Брюсов Валерий Яковлевич
1873 - 1924

Брюсов Валерий Яковлевич

Вале́рий Я́ковлевич Брю́сов (1 [13] декабря 1873, Москва — 9 октября 1924, там же) — русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Теоретик и один из основоположников русского символизма.

1603

Стихотворений

51

Лет жизни

Стихотворения

Поцелуи

Здесь, в гостиной полутемной, Под навесом кисеи

Кондор

К чему чернеющий контур Ты прячешь, гневный гигант, —

Персидские четверостишия

1 Не мудрецов ли прахом земля везде полна?

Вечер после свиданья

(Силлабические стихи.) Вода едва качает

Еще раз, может быть, в последний

Еще раз, может быть, в последний, Дороги выбор мне дарован,

Над Северным морем

Над морем, где древние фризы, Готовя отважный поход,

Пятьдесят лет

Пятьдесят лет — пятьдесят вех;

Армянская песня (Твоих грудей гранат — что меч)

(Саят-Нова, XVIII в.) Твоих грудей гранат — что меч!

Родной язык

Мой верный друг! Мой враг коварный! Мой царь! Мой раб! Родной язык!

Это — надгробные нении

(Перезвучия) Это — надгробные нении в память угасших любовей,

Нам проба

Крестят нас огненной купелью, Нам проба — голод, холод, тьма,

В ту ночь

(Газелла) В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

Вот я — обвязан, окован

Вот я — обвязан, окован Пристальным глазом змеи очковой,

Ultima Thule

Где океан, век за веком стучась о граниты, Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,

В лодке

Завечерело озеро, легла благая тишь. Закрыла чашу лилия, поник, уснул камыш.

Волны взбегают и пенятся

Волны взбегают и пенятся, Волны на шумном прибое;

Первая звездочка

Первая звездочка! око вечернее, Привет тебе!

Осенний день был тускл и скуден

Осенний день был тускл и скуден, А воздух недвижимо жгуч.

Измена

Сегодня! сегодня! как странно! как странно! Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.

Молния

Опять душа моя расколота Ударом молнии, и я,

Милый сон

Продлись, продлись, очарованье! Ф. Тютчев

Золото

Avec un peu de soleil et du sable blond J’ai fait de l’or.

Сухие листья

Сухие листья, сухие листья, Сухие листья, сухие листья,

Вся жизнь моя — бесформенная греза

Вся жизнь моя — бесформенная греза, И правды нет в бреду, и смысла нет во сне —

Современная осень

Крут и терпк осенний вечер; с поля Дух солом, земли, трав и навоза;

Мечты, как лентами, словами

Мечты, как лентами, словами Во вздохе слез оплетены.

Светлым гаснущим закатом

Светлым гаснущим закатом Даль небес озарена,

Юргису Балтрушайтису (Ты был когда-то каменным утесом)

Ты был когда-то каменным утесом И знал лишь небо, даль да глубину.

Раб

Я — раб, и был рабом покорным Прекраснейшей из всех цариц.

Восточное изречение

(Метаграмма) Что нам весной или за ней дано?

Эллису

Нет! к озаренной сиянием бездне Сердце мое не зови!

На улицах (февраль 1917 г.)

На улицах красные флаги, И красные банты в петлице,

Обреченный. Голос. Ответ.

Голос «Ты — мой, моей рукой отмечен,

К портрету Лермонтова

Казался ты и сумрачным и властным, Безумной вспышкой непреклонных сил;

К большой медведице

Волшебница северной ночи, Большая Медведица, — ты

Мятеж (памяти Эмиля Верхарна, как поэта и друга)

В одежде красной и черной, Исполин,

К армянам

Да, вы поставлены на грани Двух разных спорящих миров,

Заклинание (Хавват владычица)

Хавват владычица! Богиня, царица!

Максимилиану Шику

Я многим верил до исступленности. Urbi et Orbi

Стокгольм

Словно над глубями зеркала Ты из гранита возник,

Победа при Каррах 53 г. до р. Х

Забыть ли час, когда у сцены, Минуя весь амфитеатр,

Свиваются бледные тени

Свиваются бледные тени, Видения ночи беззвездной,

Так вот где

Так вот где жизнь таила грани: Стол, телефон и голос грустный…

В борьбе с весной редеет зимний холод

В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней,

И, покинув людей, я ушел в тишину

…и, покинув людей, я ушел в тишину, Как мечта одинок, я мечтами живу,

Секстина

Все кончено! я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты…

Деревенские рифмы

Опять — развесистые липы И склады бревен за избой;

Средние века

Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире, Поя целебно мутный мрак веков.

Треугольник

Я, еле

Все люди

Все люди, люди и люди, Всех осанок, величин и мастей,

Мелькали мимо снежные поляны

Мелькали мимо снежные поляны, Нас увозил на запад sleeping-car[1],

Я — упоен! Мне ничего не надо!

Я — упоен! мне ничего не надо! О, только б длился этот ясный сон,

Засияла моя стена

Засияла моя стена, Я ее не узнал: на ней

Орфей

Вакханки встретили Орфея На берегу немолчных вод.

Черт и ведьма

Ну, затеял перебранку Косолапый лысый черт!

Разговор

«Не хвались еще заране!» — Молвил старый Шат.

Газели

1 В ту ночь нам птицы пели, как серебром звеня,

Дедал и Икар

Дедал Мой сын! мой сын! будь осторожен,

За годами год, девятнадцатый год

За годами год, девятнадцатый год Висит надо мною недвижимый свод,

Гнутся высокие лотосы

Гнутся высокие лотосы, До неба высятся маки,

Последний спор (из дневника)

(Однозвучия) Северным ветром взволнован, остужен,

Довольным

Мне стыдно ваших поздравлений, Мне страшно ваших гордых слов!

Римская Империя

Он встал, как царь, в торжественной порфире, Укрыв под ней весь мировой простор,

Часы прошли, как сон изменчивый

Часы прошли, как сон изменчивый, О вечер! наступай и ты,

Эхо

Между гор грохочет эхо Убегающего поезда.

Апрельский хмель

Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы,

Отречение секстина

Все кончено! Я понял безнадежность Меня издавна мучившей мечты.

Три яблока

Три яблока, излюбленных преданьем, Три символа земного мятежа,

Книга

Сцепень белых параллелограммов В черных черточках — в свое жерло

На бренность

(Сапфический метр Сульпиция Луперка) Суждена всему, что творит Природа

Подражание труверам

Нет, никогда не мог Амур в сем мире Так сердце мучить, как меня она!

