице позлащенной, как статуя бога на подножии своем.

К прошлому

Для кого я пишу? — не знаю: Читателей нет у меня.

Египетские ночи (обработка и окончание поэмы А. Пушкина)

Поэма в 6-ти главах 1

Амалтея

Пустынен берег тусклого Аверна, Дрожат кругом священные леса,

Встреча

О, эти встречи мимолетные На гулких улицах столиц!

И в ужасе я оглянулся назад

И в ужасе я оглянулся назад, И понял безумие жизни.

Когда мы бывали

Когда мы бывали Томительно сцеплены

Туман (Пьяные лица и дымный туман)

Пьяные лица и дымный туман… В дымке туманной лепечет фонтан.

Падшие цари

Властью некий обаянны, До восшествия зари,

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной, Где изнемог мрак, пологи стеля,

Из детской книжки

Мой плющ расцветает; живые побеги Любовно обвили суровые нити.

Только русский

Только русский, знавший с детства Тяжесть вечной духоты,

Последняя война

Свершилось. Рок рукой суровой Приподнял завесу времён.

Песни в духе Г. Гейне

1 Тихо плещут воды Рейна,

Да, я безумец! Я не спорю!

Да, я безумец! я не спорю! Воспоминанья заглуша,

Das weib und der tod (женщина и cмерть)

Две свечи горят бесстыдно, Озаряя глубь стекла,

Вечеровое свидание

(Бесконечное рондо) Наступают мгновенья желанной прохлады,

Целение

Целит вечернее безволие Мечту смятенную мою.

Над омутом

Ветер, сумрачно пророчащий, Всплеск волны, прибрежье точащей,

Когда над городом сквозь пыль поют

Когда над городом сквозь пыль поют Глухие сны лимонного заката,

Разоренный Киев

Четыре дня мы шли опустошенной степью. И вот открылось нам раздолие Днепра,

Ночь (Пришла и мир отгородила)

Пришла и мир отгородила Завесой черной от меня,

Терем мечты

(Повторные рифмы) Как девушки скрывались в терем,

Решетка

Между нами частая решетка, В той тюрьме, где мы погребены.

Зачем

Зачем? Разве я знаю? Не нами, давно суждено:

Почему я только мальчик

Почему я только мальчик, Бедный мальчик, так влюбленный

В лугах

Задремал пастух понурый. Над унылостью равнин

К Варшаве

К Варшаве красноармейцы, В Балтике английский флот.

Две малайские песни

(Ассонансы) 1

Пророчество о гибели азов

Слушайте, все люди, сумрачные песни. Те из вас, кто мудры, пусть оценят пенье.

По поводу сборников «Русские символисты»

Мне помнятся и книги эти, Как в полусне недавний день;

Вечером перед церковью

Черной полоскою крест Тонет в темнеющем фоне;

Умрем в объятиях полночной тишины

Умрем в объятиях полночной тишины! Я так утомлена, а ты однообразен,

Из бездны ужасов и слез

Из бездны ужасов и слез, По ступеням безвестной цели,

Виденья былого

(Словесный палиндром) Жестоко — раздумье. Ночное молчанье

К тихому океану

Снилось ты нам с наших первых веков Где-то за высью чужих плоскогорий,

В публичном доме

Ходят и дерзко поводят плечами, Камнями, тканями, телом блестя,

Продажная

Едва ли ей было четырнадцать лет — Так задумчиво гасли линии бюста.

Посвящение (Ты, предстоящая, с кем выбор мой)

Ты, предстоящая, с кем выбор мой! Стань смело здесь, где робок посвященный,

Это сон, моя милая

Итак, это — сон, моя маленькая, Итак, это — сон, моя милая,

На дальней полке мирным строем стоя

На дальней полке мирным строем стоя, Спят с ранних лет любимые тома:

Хвала человеку

Молодой моряк вселенной, Мира древний дровосек,

П.И. Постникову (Что в протоплазме зыблил океан)

Что в протоплазме зыблил океан, Что древле чувствовал летучий ящер,

Прими послание, о Виктор

Прими послание, о Виктор! Слагаю песнь тебе я в честь,

Отрывок (Небо — серое от туч)

Небо — серое от туч, Камни — серые от влаги,

Мелькали мимо снежные поляны

Мелькали мимо снежные поляны, Нас увозил на запад sleeping-car[1],

В дали, благостно сверкающей

В дали, благостно сверкающей, Вечер быстро бисер нижет.

Игорю Северянину сонет-акростих с кодою

И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно, Где неизменен гордый сон снегов,

Младшим

Они Ее видят! они Ее слышат! С невестой жених в озаренном дворце!

У земли

Помоги мне, мать-земля! С тишиной меня сосватай!

Есть поразительная белость

Есть поразительная белость Снегов в вечерний час, и есть

СССР

Эй, звезда, отвечай, на потеху ли Ты навстречу солнцу летишь?

Мы бродили, вдвоем и печальны

Мы бродили, вдвоем и печальны, Между тонких высоких стволов,

Песня девушки в тайге

Медвежья шкура постлана В моем углу; я жду…

Corona (Тайны, что смутно светятся)

Тайны, что смутно светятся, Знаком заветным отметятся.

Парки бабье лепетанье

Парки бабье лепетанье Жутко в чуткой тишине…

Знакомый стих

Expositio[2] Знакомый стих любимого поэта!

Ей же (Огонь еще горит, и светит, светит нам)

Огонь еще горит, и светит, светит нам, — А тени серые легли по сторонам

На церковной крыше

На церковной крыше, У самого золотого креста

Пaтмос

Единый раз свершилось чудо: Порвалась связь в волнах времен.

За пределами сказок

Они сошлись в дубраве дикой, Они столкнулись в летний день,

У перекрестка двух дорог

У перекрестка двух дорог Журчанье тихое фонтана;

Послание Малербу XVII в.

Мой дорогой Малерб! Ты долго ль будешь горе Скрывать в глуши лесов,

Секстина

Все кончено! я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты…

Родное

Березка любая в губернии Горько сгорблена грузом веков,

Я от стыда закрыл лицо

Я от стыда закрыл лицо И пал, целуя прах дорожный…

Ответ

Растут дома; гудят автомобили; Фабричный дым висит на всех кустах;

Я свечку погасил — и прямо под окном

Я свечку погасил — и прямо под окном Зеленоватый свет означил арабески,

Старик шел мимо башни

Старик шел мимо башни; Там девушка сидела,

Жрице Луны II (Владыка слов небесных, тот)

Владыка слов небесных, Тот, Тебя в толпе земной отметил, —

На берегу

(Омонимические рифмы) Закрыв измученные веки,

Ветер с моря волны гонит

Ветер с моря волны гонит, Роет отмель, с сушей споря;

Детская спевка

На веселой спевочке, В роще, у реки,

Последние слова

И я опять пишу последние слова, Предсмертные стихи, звучащие уныло…

Затравленный зверь

Олень затравленный напрасно взор молящий Обводит вкруг, дыша прерывно, — смерть везде;

Я бы умер с тайной радостью

Я бы умер с тайной радостью В час, когда взойдет луна.

К ветрам

Заветные ветры! скользя по пустыне, Развейте мою молодую тоску,

Дачный бред

Так бывает в июне. Часы свечерели; Из-за липы солнце целит сквозь дом;

Сеятель

Я сеятеля труд, упорно и сурово, Свершил в краю пустом,

В окопе

В семье суровых ветеранов Пью чай. Пальба едва слышна.

Бодлер

Давно, когда модно дышали пачули, И лица солидно склонялись в лансье,

Мы (В мире широком, в море шумящем)

В мире широком, в море шумящем Мы — гребень встающей волны.

Золото

Avec un peu de soleil et du sable blond J’ai fait de l’or.