К.Д. Бальмонту

Нет, я люблю тебя не яростной любовью, Вскипающей, как ключ в безбрежности морской,

Лев и свинья басня по Ф. Достоевскому

Однажды Лев Свинью обидел,

Сумрак за черным окном

Сумрак за черным окном В полночь тоскливо погас.

В саду

Не дремлют тени, Не молкнет сад;

Oblat (Кто сожалеет о прекрасных днях)

(Рондо) Кто сожалеет о прекрасных днях,

О, когда бы я назвал своею

О, когда бы я назвал своею Хоть тень твою!

Когда над городом сквозь пыль поют

Когда над городом сквозь пыль поют Глухие сны лимонного заката,

Над омутом

Ветер, сумрачно пророчащий, Всплеск волны, прибрежье точащей,

Из венка

(Дактиле-хореические дистиха) 1

Я снова одинок, как десять лет назад

Я снова одинок, как десять лет назад. Все тот же парк вокруг, за елью звезды те же,

Я действительности нашей не вижу

Я действительности нашей не вижу, Я не знаю нашего века,

Осенью

Небо ярко, небо сине В чистом золоте ветвей,

На заре

Бледнеет ночь. Свой труд окончив, С улыбкой думаю о ней,

На бульваре

С опущенным взором, в пелериночке белой, Она мимо нас мелькнула несмело,-

В трауре

Она была в трауре с длинной вуалью; На небе горели в огне облака.

Польше

Орел одноплеменный! …Верь слову русского народа:

К Деметре (Небо четко, небо сипе)

Небо четко, небо сипе, Жгучий луч палит поля;

Уголки улицы

1 Темная улица; пятнами свет фонарей;

России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Приветствие (Поблек предзакатный румянец)

Поблек предзакатный румянец. На нитях серебряно-тонких

Эллада из песен Сапфо

1 Сокрылась давно Селена,

Вила

Я тебе скажу, мой милый, Что над нами веют силы:

Прорицание

Блистает шелковый камзол, Сверкает сбруи позолота,

Переселение народов

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки,

Есть слова волшебства. Вы всесильны

Есть слова волшебства. Вы всесильны, Роковые слова о былом!

Призрак луны непонятен глазам

Призрак луны непонятен глазам, Прошлое дымкой тумана повито.

Ариадне

Слышу: плачут волны Эльбы О былом, о изжитом;

Сумрак тихий, сумрак тайный

Сумрак тихий, сумрак тайный, Друг, давно знакомый мне,

Вступление

Жизнь кончена, я это сознаю, Нет больше целей, нет надежд свободных,

Разоренный Киев

Четыре дня мы шли опустошенной степью. И вот открылось нам раздолие Днепра,

Дворец центромашин

Из тьмы, из бездн иных столетий, Встает, как некий исполин,

Ультиматум весны

Каждогодно все так же, из миллионолетия в новые, В срочный день объявляет весна ультиматум,

Братья бездомные

Братья бездомные, пьяные братья, В шуме, дыму кабака!

К медному всаднику (В морозном тумане белеет Исакий)

В морозном тумане белеет Исакий. На глыбе оснеженной высится Петр.

Ожидание (Душен воздух вольных прерий)

Душен воздух вольных прерий, Жгучи отблески лазури,

Дивный генуэзец! Как нам стали понятны

Дивный генуэзец! как нам стали понятны Твои пророческие слова:

Опять безжалостные руки

Опять безжалостные руки Меня во мраке оплели.

Андрею Белому (Нас не призвал посланник божий)

Нас не призвал посланник божий В свой час, как братьев, от сетей,

Всё чаще

Все чаще по улицам Вильно Мелькает траурный креп.

Та же грудь

Давно охладели, давно окаменели Те выкрики дня, те ночные слова:

Беглецы

Стон роковой прошел по Риму: «Канны!» Там консул пал и войска лучший цвет

Слава толпе

В пропасти улиц накинуты, Городом взятые в плен,

Роковой ряд. Венок сонетов

1. Леля Четырнадцать имен назвать мне надо…

Снова сумрак леса зелен

Снова сумрак леса зелен, Солнце жгуче, ветер чист;

Наш демон

У каждого свой тайный демон. Влечет неумолимо он

Признание

Моя дорога — дорога бури, Моя дорога — дорога тьмы.

Одиссей у Калипсо (Сквозь легкий дым земных воспоминаний)

Сквозь легкий дым земных воспоминаний Светлеет глубь зажизненных страстей,

Да, эту улицу я знаю

Да, эту улицу я знаю: Все виды вдаль и каждый дом,

В Дамаск

Губы мои приближаются К твоим губам,

Над океаном отлив

Волной, как щупальцем огромным, Ты осязаешь землю. Ночь

Стихи о голоде

«Умирают с голода, Поедают трупы,

Проходит день, как смена отражений

Проходит день, как смена отражений — Разноголосица движений, красок, слов,

Тезей Ариадне

«Ты спишь, от долгих ласк усталая, Предавшись дрожи корабля,

Терцины к спискам книг

И вас я помню, перечни и списки, Вас вижу пред собой за ликом лик.

Любимые мелочи

Опять к любимым мелочам, Я думал, жизнь меня принудит:

Голос луны

(Палиндром буквенный) Я — око покоя,

Краски

Я сегодня нашел свои старые краски. Как часто взгляд на забытый предмет

Ночь (Ветки темным балдахином свешивающиеся)

(Уменьшающиеся рифмы, от 7 слогов до 1) Ветки темным балдахином свешивающиеся,

Пытка

Эта боль не раз мной испытана, На кресте я был распят не раз,

Каменщик

— Каменщик, каменщик в фартуке белом, Что ты там строишь? кому?

Там, в днях

Где? — в детстве, там, где ржавый пруд Кренил карвеллы в муть Саргассо,

Латыши. Подражания народным песням

1 Дай мне вечер, дай мне отдых,

Заклинание (Красный огонь, раскрутись, раскрутись)

Красный огонь, раскрутись, раскрутись! Красный огонь, взвейся в темную высь!

Я прежде боролся, скорбел

Я прежде боролся, скорбел, Но теперь я жду.

Над бредом наших разных ликов

М. Н. Семенову Над бредом наших разных ликов,

Вы, снежинки, вейте

Вы, снежинки, вейте, Нас лишь пожалейте!