На острове Пасхи

Раздумье знахаря-заклинателя Лишь только закат над волнами

Годы в былом

Наискось, вдоль, поперечниками Перечеркнуты годы в былом, —

Сон (Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко)

Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко, Иду я за тобой, —

Над океаном отлив

Волной, как щупальцем огромным, Ты осязаешь землю. Ночь

Одиссей у Калипсо (Снова сон, векам знакомый)

Снова сон, векам знакомый! Где-то там, в небесной сфере,

Я в море не искал таинственных утопий

Я в море не искал таинственных Утопий, И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт,

Машины

Зубцы, ремни, колеса, цепи, Свист поршней, взмахи рычага;

Ни красок, ни лучей, ни аромата

Ни красок, ни лучей, ни аромата, Ни пестрых рыб, ни полумертвых роз,

Умильные слова

Июньских сумерек лесная Тишь, где все вычерты чисты,

К портрету Лейбница

Когда вникаю я, как робкий ученик, В твои спокойные, обдуманные строки,

Сонет о поэте

Как силы светлого и грозного огня, Как пламя, бьющее в холодный небосвод,

Игорю Северянину (Строя струны лиры клирной)

Строя струны лиры клирной, Братьев ты собрал на брань.

Подражание труверам

Нет, никогда не мог Амур в сем мире Так сердце мучить, как меня она!

Первые встречи

Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч, Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

В прошлом

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор,

Иногда хорошо и отрадно

Иногда хорошо и отрадно Знать, что сжали четыре стены

К монахине в средние века

Ты — монахиня! лилия бога! Ты навеки невеста Христа!

Небо чернело с огнями

Небо чернело с огнями, Море чернело без звезд.

Гарибальди

Что сделал ты, кем был, не это важно! Но ты при жизни стал священным мифом,

Джан-гюлюмы

(Армянские народные песни) 1

Мария стюарт

О, если б знала ты, что пред тобою было, Когда бежал корабль к туманной полосе,

На песке (Маленькая девочка)

Маленькая девочка На песке, на лесенке

Гимн Афродите (Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине)

Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине. Ты, Афродита-Любовь, как царила, так царствуешь ныне.

Земле

Как отчий дом, как старый горец горы, Люблю я землю: тень ее лесов,

Заключение

Над буйным хаосом стихийных сил Сияла людям Мысль, как свет в эфире.

Сонет, посвященный поэту П.Д. Бутурлину

Придет к моим стихам неведомый поэт И жадно перечтет забытые страницы,

Я имени тебе не знаю

Я имени тебе не знаю, Не назову.

Тот облик вековой огромных городов

Тот облик вековой огромных городов, Который видим мы, — исчезнет неизбежно;

Певцу «Слова»

Стародавней Ярославне тихий ропот струн; Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.

Ночью светлой

Ночи светлой, ночи летней Сумрак лег над далью сонной.

Эллада

Мощь разума распространялась в мире — Египет креп, как строгое звено,

Весенняя песня о любви

Тосковать в снег весны, — о, банальные Песни праотцев, скок чрез огонь:

Весна

Белая роза дышала на тонком стебле. Девушка вензель чертила на зимнем стекле.

К Армении

В тот год, когда господь сурово Над нами длань отяготил,—

Вариации на тему «Медного всадника»

Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.

Ариадне

Слышу: плачут волны Эльбы О былом, о изжитом;

Люблю в закатном замираньи

Люблю в закатном замираньи Луча, над блестками зыбей,

Драма в горах. Надпись к гравюре

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека в медвежьей шубе, а поблизости умирающий орел со стрелой в груди. Пропел протяжный стон стрелы;

День

Ещё раз умер, утром вновь воскрес; Бред ночи отошел, забыт, отброшен.

Здесь раннего посева всходы

Здесь раннего посева всходы, Здесь воплощенье давних грез,

Сказка (Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым)

Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым. Вы, стихов поющих верные хранители:

Загадка Сфинкса

Зеленый шарик, зеленый шарик, Земля, гордиться тебе не будет ли?

Дворец любви

(Средневековые строфы) Дворец Любви не замкнут каменной стеной;

Заклинание (Хавват владычица)

Хавват владычица! Богиня, царица!

Кончено! Кончено! Я побежден

Кончено! кончено! Я побежден. — Смейтесь!

К медному всаднику (В морозном тумане белеет Исакий)

В морозном тумане белеет Исакий. На глыбе оснеженной высится Петр.

Голос прошлого

Вьет дорога на деревни Зеленеющим овсом,

Если мне суждено умереть

Если мне суждено умереть, Не окончив начатых созданий,

Круги на воде

От камня, брошенного в воду, Далеко ширятся круги.

Сегодня

На пестрых площадях Занзибара, По зеленым склонам Гавайи,

Твои стихи — как луч случайный

К. Бальмонту Твои стихи — как луч случайный

Люцифер

Я — первый, до века восставший, Восставший до начала веков.

Орфей и аргонавты

Боги позволили, Арго достроен, Отдан канат произволу зыбей.

La belle dame sans merci (Я не покрыл лица забралом)

Я не покрыл лица забралом, Не поднял твердого щита, —

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка! Тайно двоих на лугу пояс обвил золотой!

Я угадал за яркой сменой

Я угадал за яркой сменой Твоих младенческих забав

Квартет

Четыре девочки по четырнадцати лет На песчаной площадке играют в крокет.

Крысолов

Я на дудочке играю,- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Псалом Давида

Меж братьями я меньший был; В дому отца был самый юный.

Закатная алость

(Строфы) Закатная алость пылала,

Анатолий в Венеции XVIII в

Я видела в окно: на маленькой гондоле Он уплывал от стен монастыря,

Голос города (Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру)

Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру… По вечерам, как поутру,

Праздники

Ждать в детстве воскресенья, Дня пасхи, рождества,

Фабричная

Как пойду я по бульвару, Погляжу на эту пару.

Сонет к смерти

Смерть! обморок невыразимо-сладкий! Во тьму твою мой дух передаю,

Германии 1923

Кошмар! Кошмар опять! Один из многих, Историей являемых в бреду:

Двадцать лет назад ты умерла

Двадцать лет назад ты умерла. Как же нынче снова ты пришла

Nihil (ничто)

Как мечты о мечтах отошедшего детства, — Над папирусом никнуть в святилище Ра,

Переселение народов

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки,

Вечеровая песня

Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час!

Иньес в духе французских поэтов начала XIX века

Вам знакома ли Иньес, Та, чьи косы — цвета смоли,

Белые клавиши

Белые клавиши в сердце моём Робко стонали под грубыми пальцами,

Сказание о разбойнике из пролога

Начинается песня недлинная, О Петре, великом разбойнике.

Не так же ль годы, годы прежде

Не так же ль годы, годы прежде Бродил я на закате дня,

Старый викинг

Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены.

В лодке

Завечерело озеро, легла благая тишь. Закрыла чашу лилия, поник, уснул камыш.

Умирающий день

Минувший день, склоняясь головой, Мне говорит: «Я умираю. Новый

Самоуверенность

Золотистые феи В атласном саду!

К русской революции

Ломая кольцо блокады, Бросая обломки ввысь,

В моих словах бесстыдство было

В моих словах бесстыдство было, В твоих очах — упорство дня,

Уныние (Уныние! Твой берег скал безлесных)

Уныние! твой берег скал безлесных Глухим прибоем пленных пен омыт;

Завещание

Я жизнь прожила безотрадно, бесцельно, И вот, как похмелье от буйного пира,

Песнь прокаженного

Сторонитесь! Прокаженный идет,

Все люди

Все люди, люди и люди, Всех осанок, величин и мастей,

Как из коры точит желтеющую камедь

Как из коры точит желтеющую камедь, В Аравии, согбенный ствол,

Крот

Роет норы крот угрюмый; Под землей чуть слышны шумы

Памяти И. Коневского

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл, Прекрасный, мощный, смелый, величавый,

К твоему плечу прижаться

К твоему плечу прижаться Я спешу в вечерний час.

Проблеск

Как то предвидел Дух и Даниил предрек. Ф. Тютчев

Август

Здравствуй, август, венчан хмелем, Смуглый юноша-сатир!

Пифагорейцы (драматический этюд)

Синарет погружен в рассматривание рукописи. Раб показывается в дверях. Потом Филон.

Фирвальштеттское озеро

Фирвальштеттское озеро — Роза Ветров… К. Бальмонт

В вагоне (Душно, тесно, в окна валит)

Душно, тесно, в окна валит Дымный жар, горячий дым,

Облегчи нам страдания, Боже

Облегчи нам страдания, боже! Мы, как звери, вгнездились в пещеры —

Должен был

Должен был Герострат сжечь храм Артемиды в Эфесе, Дабы явить идеал жаждущих славы — векам.

После неудачи

Надежды рухнули, как строй картонных домиков; Желанья стелются, как с тусклых углей дым…

Жрец Изиды

Я — жрец Изиды Светлокудрой; Я был воспитан в храме Фта,

Нить Ариадны

Вперяю взор, бессильно жадный: Везде кругом сырая мгла.

Мировой кинематограф

В годину бед, когда народной вере Рок слишком много ставит испытаний, —

Встреча после разлуки

Забытая, былая обстановка: Заснувший парк, луны застывший свет,

Ожерелья дней

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить; Уже в былом — сороковой порог,

Февраль

Свежей и светлой прохладой Веет в лицо мне февраль.

Памяти одной

Помню, помню: вечер нежный; За окном простор безмолвный;

Эллада из песен Сапфо

1 Сокрылась давно Селена,

Как дельфин

(начальные рифмы) Как дельфин тропических морей…

Тени

Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят. Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.

Дитя, скажи мне, что любовь

— Дитя, скажи мне, что любовь? — Вот этот ужас мой без воли,

Книга

Сцепень белых параллелограммов В черных черточках — в свое жерло

Via appia (Звучный, мерный стук копыт)

Звучный, мерный стук копыт… Кони бьют о камень плит,

Баллада о любви и смерти

Когда торжественный Закат Царит на дальнем небосклоне

Ты — что загадка

(Семисложные рифмы) Ты — что загадка, вовек не разгадывающаяся!

Вечер среди снегов

Веет нежная прохлада Наступающей зимы.

Карусель

Июльский сумрак лепится К сухим вершинам лип;

У колонны

Среди детей, на мраморной ступени, Она сидела, голову склоня.

Портрет женщины

Он в старой раме, с блеклыми тонами, В губах усмешка, взгляд лукав и строг,

Новая сестра

Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев…

В моей душе, как в глубях океана

В моей душе, как в глубях океана, Несчетность жизней, прожитых в былом:

Мятеж (памяти Эмиля Верхарна, как поэта и друга)

В одежде красной и черной, Исполин,

Я действительности нашей не вижу

Я действительности нашей не вижу, Я не знаю нашего века,

На заре

Бледнеет ночь. Свой труд окончив, С улыбкой думаю о ней,

Oblat (Кто сожалеет о прекрасных днях)

(Рондо) Кто сожалеет о прекрасных днях,

Туман осенний

Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей, И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,

Лев святого Марка

Pax tihi, Marce, evangelista meus.[1] (Надпись па книге, которую держит в лапах лев Святого Марка)

Звезды закрыли ресницы

Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман;

Одна

В этот светлый вечер мая, В этот час весенних грез,

У друга на груди забылася она

У друга на груди забылася она В каюте, убранной коврами и цветами,

Витраж — триптих

Средняя часть Рыцарь по отмели едет один.

Залог

К нам немного доходит из прошлого мира, Из минувших столетий, — немного имен;

Городу дифирамб

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Каменщик

— Каменщик, каменщик в фартуке белом, Что ты там строишь? кому?

Весеннее

Остеженный последним снегом, Весну встречая, грезит лес,

Я знал тебя, Москва

Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной, Когда кругом пруда реки Неглинной, где

Любовь ведет нас к одному

Amor condusse noi ad una…[1] Любовь ведет нас к одному,

Записка самоубийцы

Завтра, когда мое тело найдут, Плач и рыданья поднимутся тут.

Монопланы

(Рифмы дактиле-хореические) Высоко над городом,

Песня (Во мгле ночной)

Во мгле ночной Горят огни,

Октавы

I Вот я опять поставлен на эстраде

Тридцатый месяц

Тридцатый месяц в нашем мире Война взметает алый прах,

Чуть видные слова седого манускрипта

Чуть видные слова седого манускрипта, Божественный покой таинственных могил,

Сонет в духе XIV в.

Тебе ль не жаль родимых побережий, Где так в садах благоуханны розы!

Мертвец

Как странно! Круг луны; Луг белым светом облит;

Газели

1 В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

Полнолуние

Мы волны морские, мы дышим луной, Но утром не скажем о тайне ночной,

На самом дне мучительной темницы

На самом дне мучительной темницы Я властелин сознанья и мечты!

Ночные цветы

Под зноем дня в пыли заботы На придорожьях суеты,

Ты — мой демон, ты — эринния

Ты — мой демон, ты — эринния, Неразлучная со мной!

Мерный шум колес

Мерный шум колес, Поле, ряд берез,

Диадохи

Искали царств, дробили грады, Бросая здесь, там зиждя трон;

Устои

Рассудка вечные устои Влегли в недремлющую грудь,

Всё чаще

Все чаще по улицам Вильно Мелькает траурный креп.

Выходы

Ante omnia cavl, ne quie voa teneret invitos: patet exitue.

Средние века

Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире, Поя целебно мутный мрак веков.

На журчащей гадавери

Лист широкий, лист банана, На журчащей Годавери,

Знойный день

Белый день, прозрачно белый, Золотой, как кружева…

Мечты о померкшем

Мечты о померкшем, мечты о былом, К чему вы теперь? Неужели

Сумрак тихий, сумрак тайный

Сумрак тихий, сумрак тайный, Друг, давно знакомый мне,

Ахиллес у алтаря

Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук,

На осуждение дрейфуса (29 августа 1899)

Люди! Вы слышите: Звон похоронный?

Третья осень

Вой, ветер осени третьей, Просторы России мети,

Эй, рабочие мира! Ложь — все то сладкопенье

Эй, рабочие мира! ложь — все то сладкопенье! Держите к ружьям примкнуты штыки!

Моисей

Я к людям шел назад с таинственных высот, Великие слова в мечтах моих звучали.

Утро

Ночным дождем повалена, Вся в серебре трава;

Подражание Горацию

(Алкаический метр) Не тем горжусь я, Фебом отмеченный,

Мы все — Робинзоны

Все же где-то в сонном атолле Тень свою пальмы купают.

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне Губами алыми, дарами долгих ласк,

Ученый

Посвящ. В.М.Ф. Вот он стоит, в блестящем ореоле,

Гиацинт

С. Л. Полякову Словно кровь у свежей раны,

Месяц бледный, словно облако

Месяц бледный, словно облако, Неподвижный странный лес,

Дома

Я люблю высокие дома, Где небо чуть светит у крыши,

Венеция

Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах, В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?

Часы прошли, как сон изменчивый

Часы прошли, как сон изменчивый, О вечер! наступай и ты,

К портрету Лермонтова

Казался ты и сумрачным и властным, Безумной вспышкой непреклонных сил;

Безмолвные свидетели

Безмолвные свидетели Вечерних сожалений,

Мечтание

О, неужели день придет, И я в слезах и умиленьи

С волнением касаюсь я пера

I С волнением касаюсь я пера,

В застенке

Кто нас двух, душой враждебных, Сблизить к общей цели мог?

Облеченные в одежды

Облеченные в одежды Длинно-тяжкие, — не мы

Четкие линии гор

Четкие линии гор; Бледно-неверное море…

Мой маяк Мадригал

(Триолет-анафора) Мой милый маг, моя Мария, —

Черт и ведьма

Ну, затеял перебранку Косолапый лысый черт!

В том сером доме, в этом переулке

В том сером доме, в этом переулке, Когда мне было двенадцать лет,

Зыблются полосы света

Зыблются полосы света В черной, холодной воде.

Не как молния, смерти стрела

Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла,

Яростные птицы

Яростные птицы с огненными перьями Пронеслись над белыми райскими преддверьями,

Неужели это была ты

Неужели это была ты — В сером платье

Мумия

Я — мумия, мертвая мумия. Покровами плотными сдавленный,

В альбом Н*** (Она мила, как маленькая змейка)

Она мила, как маленькая змейка, И, может быть, опасна, как и та;

Первый снег

Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра!

Библия

О, книга книг! Кто не изведал, В своей изменчивой судьбе,

Безнадежность

(Секстина) Я безнадежность воспевал когда-то,

Памяти В.Ф. Комиссаржевской

Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник, Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачной свой лик.

Софии С., подарившей мне лепесток розы

Лепесток отцветающей розы — Не символ ласкательной встречи:

Электрические светы

Мы — электрические светы Над шумной уличной толпой;

По поводу «Me eum esse»

«О, эти звенящие строки! Ты сам написал их когда-то!»