Pou sto (где бы стать)

Ты ль пригоршнями строфы по радио, Новый орфик, на Марс готовишь?

К Лидии (Лидия! Мне, во имя)

(Сапфический малый метр Горация) Лидия! мне, во имя

Руками плечи

Руками плечи опоясаны, Глаза с глазами смежены,

На смерть вождя

Пред гробом Вождя преклоняя колени, Мы славим, мы славим того, кто был Ленин

Детская площадка

В ярком летнем свете, В сквере, в цветнике,

Цирцея

Я — Цирцея, царица; мне заклятья знакомы; Я владычица духов и воды и огня.

Праздник в деревне

Ударил звон последний Оконченной обедни;

Всадник в городе

Дух наших дней свое величество Являл торжественно и зло:

Воссоздателю

Вяч. Иванову Спокойный взор вперив в обломок

После пира

Мы с дрожью страсти и печали, Едва над морем рассвело,

Ангел благого молчания (Молитва)

Ангел благого молчания, Властно уста загради

Филлида

Я помню: мой корабль разбитый Стал у Фракийских берегов.

О императорах

(Моностихи Авсония) Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь;

Пaтмос

Единый раз свершилось чудо: Порвалась связь в волнах времен.

Мелькают дни, и с каждым новым годом

Мелькают дни, и с каждым новым годом Мне все ясней, как эта жизнь кратка;

Чаша испытаний

Будь меж святынь в веках помянута Ты, ныне льющаяся кровь!

Да, я безумец! Я не спорю!

Да, я безумец! я не спорю! Воспоминанья заглуша,

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч;

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно

Мне вспомнить страшно, вспомнить стыдно Мои безумные слова, —

В ночь под Новый год

Минут годы. Станет наше время Давней сказкой, бредом дней былых;

Лишь одного! Газелла

Лишь одного: я быть с тобой хочу! С твоей мечтой слить трепет свой — хочу!

К ветрам

Заветные ветры! скользя по пустыне, Развейте мою молодую тоску,

Вячеславу Иванову (Когда впервые, в годы блага)

Когда впервые, в годы блага, Открылся мне священный мир

На смерть И. Лялечкина

Набегают вечерние тени, Погасает сиянье за далью.

Голос мертвого

На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица?

Цветы роняют робко лепестки

(Сонет с кодою) Цветы роняют робко лепестки,

Целение

Целит вечернее безволие Мечту смятенную мою.

Буря и затишье

Плывем пустынной Ладогой, Под яркой аркой — радугой;

Испанская песенка

В темном поле, в темном поле Бродит Альма без дороги;

Царил над миром рифм когда-то

Царил над миром рифм когда-то Я с самовластием волхва,

Зыблются полосы света

Зыблются полосы света В черной, холодной воде.

Наполеон (Шумя, Европу обняла война)

Шумя, Европу обняла война, Глася: «Мир хижинам и гибель тронам!»

В окопе

В семье суровых ветеранов Пью чай. Пальба едва слышна.

Большой дорогой, шоссе открытым

Большой дорогой, шоссе открытым, Широкой шиной вздымая пыль,

Нить

Отдамся ль я случайному наитью, Сознательно ль — кую и правлю стих —

Тот облик вековой огромных городов

Тот облик вековой огромных городов, Который видим мы, — исчезнет неизбежно;

Летом 1912 года

Пора сознаться: я — не молод; скоро сорок. Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла?

Любовь ведет нас к одному

Amor condusse noi ad una…[1] Любовь ведет нас к одному,

Наутро после шабаша

Чу! под окошком звенят колокольчики, Белые, синие, разных оправ;

Закат ударил в окна красные

Закат ударил в окна красные И, как по клавишам стуча,

Скала к скале; безмолвие пустыни

Скала к скале; безмолвие пустыни; Тоска ветров, и раскаленный сплин.

По поводу сборников «Русские символисты»

Мне помнятся и книги эти, Как в полусне недавний день;

Из песен Мальдуна

Верные челны, причальте К этим унылым теснинам.

Иньес в духе французских поэтов начала XIX века

Вам знакома ли Иньес, Та, чьи косы — цвета смоли,

Прости мой стих, безумьем гневный

Прости мой стих, безумьем гневный, Прости мой смех, на стон похожий!

В ресторане (Горите белыми огнями)

Горите белыми огнями, Теснины улиц! Двери в ад,

К портрету Лейбница

Когда вникаю я, как робкий ученик, В твои спокойные, обдуманные строки,

Le paradis artificiel (искусственный рай)

C’est une beatitude calnae el imniobile. Ch. Baudelaire[1]

Словно птица большая

Словно птица большая Неизведанных стран,

Вот брошен я какой-то силой

Вот брошен я какой-то силой На новый путь.

Из Александрийской антологии. К Сапфо

1 Ты не в гробнице лежишь, под украшенным лирою камнем:

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне

Прощаю все, — и то, что ты лгала мне Губами алыми, дарами долгих ласк,

Мрачной повиликой

Мрачной повиликой Поросли кресты,

Квартет

Четыре девочки по четырнадцати лет На песчаной площадке играют в крокет.

Путь к высотам сонет-акростих

Путь к высотам, где музы пляшут хором, Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов.

Медея

На позлащенной колеснице Она свергает столу с плеч

Клитемнестра

Сестра — царит в надменной Трое, Сестре — немолчный гимн времен,

Двадцать лет назад ты умерла

Двадцать лет назад ты умерла. Как же нынче снова ты пришла

Как неяркие бутоны

(Внутренние постоянные рифмы) Как неяркие бутоны превращают лепестки

В Голландии

Эти милые, красно-зеленые домики, Эти садики, в розах и желтых и алых,

Песня древнего народа тема Райдера Хаггарда

Лесная птица, влетевшая в сумрачный зал; Рука ребенка, зажавшая острый кинжал, —

Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной!

— Солнце! Солнце! Снова! Снова ты со мной! — Что же будет, что же будет с прежней тьмой?

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день

И он взглянул, и ты уснула, и он ушел, и умер день; И словно руки протянула огнем встревоженная тень.

В духе лириков VI–VII вв

1 Дождь! тебя благословляю!