Стихи о любви

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры, —

Я знаю

К.Д. Бальмонту Я знаю беглость Ночи и Зимы,

Сквозь разноцветные стекла закат

Леле Сквозь разноцветные стекла закат

Смерть Александра

Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр, Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, — Александр.

Чаша испытаний

Будь меж святынь в веках помянута Ты, ныне льющаяся кровь!

Вечер после дождя

Ветер печальный, Многострадальный,

Из Александрийской антологии. К Сапфо

1 Ты не в гробнице лежишь, под украшенным лирою камнем:

Гном о жизни

(Ропалические стихи XIV в.) Жизнь — игра желаний мимолетных,

Сонет в манере Петрарки

Как всякий, кто Любви застенок ведал, Где Страсть пытает, ласковый палач, —

Ступени разрушенной лестницы

Ступени разрушенной лестницы Уводят в глубокий овраг,

В ту ночь

(Газелла) В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

Безумие белого утра смотрело в окно

Безумие белого утра смотрело в окно, И было все странно-возможно и все — все равно.

Вдоль моря

Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря… По берегу — снег, и песок, и кусты;

Надо струны перестроить

Надо струны перестроить Вновь на новый лад,

К финскому народу

Упорный, упрямый, угрюмый, Под соснами взросший народ!

Путевые заметки

1 Море, прибоем взмятеженным,

Предчувствие

Моя любовь — палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат,

Молитва (Благодарю тебя, боже)

(Строфы) Благодарю тебя, боже,

Андрею Белому

Я многим верил до исступленности, С такою надеждой, с такою любовью!

Каждый миг

Каждый миг есть чудо и безумье, Каждый трепет непонятен мне,

Душа томится надеждой тщетной

За вечера видений вот расплата! Книга раздумий

Это матовым вечером мая

Это матовым вечером мая Ты так горько шепнула: «Твоя!»,

А сколько радости и неги

А сколько радости и неги В бегущих медленно часах!

За годами год, девятнадцатый год

За годами год, девятнадцатый год Висит надо мною недвижимый свод,

Октябрь 1917 года

Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет

ЗСФСР

Планеты и Солнце: Союз и Республики строем. Вождь правит ряды, он их двоит и троит.

Русалка

Она, свои скрывая груди И лоно зыбким тростником,

Давно, средь всех соблазнов мира

«Давно, средь всех соблазнов мира…» К. Бальмонту

Цезарь Клеопатре

Нас влекут пурпурные ветрила, Нежен вздох павлиньих опахал,

Коммунарам

Под вопль вражды, под гулким гневом Недаром вы легли в веках, —

Общая станция

Веками, эпохами, эрами, Вертясь, их земля межевала, —

На лыжах

Опьяняет смелый бег. Овевает белый снег.

Сухие листья

Сухие листья, сухие листья, Сухие листья, сухие листья,

Праздник труда гимн первого мая 1919 года

На сонных каналах Венеции Колышут весло гондольеры;

Rico Franco (Веселой тешились охотой)

A caza iban a caza. Los cazadores del Rey…[1]

В Вильно

Опять я — бродяга бездомный, И груди так вольно дышать.

И снова бредешь ты в толпе неизменной

И снова бредешь ты в толпе неизменной, Исполнен желаний земных.

Всё кончено

Эта светлая ночь, эта тихая ночь, Эти улицы, узкие, длинные!

Гимн Нилу

Слава Нилу, в мир сошедшему, Слава Нилу, жизнь дающему!

Сонет к мечте

Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни.

Здесь же, в театре, когда-то с тобой

Здесь же, в театре, когда-то с тобой Так же следил я за шумной толпой,

Пляска дум

(Одностопные хореи) Моря вязкий шум,

В условный час

(Ионический диметр) «Приходи!» — страстно мечта стонет,

Хорошо бы нам додуматься

Хорошо бы нам додуматься До весенних песен птиц,

Две вазы

Две малых вазы из альвастра Прижать к губам и долго ждать

Петербург (Здесь снов не ваял Сансовино)

Здесь снов не ваял Сансовино, Не разводил садов Ле-Нотр.

В ночной полумгле

В ночной полумгле, в атмосфере Пьянящих, томящих духов,

Это — надгробные нении

(Перезвучия) Это — надгробные нении в память угасших любовей,

Веселый зов весенней зелени

Веселый зов весенней зелени, Разбег морских надменных волн,

Перешедшие — оставшимся

Мы — здесь! мы — близко! Ты не веришь? О, бедный! о, незрячий брат!

Из венка

(Дактиле-хореические дистиха) 1

Тезей Ариадне

«Ты спишь, от долгих ласк усталая, Предавшись дрожи корабля,

Прохлада утренней весны

Прохлада утренней весны Пьянит ласкающим намеком;

Сайма

Лодка, порывистым ветром качаема, Килем валы опененные режет.

Романтикам

Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым. Вам эти строфы, любимцы отринутых дней!

В трауре

Она была в трауре с длинной вуалью; На небе горели в огне облака.

Есть одно, о чем плачу я горько

Есть одно, о чем плачу я горько: Это прошлые дни,

Вступления к поэме «Атлантида»

I Муза в измятом венке, богиня, забытая миром!

Бальдеру Локи (Светлый бальдер! Мне навстречу)

Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик.

Океан и дюны

Рушатся волн белопенные гребни, Глади песков заливает прилив;

Западный фронт

От Альп неподвижных до Па-де-Кале Как будто дорога бежит по земле;

Волны приходят, и волны уходят

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий,

Я — упоен! Мне ничего не надо!

Я — упоен! мне ничего не надо! О, только б длился этот ясный сон,

Зимняя красота

Твердят серебряные сени О счастьи жизни для мечты,

Le paradis artificiel (искусственный рай)

C’est une beatitude calnae el imniobile. Ch. Baudelaire[1]

Молитесь

Молитесь о праздничных розах, О лилиях чистых молитесь,

В такие дни

Расплавлены устои жизни прежней, Над мировым костром мы взлет огня.

Осеннее прощание эльфа

В небе благость, в небе радость, Солнце льет живую сладость, Солнцу — верность, Солнцу —

Заветный сон

Заветный сон вступает на ступени; Мгновенья дверь приотворяет он…

Мучительный дар

Мучительный дар даровали мне боги, Поставив меня на таинственной грани.

Я вернулся на яркую землю

…Я вернулся на яркую землю, Меж людей, как в тумане, брожу,

Предание

Посвящаю Андрею Белому И ей надел поверх чела

Панихида

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают.

Звезда затеплилась стыдливо

Звезда затеплилась стыдливо, Столпились тени у холма;

Презрение

Великое презрение и к людям и к себе Растет в душе властительно, царит в моей судьбе.

Праздник в деревне

Ударил звон последний Оконченной обедни;

Я люблю в твоих стихах

Я люблю в твоих стихах Смутный сумрак, жадный страх,

Ночная песнь странника (из Гёте)

(Свободный стих Гете) На всех вершинах —

Огни! Лучи! Сверканья! Светы!

Огни! лучи! сверканья! светы! Тот ал, тот синь, тот бледно-бел…

Охотник

Над бредом предзакатных марев, Над трауром вечерних туч,

З.Н. Гиппиус (Твои стихи поют, как звучный)

Твои стихи поют, как звучный В лесу стремящийся ручей;

В неконченом здании

Мы бродим в неконченом здании По шатким, дрожащим лесам,

Тевтону

Ты переполнил чашу меры, Тевтон, — иль как назвать тебя!

Клавдии Николаевне *** (Вы только промелькнули, — аккуратной)

Вы только промелькнули, — аккуратной, Заботливой и ласковой всегда.

Три кумира

В этом мутном городе туманов, В этой, тусклой безрассветной мгле,

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч;

В дорожном полусне

(Палиндром буквенный) Я — идиллия?.. Я — иль Лидия?..

К А — (Шаги судьбы по камням мира, свисты)

Шаги судьбы по камням мира, свисты Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.

Обряд ночи

Словно в огненном дыме и лица и вещи… Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!..

Костра расторгнутая сила

Костра расторгнутая сила Двух тел сожгла одну мечту,

Кубок Эллады

Слишком полно мойрами был налит Кубок твой, Эллада, и с краев

Закат спокойный и огнистый

Закат спокойный и огнистый, Как пронизал лучами ты

Не говори мне, что ты любишь

Не говори мне, что ты любишь меня! Я боюсь аромата роз,

В разные годы

В разные годы К вам приходил я, граниты,

Последние поэты

Высокая барка, — мечта-изваянье В сверканьи закатных оранжевых светов, —

Побег

И если, страстный, в час заветный, Заслышу я мой трубный звук…

Женщинам

Вот они, скорбные, гордые тени Женщин, обманутых мной.

Отрады

Знаю я сладких четыре отрады. Первая — радость в сознании жить.

Сквозь туман таинственный

Сквозь туман таинственный Голос слышу вновь,

Я провижу гордые тени

Я провижу гордые тени Грядущих и гордых веков,

Кубок

И кто б ни подал кубок жгучий… Tertia, Vigilia

Молодость мира (Нет! Много ли, мало ли, чем бы ты вымерил)

Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —

Японские танки и ута

1 Роса ложится, но солнце всходит,

В духе Катулла

Обманули твои, ах! поцелуи, Те, что ночь напролет я пил, как струи.

Товарищам интеллигентам

Инвектива Еще недавно, всего охотней

Где подступает к морю сад

Где подступает к морю сад, Я знаю грот уединенный:

Умирающий костёр

Бушует вьюга и взметает Вихрь над слабеющим костром;

Ultima Thule

Где океан, век за веком стучась о граниты, Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,

Томные грезы (вариация)

Томно спали грезы; Дали темны были;

Не лги, мечта! Былого жгуче жаль

Не лги, мечта! былого жгуче жаль, Тех светлых ласк, тех нежных откровений,

Г.Г. Бахману (Вся красота тебе доступна)

Вся красота тебе доступна! Тебе ясна ее звезда:

Одиночество (Проходят дни, проходят сроки)

Проходят дни, проходят сроки, Свободы тщетно жаждем мы.

Витязь

1 — О чем же ты тоскуешь, витязь,

Умереть, умереть, умереть

Умереть, умереть, умереть! На таинственном фоне картины

Над снегом Канады

Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада, Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь

Pou sto (где бы стать)

Ты ль пригоршнями строфы по радио, Новый орфик, на Марс готовишь?

Который раз

Опять весна. Знакомый круг Замкнут — который раз!

Служителю муз

Свой хор заветный водят музы Вдали от дольных зол и бед,

Всем душам нежным и сердцам влюбленным

Всем душам нежным и сердцам влюбленным, Кого земной Любви ласкали сны,

Геро и Леандр

Леандр Геро, слушай! слышишь, Геро!

Роскошен лес в огне осеннем

Роскошен лес в огне осеннем, Когда закатом пьян багрец,

Вступление

Жизнь кончена, я это сознаю, Нет больше целей, нет надежд свободных,

Кондор

К чему чернеющий контур Ты прячешь, гневный гигант, —

Усни, белоснежное поле

(Рифма предпоследнего слова) Усни, белоснежное поле!

Римская Империя

Он встал, как царь, в торжественной порфире, Укрыв под ней весь мировой простор,

Лира и ось

Вячеславу Иванову 1. Лира

Гимн богам

Я верую в мощного Зевса, держащего выси вселенной Державную Геру, чьей волей обеты семейные святы

Быть может, у египетских жрецов

Быть может, у египетских жрецов Учился ты; кой-что познал, быть может,

Ранняя весна

Темнеет. Тонкая луна Стоит на небе сиротливо,

К портрету К.Д. Бальмонта

Угрюмый облик, каторжника взор! С тобой роднится веток строй бессвязный,

В последний раз пропел петух

День — сей сияющий покров. Тютчев

Городская весна

(Строфы) Городская весна подошла, растопила

На смерть А.Н. Скрябина

Он не искал — минутно позабавить, Напевами утешить и пленить;

Уже овеянная тенями

А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах

Данте

Безумцы и поэты наших дней В согласном хоре смеха и презренья

Измена

Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.

Ночное небо даль ревниво сжало

Ночное небо даль ревниво сжало, Но разубрался в звездах небосклон.

Осенний день был тускл и скуден

Осенний день был тускл и скуден, А воздух недвижимо жгуч.

Весной

Не в первый раз твои поля Обозреваю я, Россия;

Девочка с куклой

— Что же ты сделала, девочка милая, С фарфоровой куклой своей?

Цветы роняют робко лепестки

(Сонет с кодою) Цветы роняют робко лепестки,

Змеи

Приникни головкой твоей Ко мне на холодную грудь

Торжествовать! Какие звуки!

Торжествовать! какие звуки! Их плеск расплесканный мне люб.

Та же грудь

Давно охладели, давно окаменели Те выкрики дня, те ночные слова:

Утренняя звезда

Мы встанем с тобой при свечах, Дитя мое!

Веселая (Дай мне, Ваня, четвертак)

Дай мне, Ваня, четвертак, Пожертвуй полтинник!

Огни «электрических конок»

Огни «электрических конок» Браздят потемневший туман,

Пророчества весны

В дни отрочества я пророчествам Весны восторженно внимал:

Ангел бледный

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи.

К.Д. Бальмонту

Нет, я люблю тебя не яростной любовью, Вскипающей, как ключ в безбрежности морской,

Девочка с цветами

Собирай свои цветочки, Заплетай свои веночки,

Девочка и ангел

Маленькая девочка плакала вчера: «Почему туманами полны вечера?

День красочный, день ярко-пестрый

Есть некий час всемирного молчанья. Ф. Тютчев

Армянская песня (Я в жизни вздоха не издам)

(Саят-Нова, XVIII в.) Я в жизни вздоха не издам, доколе джан ты для меня!

Юргису Балтрушайтису

Нам должно жить! Лучом и светлой пылью, Волной и бездной должно опьянеть,

Беглецы

Стон роковой прошел по Риму: «Канны!» Там консул пал и войска лучший цвет

Случайной

Одна из осужденных жриц… Chefs d’uvre

Восход луны

(Ритмы 4-стопного хорея) Белых звезд прозрачное дыханье;

Последним отблеском овеянный

Последним отблеском овеянный, Смотрю вперед,

Идеал

1 Ее он увидел в магический час;

Ассаргадон

Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

В священной бездне мглы архангел мне предстал

В священной бездне мглы архангел мне предстал, В его зрачках сверкал карбункул и опал.

Три женщины, белая, черная, алая

Три женщины — белая, черная, алая — Стоят в моей жизни. Зачем и когда

Звезда морей

La mer sur qui prie La vierge Marie.

Слово бросает на камни одни бестелесные тени

Слово бросает на камни одни бестелесные тени, В истине нет ни сиянья, ни красок, ни тьмы.

Ты умеешь улыбаться

Ты умеешь улыбаться Тихим трепетом ресниц…

Латыши. Подражания народным песням

1 Дай мне вечер, дай мне отдых,

Персидские четверостишия

1 Не мудрецов ли прахом земля везде полна?

Разочарование

Вот замолкла, заснула, закуталась Черным ворохом чуткая полночь.

Туман

Вдоль тихого канала Склоняют ветви ивы.

Вечная весна

(Одностопные ямбы) И ночи — короче, и тени — светлей,

В духе римских эротиков

1 К статуе

К близкой

Предстанет миг, и дух мой канет В неизмеримость без времен,

Как неяркие бутоны

(Внутренние постоянные рифмы) Как неяркие бутоны превращают лепестки

Над Иматрой

Размер ямбического триметра Мне слышен в гуле вод твоих.

У моря

Когда встречалось в детстве горе Иль беспричинная печаль, —

Хорошо одному у окна

Хорошо одному у окна! Небо кажется вновь голубым.

Отверженный герой

Памяти Дениса Папина В серебряной пыли полуночная влага

У гроба дня

День обессилел, и запад багряный Гордо смежил огневые глаза.

Из-за облака скользящий

Из-за облака скользящий Луч над эмблемой водой

Духи огня

Потоком широким тянулся асфальт. Как горящие головы темных повешенных,

На рынке белых бредов

День, из душных дней, что клеймены на рынке белых бредов;

Реет тень

(Начальные рифмы) Реет тень голубая, объята

Сумасшедший

Чтоб меня не увидел никто, На прогулках я прячусь, как трус,

Лишь миги

Не шествия, где в гул гудят знамена, Не праздник рамп, не храмовой хорал, —

Сны (Сны играют на просторе)

Сны играют на просторе, Под магической луной.