Стрелы ресниц

Еще в мечтах чернеют стрелы Твоих опущенных ресниц;

Парки бабье лепетанье

Парки бабье лепетанье Жутко в чуткой тишине…

В разрушенном Мемфисе

Как царственно в разрушенном Мемфисе, Когда луна, тысячелетий глаз,

Июльская ночь

Алый бархат вечереет, Горделиво дремлют ели,

Гимн Афродите

За длительность вот этих мигов странных, За взгляд полуприкрытый глаз туманных,

В лугах

Задремал пастух понурый. Над унылостью равнин

Чуть сквозь улыбку над картой европы 1922 г

Встарь исчерченная карта Блещет в красках новизны —

Старый вопрос

Не надо заносчивых слов, Не надо хвальбы неуместной.

Утренняя тишь

В светлом жемчуге росинок Чаши бледные кувшинок

Оклики демонов

Свистки паровозов в предутренней мгле, Дым над безжизненным прудом.

Всем

О, сколько раз, блаженно и безгласно, В полночной мгле, свою мечту храня,

Знакомый стих

Expositio[2] Знакомый стих любимого поэта!

Ты — мой демон, ты — эринния

Ты — мой демон, ты — эринния, Неразлучная со мной!

Еврейским девушкам

Красивые девушки еврейского племени, Я вас наблюдал с тайной дрожью в мечтах;

Близким (Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши)

I Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,

Три свидания

1 Черное море голов колыхается,

Мир

Я помню этот мир, утраченный мной с детства, Как сон непонятый и прерванный, как бред…

Баллада о женщинах былых времен

(Баллада Франсуа Вийона) Скажите, где, в стране ль теней,

Пеплум

Знаю сумрачный наход Страсти, медленно пьянящей:

Мы все — Робинзоны

Все же где-то в сонном атолле Тень свою пальмы купают.

Дай устам моим приникнуть

Дай устам моим приникнуть К влажно дышащим устам,

Н.Н. Сапунову (Когда твою душу в объятиях нес)

По небу полуночи… М. Лермонтов

Отвращенье

Отвращенье И желанья —

К близкой

Предстанет миг, и дух мой канет В неизмеримость без времен,

Клинопись

(Параллелизм) Царь, Бил-Ибус, я, это вырезал здесь,

Усталость

Не дойти мне! не дойти мне! я устал! устал! устал! Сушь степей гостеприимней, чем уступы этих скал!

На лыжах

Опьяняет смелый бег. Овевает белый снег.

Врубелю

От жизни лживой и известной Твоя мечта тебя влечет

Отрады

Знаю я сладких четыре отрады. Первая — радость в сознании жить.

Римляне в Китае (166 г. н.а.)

Все улицы полны народом, Бегут и торговцы и воины…

В мартовские дни

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт,

Начинающему

…доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит!

Провинциальная картинка

По бульвару ходят девки, Сто шагов вперед, назад.

Умрем в объятиях полночной тишины

Умрем в объятиях полночной тишины! Я так утомлена, а ты однообразен,

Усни, белоснежное поле

(Рифма предпоследнего слова) Усни, белоснежное поле!

Волшебное зеркало

Все шло — точь-в-точь обыкновенное: были дома нахлобучены;

Психея

Что чувствовала ты, Психея, в оный день, Когда Эрот тебя, под именем супруги,

Паломникам свободы

Свои торжественные своды Из-за ограды вековой

Я помню свет неверно-белый

Я помню свет неверно-белый И запах роз, томивший нас,

Умереть, умереть, умереть

Умереть, умереть, умереть! На таинственном фоне картины

Гордись! Я свой корабль в Египет

Гордись! я свой корабль в Египет, Как он, вслед за тобой провлек;

Сквозь разноцветные стекла закат

Леле Сквозь разноцветные стекла закат

Папортник

Предвечерний час объемлет Окружающий орешник.

Колыбельная песня

Мы забавляемся Нашей судьбой,

Ночь (Пришла и мир отгородила)

Пришла и мир отгородила Завесой черной от меня,

Побег пастуха

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель!

Пределы

Пределы? нет их! Цель — бесконечность!

Товарищам интеллигентам

Инвектива Еще недавно, всего охотней

Весенняя поэма

1 И серое небо, и проволок сети,

Просверк сеет Хронос

Нет, не струны, нет, не трубы, Мой напев над морем вейте!

Фламандцам

Народ Верхарна! не напрасно вещий Тебя прославил: жив твой мощный дух!

Ликорн

Столетний бор. Вечерний сумрак зелен. Мне щеки нежит мох и мягкий дерн.

Всхождение

А лестница все круче… He оступлюсь ли я?

Друзья

Народность в русской поэзии Вышел Леший, сел на пень,

Разбегаются снова поля за окном

Разбегаются снова поля за окном, Темный лес по окружности медленно вертится,

Летняя гроза

Синие, чистые дали Между зелёных ветвей

В неконченом здании

Мы бродим в неконченом здании По шатким, дрожащим лесам,

Сорок пятый раз

Весенней ночью встречу звон пасхальный Я сорок пятый раз…

Девятое марта

Сорок было их в воде холодной Озера, — страдавших за Христа.

Эпиталама (примите скромный триолет)

И что один твой выражает взгляд, Того весь мир пересказать не может.

В ночной полумгле

В ночной полумгле, в атмосфере Пьянящих, томящих духов,

Зодчество церквей старинных

Зодчество церквей старинных, Современный прихотливый свод,

Поликрат

К Эде Я читал у поэтов о счастьи, похожем на сон,

Закатный ветер

Веет древний ветр В ветках вешних верб,

Числа

Мечтатели, сибиллы и пророки Дорогами, запретными для мысли,

Кубок

И кто б ни подал кубок жгучий… Tertia, Vigilia

Паломничество в века

Как с камней пыль, мгновеньем свиты Огни «Лито», темь «Домино».

Женщина, безумная гордячка

Женщина, безумная гордячка! Мне понятен каждый ваш намек,

Ночью у реки

Воды — свинца неподвижней; ивы безмолвно поникли; Объят ночным обаяньем выгнутый берег реки;

Из китайской поэзии

(Параллелизм) 1

Я путешественник случайный

Я путешественник случайный, Бродяга в мире, дикий скиф,

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар

Я, сын царя, здесь сплю, Эшмунизар, В гробнице сей, что сам воздвиг себе,

Я часто размышлял о сущности вещей

Тоска неясная о чем-то неземном. Минский

Февраль

Свежей и светлой прохладой Веет в лицо мне февраль.