Над бредом наших разных ликов

М. Н. Семенову Над бредом наших разных ликов,

Рим

(Моностих Авсония) Рим золотой, обитель богов, меж градами первый

Тусклая картинка

Под небом тускло-синеватым, Ограждена зеленым скатом

Закат

Видел я, над морем серым Змей-Горыныч пролетал.

Наряд весны

За годом год, ряды тысячелетий, — Нет! неисчетных миллионов лет,

Цирцея

Я — Цирцея, царица; мне заклятья знакомы; Я владычица духов и воды и огня.

Лед и уголь

Лед и уголь, вы — могильны! Что-то было и прошло,

Египетский раб

Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,

В лабиринте аллей

В лабиринте аллей, Между скал и развалин,

Меж развалин

(Серпантин) Я, печален, блуждаю меж знакомых развалин,

Пожар

(Глубокие рифмы) Рвется ветер одичалый,

На могиле Ивана Коневского (8 июля 1901 г.)

Я посетил твой прах, забытый и далекий, На сельском кладбище, среди простых крестов,

Молиться

Молиться? Я желал Молиться, но душа,

Зелёный червячок

Как завидна в час уныний Жизнь зеленых червячков,

Сонет к форме

Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка

Цусима

Великолепная могила! Пушкин

Два мака

Наши души — два яркие мака, У которых сплелись лепестки;

Ликорн

Столетний бор. Вечерний сумрак зелен. Мне щеки нежит мох и мягкий дерн.

Закатный ветер

Веет древний ветр В ветках вешних верб,

Эллису

Нет! к озаренной сиянием бездне Сердце мое не зови!

Пиршество войны

Война здесь прошла, прокричала Стальными глотками пушек,

В старом Париже XVII век

Холодная ночь над угрюмою Сеной, Да месяц, блестящий в раздробленной влаге,

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят, Взывает ловчий рог, бегу я, как кабан…

Висби

Старый Висби! Старый Висби! Как твоих руин понятны —

Евангельские звери. Итальянский аполог XII века

У светлой райской двери, Стремясь в Эдем войти,

По поводу Chefs d’oeuvre

Ты приняла мою книгу с улыбкой, Бедную книгу мою…

Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим

— Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим! Удовольствия ласк его — свыше вина.

Соломон

Что было? Вихрь тысячелетий Качал весы, играл людьми, —

Начинающему

…доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит!

Данте в Венеции

По улицам Венеции, в вечерний Неверный час, блуждал я меж толпы,

Из лесной жути

Один — в лесную жуть, когда на муть речную Луной наведены белесые глаза:

Свиваются бледные тени

Свиваются бледные тени, Видения ночи беззвездной,

Свидание

В одном из тех домов, придуманных развратом, Где всем предложена наемная кровать,

Пытка

Эта боль не раз мной испытана, На кресте я был распят не раз,

Не память

Как дни тревожит сон вчерашний, Не память, — зов, хмельней вина, —

В глуби тайные вселенной

В глуби тайные вселенной, В воды темные столетий

На скачках

Люблю согласное стремленье К столбу летящих лошадей,

К Пасифае. Сонет

Нет, не тебя так рабски я ласкаю! В тебе я женщину покорно чту,

Она ждет

Фонарь дуговой принахмурился, И стадо на миг темно;

Обреченный. Голос. Ответ.

Голос «Ты — мой, моей рукой отмечен,

Цветок засохший, душа моя

Цветок засохший, душа моя! Мы снова двое — ты и я.

Японские танки и хай-кай

1 Устремил я взгляд,

Неизбежность октавы

Не все ль равно, была ль ты мне верна? И был ли верен я, не все равно ли?

Народные вожди

Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей И ветром поднятый победно в вышину.

Это было? Неужели?

Это было? Неужели? Нет! и быть то не могло.

Вскрою двери

Вскрою двери ржавые столетий, Вслед за Данте семь кругов пройду,

В море

Ночью светлой, ночью белой Любо волнам ликовать,

Иду но бульвару. В померкшей листве

Иду но бульвару. В померкшей листве, Как бабочки, роем блестят фонари,

Солнцеворот

Была зима; лежали плотно Снега над взрытостью полей,

В полях забытые усадьбы

В полях забытые усадьбы Свой давний дозирают сон.

На песке (На песке, пред дверью бестиария)

На песке, пред дверью бестиария, На потеху яростных людей,

Вечерний пан

(Строфы) Вечерний Пан исполнен мира,

Ночь с привидениями

Вот снова, с беззвучными стуками кирок, Под пристальным надзором все тех же планет,

С неустанными молитвами

С неустанными молитвами, Повторяемыми вслух,

Помпеянка

«Мне первым мужем был купец богатый, Вторым поэт, а третьим жалкий мим,

Довольным

Мне стыдно ваших поздравлений, Мне страшно ваших гордых слов!

Детские упования

Снова ночь и небо, и надменно Красный Марс блистает надо мной.

Белеет ночь. Деревья сквера

Белеет ночь. Деревья сквера Гигантским мохом поднялись.

Вила

Я тебе скажу, мой милый, Что над нами веют силы:

Зимнее возвращение к морю

Я скорей тебя увидел снова, Чем я ждал, простор соленых вод,

Вячеславу Иванову (Когда впервые, в годы блага)

Когда впервые, в годы блага, Открылся мне священный мир

Чудовища

Зловещее и смутное есть что-то… К. Фофанов

Сложив стихи, их на год спрятать в стол

Сложив стихи, их на год спрятать в стол Советовал расчетливый Гораций.

Люблю я линий верность

Люблю я линий верность, Люблю в мечтах предел.

Оклики

Четвертый Октябрь Окликаю Коршуна в пустыне:

В пустынях

Так вот в какие пустыни Ты нас заманил, Соблазнитель!

Эгейские вазы

Они пленительны и нежны, Они изысканно-небрежны,

В ответ П.П. Перцову

Довольно, пахарь терпеливый, Я плуг тяжелый свой водил.

Голос часов

С высокой башни колокольной Призывный заменяя звон,

Памятник (Вековечной воздвиг меди я памятник)

(1-й асклепиадов стих Горация) Вековечной воздвиг меди я памятник,

Ландыш

Ландыш милый, ландыш нежный, Белый ландыш, ландыш снежный,

Случайности

Я верю всегдашним случайностям, Слежу, любопытствуя, миги.

Поэт — музе

Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена,

Скользящая терцина (наброски)

Когда мечта, под волей господина, Должна идти вперед, как вьючный мул, —

Польша есть! В ответ Эдуарду Слонскому

Jeszcze Polska jest! Edward Slonski

Пришли рассеяния годы

Тот в гробе спит, тот дальний сиротеет. А. Пушкин

Поучение

Тот, владыка написанных слов, Тот, царящий над мудростью книг!

Баллада ночи

Ах, где-то лотос нежно спит, Ах, где-то с небом слиты горы.

Все краски радуги

Все краски радуги — небесные цвета, Все трепеты весны — земная красота,

Она в густой траве запряталась ничком

Умер великий Пан Она в густой траве запряталась ничком,

Вербная суббота

(Ассонансы) С вербочками девочки,

На причале

(Ритмы 4-стопного ямба) Удерживаемый причалом,

В вагоне

В ее глаза зеленые Взглянул я в первый раз,

Кошмар (Эту женщину я раз единый видел)

Эту женщину я раз единый видел. Мне всегда казалось: было то во сне.

В альбом (Что наша жизнь? Несчастный случай)

Что наша жизнь? Несчастный случай! Напиток страсти, остро-жгучий,

Безумец! Думал плыть ты по

Безумец! думал плыть ты по Спокойной влаге, в сладкой дреме,

Грядущий гимн

Солнце летит неизмерной орбитой, Звезды меняют шеренгами строй…

В Варшаве

А.Р. Ледницкому В первый раз по улицам Варшавы

Пределы

Пределы? нет их! Цель — бесконечность!

Летучая мышь

Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш,-

Ночь (Ветки темным балдахином свешивающиеся)

(Уменьшающиеся рифмы, от 7 слогов до 1) Ветки темным балдахином свешивающиеся,

В магическом саду

К скамье у мраморной цистерны Я направлял свой шаг неверный,

Прощание (Вот и ты, печальная, отчалила)

Вот и ты, печальная, отчалила От моих безмолвных берегов.