Бессонница

Луна стоит над призрачной горой; Неверным светом залита окрестность

Максиму Горькому

Не в первый раз мы наблюдаем это: В толпе опять безумный шум возник,

Игорю Северянину сонет-акростих с кодою

И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно, Где неизменен гордый сон снегов,

Слово бросает на камни одни бестелесные тени

Слово бросает на камни одни бестелесные тени, В истине нет ни сиянья, ни красок, ни тьмы.

Тонкой, но частою сеткой

Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен.

Работа

Единое счастье — работа, В полях, за станком, за столом,-

Твой взор

(Газелла) Пылают летом розы, как жгучий костер.

Надписи на воротах

1 Кто поздно иль рано придет к сим воротам,

В магическом саду

К скамье у мраморной цистерны Я направлял свой шаг неверный,

Срок

Я знаю, ты, земля, вращеньем быстрым Свой старый шар влечешь во мрак и свет,

После дождя

Был дождь и замер; молний взвизги Устали; тень сближала нас;

Обязательства

Я не знаю других обязательств, Кроме девственной веры в себя.

Величание

Величит душа моя господа, И дух мой восторженно-радостен!

Бальдеру Локи (Светлый бальдер! Мне навстречу)

Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик.

К прошлому

Для кого я пишу? — не знаю: Читателей нет у меня.

Ов. Иоаннисиану в альбом (К тебе приблизиться, то значит)

К тебе приблизиться, то значит — Вдохнуть души прекрасной свет.

К тихому океану

Снилось ты нам с наших первых веков Где-то за высью чужих плоскогорий,

Мир электрона

Быть может, эти электроны Миры, где пять материков,

У гроба дня

День обессилел, и запад багряный Гордо смежил огневые глаза.

Ленин

Кто был он?- Вождь, земной Вожатый Народных воль, кем изменен

Я в море не искал таинственных утопий

Я в море не искал таинственных Утопий, И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт,

Канцона к даме

(Канцона) Судил мне бог пылать любовью,

В том же парке (Здравствуй, листик, тихо подающий)

Здравствуй, листик, тихо подающий, Словно легкий мотылек!

Глупое сердце, о чем же печалиться

Поcв. Э. Глупое сердце, о чем же печалиться!

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый

Да, в нашей жизни есть кумир для всех единый — То лицемерие; пред искренностью — страх!

Где-то

Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой;

Мгновенья мгновеннее

(Сплошные рифмы) Черный и упрямый локон вьется нежно близ меня,

Слепой циклон, опустошив

Слепой циклон, опустошив Селенья и поля в отчизне,

Весь день был тусклый, бледный и туманный

Весь день был тусклый, бледный и туманный; Шли облака в уныло-смутной смене;

Похищение Берты

Шел пир небывалый за круглым столом, Блистали в шелках паладины,

Песня девушки в тайге

Медвежья шкура постлана В моем углу; я жду…

У смерти на примете

Когда шесть круглых дул нацелено, Чтоб знак дала Смерть-командир, —

Девятнадцатый век

Все ж топот армий, гулы артиллерий Затихли; смолк войны зловещий звон;

С волнением касаюсь я пера

I С волнением касаюсь я пера,

Звездное небо бесстрастное

Звездное небо бесстрастное, Мир в голубой тишине;

Мне кажется, что в саване я

Мне кажется, что в саване я, Лежу в глухой земле.

Мерный шум колес

Мерный шум колес, Поле, ряд берез,

Эпитафия римским воинам

Нас — миллионы. Всюду в мире, Разбросан, сев костей лежит:

Три змеи, три кольца, окружили меня

Три змеи, три кольца, окружили меня, И в глаза мне глядят шесть сверканий огня.

Петербург (Здесь снов не ваял Сансовино)

Здесь снов не ваял Сансовино, Не разводил садов Ле-Нотр.

Гимн Афродите (Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине)

Гимны слагать не устану бессмертной и светлой богине. Ты, Афродита-Любовь, как царила, так царствуешь ныне.

Как ангел тьмы и ангел света

Две тени милые, два данные судьбой Мне ангела…

Коммунарам

Под вопль вражды, под гулким гневом Недаром вы легли в веках, —

На церковной крыше

На церковной крыше, У самого золотого креста

К Петрограду

Город Змеи и Медного Всадника, Пушкина город и Достоевского,

Республика последних снов

Республика последних снов на грани, Где шелест нив и шум лесной к пустыне

Лесная дева

Л. H. Вилькиной На перекрестке, где сплелись дороги,

Безмолвные свидетели

Безмолвные свидетели Вечерних сожалений,

Dolce far niente (сладкое безделье)

Под столетним кедром тени… Tertia Vigilia, 1900 г.

Эллинизм и Рим

Прекрасен, светел, венчан, златокрыл, Цвел гений Греции. Но предстояло

Умирающий костёр

Бушует вьюга и взметает Вихрь над слабеющим костром;

Осеннее прощание эльфа

В небе благость, в небе радость, Солнце льет живую сладость, Солнцу — верность, Солнцу —

Охота за кабаном

Я слышу лай моих любимых дум, Их голоса и радостны, и звонки;

Черные тени узорной решетки

Черные тени узорной решетки Ясно ложатся по белому снегу.

К Швеции

В этом море кто так щедро Сев утесов разбросал,

На могиле Ивана Коневского (8 июля 1901 г.)

Я посетил твой прах, забытый и далекий, На сельском кладбище, среди простых крестов,

Иван-да-марья

Иван-да-марья, Цветок двойной,

Памятник

Преисполнись гордости… Гораций

Матери на именины

От ранних детских лет, как свет среди теней, Люблю я этот день, наш праздник, вечно жданный.

Царю северного Полюса

Вступления 1

Остров

Пусть он останется безвестным За далью призрачной неведомых морей,

Всем душам нежным и сердцам влюбленным

Всем душам нежным и сердцам влюбленным, Кого земной Любви ласкали сны,

Мы к ярким краскам не привыкли

Мы к ярким краскам не привыкли, Одежда наша — цвет земли;

Утренняя звезда

Мы встанем с тобой при свечах, Дитя мое!

Стаял снег… Земля, каменья

Стаял снег… земля, каменья, Облака и облака…

У райских врат

Мимо стен таинственного Рая Я не раз в томленьи проходил.

Я видел искры от кирки

Я видел искры от кирки, Ударившей о камень.

Во мгле

Страстно, в безумном порыве ко мне ты прижалась Страстно…

Серп и молот

Пусть гнал нас временный ущерб В тьму, в стужу, в пораженья, в голод:

Вечер среди снегов

Веет нежная прохлада Наступающей зимы.

Мировой кинематограф

В годину бед, когда народной вере Рок слишком много ставит испытаний, —

К.Д. Бальмонту (Вечно вольный, вечно юный)

Вечно вольный, вечно юный, Ты как ветер, как волна,

Ветер с моря волны гонит

Ветер с моря волны гонит, Роет отмель, с сушей споря;

Змеи

Приникни головкой твоей Ко мне на холодную грудь

Истинный ответ

«Ты умрешь, и большего не требуй! Благ закон всевидящей Судьбы».

Встреча

О, эти встречи мимолетные На гулких улицах столиц!

Последние слова

И я опять пишу последние слова, Предсмертные стихи, звучащие уныло…

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи

Когда смотрю в декабрьский сумрак ночи, Все кажется, — под дальний гул пальбы:

Вечная весна

(Одностопные ямбы) И ночи — короче, и тени — светлей,

«Бахус» Рубенса

Бахус жирный, Бахус пьяный Сел на бочку отдохнуть.

Красное знамя

Красное знамя, весть о пролетариате, Извиваясь кольцом,

Мертвец

Как странно! Круг луны; Луг белым светом облит;

Я люблю большие дома

Я люблю большие дома И узкие улицы города, —

Монопланы

(Рифмы дактиле-хореические) Высоко над городом,

Вечером в дороге

(Рифмы дактиле-хореические) Кричат дрозды; клонясь, дрожат

Египетский профиль

Твои мемфисские глаза. Me eum esse

Последняя война

Свершилось. Рок рукой суровой Приподнял завесу времён.

И в ужасе я оглянулся назад

И в ужасе я оглянулся назад, И понял безумие жизни.

Любовь, как властный недруг, вяжет

Но есть сильней очарованье. Ф. Тютчев

В первый раз

Было? Не знаю. Мальстрёмом крутящим Дни все, что было, сметают на дно.

Подражание Рабиндранату Тагору

Когда тебе, дитя, я приношу игрушки, Мне ясно, почему так облака жемчужны,

Жалоба героя

Нас немного осталось от грозного племени Многомощных воителей, плывших под Трою,

Облеченные в одежды

Облеченные в одежды Длинно-тяжкие, — не мы

Memento mori (Ища забав, быть может, сатана)

Ища забав, быть может, сатана Является порой у нас в столице:

Сестре

Прости меня, сестра, я много виноват: Я просмотрел твой взор, молительно скользнувший,

Сонет (О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво»)

О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво» Той сцене выигрышной, где насмерть сам сражен,

Ты — что загадка

(Семисложные рифмы) Ты — что загадка, вовек не разгадывающаяся!

Я знал тебя, Москва

Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной, Когда кругом пруда реки Неглинной, где

Демоны пыли

Есть демоны пыли, Как демоны снега и света.

Уныние (Уныние! Твой берег скал безлесных)

Уныние! твой берег скал безлесных Глухим прибоем пленных пен омыт;

Два мака

Наши души — два яркие мака, У которых сплелись лепестки;

Венок

Я жить хочу! хочу печали, Любви и счастию назло.

Все бездонней, все безмерней

Все бездонней, все безмерней, Недоступней глубина,

Гимн Атону

Прекрасен восход твой, о Атон живущий, владыка столетий! Дивный, светлый, могучий, — любви твоей — меры нет, лучи твои — радость.

Снежный призрак

Томно-мятежный Сдержанный трепет

У моря

Когда встречалось в детстве горе Иль беспричинная печаль, —

Рондо

Я плачу. Вдоль пути печален сосен ряд. Уснул ямщик, забыв стегать худую клячу.

Последний путь

Быть может, я в последний раз Свою дорогу выбираю,

Я жду у ветхого забора

Я жду у ветхого забора, Мне в окна комнаты видны,

Табакерка

Наших предков табакерки! Позабыть я их могу ль,

Эпизод

1 Не правда ли: мы в сказке,

В смерть

B смерть, в вечный гром, в горящий вихрь, быть может, Быть может, в темь, в провал, в ничто — все я!

Предание

Посвящаю Андрею Белому И ей надел поверх чела

Львица среди развалин

Холодная луна стоит над Пасаргадой. Прозрачным сумраком подернуты пески.

И снова ты, и снова ты

И снова ты, и снова ты, И власти нет проклясть!

Твои стихи — как луч случайный

К. Бальмонту Твои стихи — как луч случайный

Презрение

Великое презрение и к людям и к себе Растет в душе властительно, царит в моей судьбе.

Характеристика Вергилия

(Топология Пентадия) Пастырь, оратай, воин, пас, возделывал, низил,

Гимн Нилу

Слава Нилу, в мир сошедшему, Слава Нилу, жизнь дающему!

Давно ушел я в мир, где думы

Давно ушел я в мир, где думы, Давно познал нездешний свет.

Футуристический вечер

Монетой, плохо отчеканенной, Луна над трубами повешена,

Слепой (люблю встречать на улице)

Люблю встречать на улице Слепых без провожатых.

В глуби пустыни, в безвестном оазе

В глуби пустыни, в безвестном оазе Я жил одиноко, любимец фантазий.

На вечернем асфальте

Мысли священные, жальте Жалами медленных ос!

Пифагорейцы (драматический этюд)

Синарет погружен в рассматривание рукописи. Раб показывается в дверях. Потом Филон.

Рабы

Нас было много. Мы покорно Свершали свой вседневный труд:

Ты умеешь улыбаться

Ты умеешь улыбаться Тихим трепетом ресниц…

Мы гордо людей презираем

Мы гордо людей презираем, Нам законом — наши желанья,

Пророчество о гибели азов

Слушайте, все люди, сумрачные песни. Те из вас, кто мудры, пусть оценят пенье.

Испанские народные песни

1 — Вы бледны, моя сеньора.

Марриэтовы мичманы

Марриэтовы мичманы, Вы, лихая ватага, —

Тевтону

Ты переполнил чашу меры, Тевтон, — иль как назвать тебя!

За картами

Опять истомой дышит март, А запад вкрадчиво-малинов…

Терем мечты

(Повторные рифмы) Как девушки скрывались в терем,

И небо и серое море

И небо и серое море Уходят в немую безбрежность.