Я путешественник случайный

Я путешественник случайный, Бродяга в мире, дикий скиф,

К олимпийцам

Все как было, все как вечно. Победил и побежден!

Ода в духе Горация

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши

И, покинув людей, я ушел в тишину

…и, покинув людей, я ушел в тишину, Как мечта одинок, я мечтами живу,

Снова, с тайной благодарностью

Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны!

Медея

На позлащенной колеснице Она свергает столу с плеч

Портрет (Черты твои — детские, скромные)

Черты твои — детские, скромные; Закрыты стыдливо виски,

Опять мой посох приготовлен

Опять мой посох приготовлен, Все тот же, старый и простой,

Сонет (Отточенный булат — луч рдяного заката)

Отточенный булат — луч рдяного заката! Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны!

Так повелел всесильный Демиург

Так повелел всесильный Демиург, Чтоб были люди ремеслом различны.

А.М. Добролюбову (Смутно куритесь, туманы былого)

Смутно куритесь, туманы былого! Месяц безжизненный встал, освещая тропинку по скалам.

Дождь

(Из Верхарна) Как длинные нити, нетихнущий дождь

Максимилиану Шику

Я многим верил до исступленности. Urbi et Orbi

Е.Т. (Кто глаза ее оправил)

Кто глаза ее оправил В завлекательный магнит?

Рыбье празднество

Пусть царит уныние где-то на земле! Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале!

Дрожащие листья на бледные щеки

Дрожащие листья на бледные щеки Изменчиво клали минутные тени,

Под гулы и взрывы

Вихри войны, кони гибели, не успокоены, Роя просторы, опоры былого крушат;

Как царство белого снега

Как царство белого снега, Моя душа холодна.

К Бальмонту (Погасни, исчезни)

Есть ясное безветрие Без плачущего «я».

Я и кот

Славный кот мой одноглазый, Мы с тобой вдвоем.

На закатном поле

Красным закатом забрызгано поле; Дождь из оранжевых точек в глазах;

Люблю я имя Анна

Люблю я имя Анна, Оно звенит, как свет,

У себя

Так все понятно и знакомо, Ко всем изгибам глаз привык;

Освобождение

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна,

Провинциальная картинка

По бульвару ходят девки, Сто шагов вперед, назад.

Мы и те

Миллионы, миллиарды, числа невыговариваемые, Не версты, не мили, солнце-радиусы, светогода!

Груз

Книг, статуй, гор, огромных городов, И цифр, и формул груз, вселенной равный,

Счастие уединения

На побережьи речки быстрой Свой дом в уединеньи выстрой,

Я за то свою мысль ненавижу

Я за то свою мысль ненавижу, Что в холодном кристалле ее

Сны (В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев)

В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев Освящен и облелеян грустной тайной тишины,

В глуби пустыни, в безвестном оазе

В глуби пустыни, в безвестном оазе Я жил одиноко, любимец фантазий.

Освобожденная Россия

Освобожденная Россия, — Какие дивные слова!

Отвращенье

Отвращенье И желанья —

Моисей (Пророк, чей грозный нимб ваятель)

Пророк, чей грозный нимб ваятель Рогами поднял над челом,

Филлида

Я помню: мой корабль разбитый Стал у Фракийских берегов.

Вот брошен я какой-то силой

Вот брошен я какой-то силой На новый путь.

Я (Мой дух не изнемог)

Мой дух не изнемог во мгле противоречий, Не обессилел ум в сцепленьях роковых.

Месяца свет электрический

Месяца свет электрический В море дрожит, извивается;

Сонет (О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво»)

О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво» Той сцене выигрышной, где насмерть сам сражен,

Строгое звено

А. Курсинскому Для всех приходят в свой черед

Царю северного Полюса

Вступления 1

В Голландии

Эти милые, красно-зеленые домики, Эти садики, в розах и желтых и алых,

Красная шапочка

Подражание Тристану Клингсору «Красная шапочка! Красная шапочка!

Блудный сын

Так отрок Библии, безумный расточитель… Пушкин

Гимн Атону

Прекрасен восход твой, о Атон живущий, владыка столетий! Дивный, светлый, могучий, — любви твоей — меры нет, лучи твои — радость.

Стародавняя Москва

Нет тебе на свете равных, Стародавняя Москва!

На сухой осине серая ворона

На сухой осине серая ворона, Поле за оврагом, отдаленный лес,

Вечерняя флейта

Вечерней флейты страстный трепет Слабеет в узкое окно;

Я люблю тебя и небо

…между двойною бездной… Ф. Тютчев

Буря с берега

(Пеон третий) Перекидываемые, опрокидываемые,

Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной!

— Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной! — Что же будет, что же будет с прежней тьмой?

Песня

Мне поется у колодца, Позабыт кувшин.

Встречной

Я только рыцарь и поэт, Потомок северного скальда.

Срок

Я знаю, ты, земля, вращеньем быстрым Свой старый шар влечешь во мрак и свет,

Пора! Склоняю взор усталый

И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод…

Завет Святослава

По знакомой дороге назад Возвращались полки Святослава.

О чем еще мечтать

О чем еще мечтать мне в жизни этой? Все ведомо, изжито, свершено:

Испанская песенка

В темном поле, в темном поле Бродит Альма без дороги;

Венок из васильков

Любо василечки Видеть вдоль межи, —

Труд

В мире слов разнообразных, Что блестят, горят и жгут,—

Ночью у реки

Воды — свинца неподвижней; ивы безмолвно поникли; Объят ночным обаяньем выгнутый берег реки;

Вы неисполненных надежд

Вы неисполненных надежд Над бездной реющие лики.

Родной язык

Мой верный друг! Мой враг коварный! Мой царь! Мой раб! Родной язык!

Творчество

Тень несозданных созданий Колыхается во сне,

Возвращение (Я пришла к дверям твоим)

Она Я пришла к дверям твоим

Это — не надежда и не вера

Это — не надежда и не вера, Не мечтой одетая любовь:

К армянам

Да, вы поставлены на грани Двух разных спорящих миров,

Польше

Орел одноплеменный! …Верь слову русского народа:

В лодке рыбацкой

В лодке рыбацкой, недвижной в снегу, Как хорошо верить в счастье мгновенья!

Прокаженный рисунок тушью

Прокаженный молился. Дорога Извивалась по сдвинутым скалам;

Дом видений

Душа моя — Элизиум теней. Ф. Тютчев

Господи! Господи!

Господи! Господи! Блуждаю один, как челнок,

Демон самоубийства

Своей улыбкой, странно-длительной, Глубокой тенью черных глаз

К моей Миньоне

Посв. моей Миньоне Знаешь, Миньона, один только раз

Эту ночь я дышал тишиной

Эту ночь я дышал тишиной. По таинственен был ускользающий сон.

Из ада изведенные (Астарта! Астарта! И ты посмеялась)

Астарта! Астарта! И ты посмеялась, В аду нас отметила знаком своим,

Уголек

Солнца уголь кругло-красный Бросил отблеск на снега.

Современность грохочет, грозит, негодует

Современность грохочет, грозит, негодует, Взрезом молний браздит наш уклончивый путь,

Римини

В твоем, в века вонзенном имени, Хранимом — клад в лесу — людьми,

Шаги Афродиты

Шагам Юпитера пристало удаляться, Когда Венерины послышатся шаги.

Мы скифы

Мы — те, об ком шептали в старину, С невольной дрожью, эллинские мифы:

Мы (Мы были гребень волны взнесенной)

Мы — гребень встающей волны. «Tertia Vigilia»

Царица страсть

Ты к мальчику проникнешь вкрадчиво, Добра, как старшая сестра;

Пред грозой

В миг пред грозой набегающей трепет Листья деревьев тревожит.

Паломничество в века

Как с камней пыль, мгновеньем свиты Огни «Лито», темь «Домино».

Бессонная ночь

За окном белый сумрак; над крышами Звезды спорят с улыбкой дневной;

Пусть вечно милы посевы, скаты

Пусть вечно милы посевы, скаты, Кудрявость рощи, кресты церквей,

Все бездонней, все безмерней

Все бездонней, все безмерней, Недоступней глубина,

Земля молодая

Зданья громадные стройте, Высьте над башнями башни,

Карл XII памятник в Стокгольме

Ты в древних сагах был предсказан, Последний викинг, вождь-герой!