Женщины лабиринта

Город — дом многоколонный, Залы, храмы, лестниц винт,

Я устал от светов электрических

Я устал от светов электрических, От глухих гудков автомобилей;

Звон отдаленный, пасхальный

Звон отдаленный, пасхальный, Слышу сквозь завесу дней.

Колыбельная песня (Девочка далекая, Спи, мечта моя)

Девочка далекая, Спи, мечта моя!

Эллада

Мощь разума распространялась в мире — Египет креп, как строгое звено,

Младшим

Они Ее видят! они Ее слышат! С невестой жених в озаренном дворце!

Из тихих бездн

Из тихих бездн — к тебе последний крик, Из тихих бездн, где твой заветный лик

Снова, с тайной благодарностью

Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны!

Краткий дифирамб

Летайте, птицы, — И мы за вами!

Бодлер

Давно, когда модно дышали пачули, И лица солидно склонялись в лансье,

О, плачьте, о, плачьте

О, плачьте, о, плачьте До радостных слез!

Перепевы Бальмонта

Моя душа свободная, Моя душа мятежная,

Родное

Березка любая в губернии Горько сгорблена грузом веков,

Городу дифирамб

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Обряд ночи

Словно в огненном дыме и лица и вещи… Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!..

Океан — ручью

Я — океан, соленый и громадный; Люблю метать на берег пенный вал,

В раю

An Maximilian Schick[1] Лишь закрою глаза, как мне видится берег

Геро и Леандр

Леандр Геро, слушай! слышишь, Геро!

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят

Заботы дня, как псы, меня бесславно травят, Взывает ловчий рог, бегу я, как кабан…

Как струны оборвавшейся жалобный звук

Как струны оборвавшейся жалобный звук, В сердце — эхо недавних желаний и мук.

Огни «электрических конок»

Огни «электрических конок» Браздят потемневший туман,

О да! Я — темный мотылек

Я — мотылек ночной… В. Брюсов

Четкие линии гор

Четкие линии гор; Бледно-неверное море…

Давно, средь всех соблазнов мира

«Давно, средь всех соблазнов мира…» К. Бальмонту

В итальянском храме

Vulnerant omnea, ultima necat[1] Надпись на часах

Драма в горах. Надпись к гравюре

Гравюра изображает снежную метель в пустынной горной местности; полузасыпанный снегом, лежит труп человека в медвежьей шубе, а поблизости умирающий орел со стрелой в груди. Пропел протяжный стон стрелы;

Плач Лаодамии

Нет, слова гонцов не ложны! Ты безвременно сражен!

Умильные слова

Июньских сумерек лесная Тишь, где все вычерты чисты,

Ожиданья

Нет! ожиданья еще не иссякли! Еще не вполне

Кто ты? — Я — чувство, я — любовь

— Кто ты? — «Я — чувство, я — любовь. Ты видишь: я в короне звездной».

Цветок засохший, душа моя

Цветок засохший, душа моя! Мы снова двое — ты и я.

Покорность

Не надо спора. Буду мудрым. Склонюсь покорно головой

Ариадна

Во дворце Афинском, скорбно мрачен, Спит Фессей и видит вещий сон:

Только русский

Только русский, знавший с детства Тяжесть вечной духоты,

Сонет в духе XIV в.

Тебе ль не жаль родимых побережий, Где так в садах благоуханны розы!

Церкви, великие грани

Церкви, великие грани, Голос ваш радостно строг!

Веретена

Застонали, зазвенели золотые веретена, В опьяняющем сплетеньи упоительного звона.

Мой маяк Мадригал

(Триолет-анафора) Мой милый маг, моя Мария, —

Дозор

Я слежу дозором Медленные дни.

Дальний шум фонтана

Дальний шум фонтана, Листьев тихий шум…

Царь о себе самом

Я был, как лев, рожденный в пустыне, около оаза Хибиса, в зарослях. Я стоял на колеснице позлащенной, как статуя бога на подножии своем.

Ветер уныло летает над палубой

Ветер уныло летает над палубой, По морю пенятся белые гребни,

Полно, не во сне ли видел я вчера

Полно, не во сне ли видел я вчера, Что воскресли снова наши вечера!

На острове Пасхи

Раздумье знахаря-заклинателя Лишь только закат над волнами

Как из коры точит желтеющую камедь

Как из коры точит желтеющую камедь, В Аравии, согбенный ствол,

Весталка

У забора, где травы так редки, Как весталки, — горды, молчаливы,

Магистраль

Были лемуры, атланты и прочие… Были Египты, Эллады и Рим…

В игорном доме (chemin de fer)

«Кто они, скажи мне, птица, Те двенадцать вкруг стола?

Я мотылек ночной

Я — мотылёк ночной. Послушно Кружусь над яркостью свечи.

Косцы в «Сфере огня»

Братцы, дружно! Свежи росы! По росе так ходки косы!

Пора! Склоняю взор усталый

И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод…

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета:

На санках

Санки, в радостном разбеге, Покатились с высоты.

Колыбельная

Спи, мой мальчик! Птицы спят; Накормили львицы львят;

Был мрак

Был мрак, был вскрик, был жгучий обруч рук, Двух близких тел сквозь бред изнеможенье;

Стародавняя Москва

Нет тебе на свете равных, Стародавняя Москва!

Две испанских песенки

(Романские ассонансы) 1

У земли

Помоги мне, мать-земля! С тишиной меня сосватай!

В цыганском таборе

У речной изложины — Пестрые шатры.

В потоке

Я был простерт, я был как мертвый. Ты богомольными руками мой стан безвольный обвила,

Сон (Как город призрачный в пустыне)

Как город призрачный в пустыне, У края бездн возник мой сон.

Кассандра

Пророчица Кассандра! — тень твоя, Путь совершив к благословенной Лете,

Мечты любимые, заветные мечты

Мечты любимые, заветные мечты, Виденья радости — и красоты!

Одиссей у берегов Феаков (Одиссея, песнь V)

«Будешь помнить!» Прогремела Мне насмешка Посидона.

Гарибальди

Что сделал ты, кем был, не это важно! Но ты при жизни стал священным мифом,

Безумец! Думал плыть ты по

Безумец! думал плыть ты по Спокойной влаге, в сладкой дреме,

На пляже

Я видел их. Они вдвоем на пляже Бродили. Был он грустен и красив;

Памяти В.Ф. Комиссаржевской

Как Мелизанда, и ты уронила корону в глубокий родник, Плакала долго, напрасно клонила над влагой прозрачной свой лик.