Trionfo della morte (триумф смерти)

Вспомни вскрики в огненной купели ласк, — Зов смычка, поющего в метели пляск, —

Болезнь

Демон сумрачной болезни Сел на грудь мою и жмет.

Плач Лаодамии

Нет, слова гонцов не ложны! Ты безвременно сражен!

Жизнь (Безликая, она забыла счет обличий)

Безликая, она забыла счет обличий: Подсказывает роль любовнику в бреду,

Кассандра

Пророчица Кассандра! — тень твоя, Путь совершив к благословенной Лете,

Годы молчания

Есть для избранных годы молчания. Они придут —

Ужель доселе не довольно

Ужель доселе не довольно? Весь этот ужас, этот бред

Есть слова волшебства. Вы всесильны

Есть слова волшебства. Вы всесильны, Роковые слова о былом!

Фаэтон

Как в полдень колесница Феба Стоит на ясной высоте,

Дачи осенью

Люблю в осенний день несмелый Листвы сквозящей слушать плач,

Из Андре Шенье

(Александрийский стих) Заслушались тебя безмолвные наяды,

Сфинкс

Я пустынной шел дорогой Меж отвесных, тесных скал, —

С Ганга, с Гоанго

С Гаага, с Гоанго, под гонг, под тимпаны, Душны дурманы отравленных стран;

Лишь безмятежного мира

(Перезвучия) Лишь безмятежного мира жаждет душа, наконец,

Ариадна

Во дворце Афинском, скорбно мрачен, Спит Фессей и видит вещий сон:

Одиссеи

Певцами всей земли прославлен Я, хитроумный Одиссей,

Нет душе покою…

Нет душе покою, Глянул день в глаза,

Над сном надежд

Над сном надежд, что стаи птичьи, рея, Кружат года, крик ястребиный зол;

Сумерки

Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях;

Колыбельная песня (Девочка далекая, Спи, мечта моя)

Девочка далекая, Спи, мечта моя!

Эпиталама (примите скромный триолет)

И что один твой выражает взгляд, Того весь мир пересказать не может.

В Библиотеке

Это было однажды… то было лишь раз. Я лишь раз сознавал, что мы близки…

Я часто размышлял о сущности вещей

Тоска неясная о чем-то неземном. Минский

Мир

Я помню этот мир, утраченный мной с детства, Как сон непонятый и прерванный, как бред…

И снова ты, и снова ты

И снова ты, и снова ты, И власти нет проклясть!

Жалоба героя

Нас немного осталось от грозного племени Многомощных воителей, плывших под Трою,

К самому себе

Я желал бы рекой извиваться По широким и сочным лугам,

Летний бал XVIII в.

Я вас благословляю, рощи, Где под завесой из ветвей

Уголки улицы

1 Темная улица; пятнами свет фонарей;

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна Нас робким и зыбким качаньем.

Братья бездомные

Братья бездомные, пьяные братья, В шуме, дыму кабака!

В тихом океане

Что за бурь, какого случая Ждет подмытый монолит,

Домовой

Опять, опять, опять, опять О прошлом, прежнем, давнем, старом,

Я не видал таинственных лесов

Я не видал таинственных лесов Безудержной природы Индостана,

В ночь под Новый год

Минут годы. Станет наше время Давней сказкой, бредом дней былых;

Ты приходишь из страны безвестной

Ты приходишь из страны безвестной, Чужеземец! я — в родном краю.

Всхождение

А лестница все круче… He оступлюсь ли я?

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета:

Тишина

Вечер мирный, безмятежный Кротко нам взглянул в глаза,

За картами

Опять истомой дышит март, А запад вкрадчиво-малинов…

На заданную тему у Случевского

Март! Пора нам жить наруже! Как бегут ручьи из пены!

Уныние

Сердце, полное унынием, Обольсти лучом любви,

В борьбе с весной редеет зимний холод

В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней,

На гранитах

Снова долгий тихий вечер. Снова море, снова скалы.

Случайная стрела

Стоял я в этот час, незрящий Пред будущей судьбой Эдип,

Адам и Ева

Ева Адам! Адам! приникни ближе,

Длятся, длятся

Длятся, длятся, сцеплены, союзны, Лентой алой скрепленные ночи.

К.Д. Бальмонту (Ты нашел свой путь к лазури)

Чахлые сосны дорогу к лазури найдут. К. Бальмонт

Июльская ночь

Алый бархат вечереет, Горделиво дремлют ели,

Белый цвет магнолий

Белый цвет магнолий Смотрит, как глаза.

После дождя

Был дождь и замер; молний взвизги Устали; тень сближала нас;

Желтым шелком, желтым шелком

Желтым шелком, желтым шелком По атласу голубому

После скитаний

(Разложение дактилического гексаметра) После скитаний,

Слезами блестящие глазки

Слезами блестящие глазки, И губки, что жалобно сжаты,

Свет обмер, тени наклонились

Свет обмер, тени наклонились, Пространней запах слитых лип;

Когда стоишь ты в звездном свете

Когда стоишь ты в звездном свете, Смотря на небо, не забудь,

Благовесть весеннего утра

Утро. Душа умиленно Благовесть солнечный слышит,

В раю

An Maximilian Schick[1] Лишь закрою глаза, как мне видится берег

От виска и до виска

Ветер гонит искры снега Мимо окон, застя свет;

Сорок пятый раз

Весенней ночью встречу звон пасхальный Я сорок пятый раз…

Строгий, холодный и властный

Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня.

Радостный миг

…тот радостный миг, Как тебя умолил я, несчастный палач!

В полночь

Понял! мы в раю! Stephanos

Библиотеки

Власть, времени сильней, затаена В рядах страниц, на полках библиотек:

Город сестер любви видение

Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки. «Все напевы»

Сборщиков (Пожертвуйте, благодетели)

Пожертвуйте, благодетели, На новый колокол —

Как ангел тьмы и ангел света

Две тени милые, два данные судьбой Мне ангела…

Прощальный взгляд

Я сквозь незапертые двери Вошел в давно знакомый дом,

Волны взбегают и пенятся

Волны взбегают и пенятся, Волны на шумном прибое;

Колыбельная

Спи, мой мальчик! Птицы спят; Накормили львицы львят;

Серафимов вереницы

Серафимов вереницы Наше ложе окружили.

Из ада изведенные (В страну без возврата, в жилище)

В страну без возврата, в жилище мертвых устремилась богиня

Рамсес. Отрывок

По бездорожьям царственной пустыни, Изнемогая жаждой, я блуждал.

Орфей

Вакханки встретили Орфея На берегу немолчных вод.

Спит вагон, мерцает газ

Спит вагон, мерцает газ, Поезд мчит, уносит нас.

Симпосион заката

Всё — красные раки! Ой, много их, тоннами По блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!),

Тяжела, бесцветна и пуста

Тяжела, бесцветна и пуста Надмогильная плита.

Республика последних снов

Республика последних снов на грани, Где шелест нив и шум лесной к пустыне

Роковой ряд. Венок сонетов

1. Леля Четырнадцать имен назвать мне надо…

Вечер

Но в стихе умиленном найдешь Эту вечна душистую розу.

Невозвратность

Миг, лишь миг быть Земле в данной точке вселенной! Путь верша, ей сюда возвратиться ль, и как?

Атлантида (Провеял дух, идущий мимо)

Провеял дух, идущий мимо. Его лицо — неуловимо,

Глаза (На берегу мерцающих озер)

На берегу Мерцающих Озер Есть выступы. Один зовут Проклятым.

На Готланде

Тощий мох, кустарник чахлый, Искривленная сосна,

Всадник в городе

Дух наших дней свое величество Являл торжественно и зло:

А.В. Луначарскому (В дни победы, где в вихре жестоком)

В дни победы, где в вихре жестоком Все былое могло потонуть,

Буря и затишье

Плывем пустынной Ладогой, Под яркой аркой — радугой;

Испанские народные песни

1 — Вы бледны, моя сеньора.

Плохо приходится старому лешему

— Плохо приходится старому лешему, Мне, горемычному, брат домовой!