С кометы

Помнишь эту пурпурную ночь? Серебрилась на небе Земля

Шутки

Я — арка края. Атака заката.

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных Впервые расслыхал шум жизни мировой:

Уныние

Сердце, полное унынием, Обольсти лучом любви,

Единоборство

Я — побежден, и, не упорствуя, Я встречу гибельный клинок.

Восторг женщины

(Разноударные омонимические рифмы) Я — под синим пологом

Голос города (Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру)

Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру… По вечерам, как поутру,

Видение крыльев

Связанные взглядом, Над открытой бездной

Хвала человеку

Молодой моряк вселенной, Мира древний дровосек,

Памяти другой

Ты здесь, на ложе ласк неверных, Обманывающих приближений,

В сквере (erlkonig)

— Что ты здесь медлишь в померкшей короне, Рыжая рысь?

Сонет к мечте

Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни.

Два врага

Над глубью бездны перекинут, Повис дрожащий узкий мост.

Оклики

Четвертый Октябрь Окликаю Коршуна в пустыне:

Тяжела, бесцветна и пуста

Тяжела, бесцветна и пуста Надмогильная плита.

Чуть видные слова седого манускрипта

Чуть видные слова седого манускрипта, Божественный покой таинственных могил,

Набросок

Все роковое божественно, Прав победитель всегда!

Trionfo della morte (триумф смерти)

Вспомни вскрики в огненной купели ласк, — Зов смычка, поющего в метели пляск, —

Библия

О, книга книг! Кто не изведал, В своей изменчивой судьбе,

Я свечку погасил — и прямо под окном

Я свечку погасил — и прямо под окном Зеленоватый свет означил арабески,

На самом дне мучительной темницы

На самом дне мучительной темницы Я властелин сознанья и мечты!

Италия

Страна, измученная страстностью судьбы! Любовница всех роковых столетий!

Звезды тихонько шептались

Звезды тихонько шептались, Звезды смотрели на нас.

В Тифлисе

Увидеть с улицы грохочущей Вершины снежных гор, —

Сонет о поэте

Как силы светлого и грозного огня, Как пламя, бьющее в холодный небосвод,

З.Н. Гиппиус (Твои стихи поют, как звучный)

Твои стихи поют, как звучный В лесу стремящийся ручей;

Полутемное окошко

Полутемное окошко Освети на миг свечой

Равному ответ на его послание

Не бойся едких осуждений, Но упоительных похвал.

Люблю мне шепнула она

В тиши задремавшего парка «Люблю» мне шепнула она.

Пифия

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий;

Море — в бессильном покое

Море — в бессильном покое, Образ движенья исчез.

Прощание

(На пристани пустынной бледный мальчик Глядит, как гаснет огненный закат…)

Во мне

Воспоминанья стран, — вопль водопадов, Взлет в море волн, альпийских трещин жуть,

К.Д. Бальмонту (Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом)

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом Кружит огни Париж, своим весельем пьян.

Желанье, ужасу подобное

Желанье, ужасу подобное, Меня опять влечет к стихам…

Артуру ехать в далекий путь

Артуру ехать в далекий путь! Вот громко трубят трубы!

На леднике

И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник,

Принцип относительности

Первозданные оси сдвинуты Во вселенной. Слушай: скрипят!

Фабричная

Как пойду я по бульвару, Погляжу на эту пару.

Летний бал XVIII в.

Я вас благословляю, рощи, Где под завесой из ветвей

В глуби тайные вселенной

В глуби тайные вселенной, В воды темные столетий

Встреча после разлуки

Забытая, былая обстановка: Заснувший парк, луны застывший свет,

При свете луны

Как всплывает алый щит над морем, Издавна знакомый лунный щит,-

Хмельные кубки

Бред ночных путей, хмельные кубки. Город — море, волны темных стен.

Поучение

Тот, владыка написанных слов, Тот, царящий над мудростью книг!

К Варшаве

К Варшаве красноармейцы, В Балтике английский флот.

Знакомая песнь

Эта песнь душе знакома, Слушал я ее в веках.

Идеал

1 Ее он увидел в магический час;

Виденья города

Предутреннего города виденья, Встающие, как призраки, с угла.

На горячем песке

На горячем песке, пред ленивым прибоем, Ты легла; ты одна; ты обласкана зноем.

Исполненное обещание романтическая поэма

Благоговейно посвящается памяти В. А. Жуковского 1

Ребёнком я, не зная страху

Ребёнком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель,

Слезами блестящие глазки

Слезами блестящие глазки, И губки, что жалобно сжаты,

Странствующий рыцарь, Дон Кихот

Странствующий рыцарь, Дон Кихот! Чуден был, был вдумчив твой приход.

Опять в Венеции

Опять встречаю с дрожью прежней, Венеция, твой пышный прах!

Алтарь страсти

Любовь и страсть — несовместимы. Кто любит, тот любовью пьян.

К самому себе

Я желал бы рекой извиваться По широким и сочным лугам,

Ребенок. Сонет

Тебе тринадцать лет, но по щекам, у глаз, Пороки, нищета, ряд долгих унижений

На даче

Растопленный день вечереет, Бесцветное небо померкло,

Молитесь

Молитесь о праздничных розах, О лилиях чистых молитесь,

Посвящение (Ты, предстоящая, с кем выбор мой)

Ты, предстоящая, с кем выбор мой! Стань смело здесь, где робок посвященный,

Я имени тебе не знаю

Я имени тебе не знаю, Не назову.

Баллада воспоминаний

На склоне лет, когда в огне Уже горит закат кровавый,

Решетка

Между нами частая решетка, В той тюрьме, где мы погребены.

Самоубийца. Картина для синематографа

Томный, стройный, строгий, грустный, Кто ты: горец иль стрелок?

Анатолий в Венеции XVIII в

Я видела в окно: на маленькой гондоле Он уплывал от стен монастыря,

Это я

В годы — дни (вечный труд!) переплавливать В сплав — часы, серебро в глубину!

Душа томится надеждой тщетной

За вечера видений вот расплата! Книга раздумий

Печален был туманный взор

Печален был туманный взор, Слова невнятны и коротки,

Небо чернело с огнями

Небо чернело с огнями, Море чернело без звезд.

В духе римских эротиков

1 К статуе

В наемной комнате

В наемной комнате все ранит сердце: И рама зеркала, и стульев стиль,

К устью

На волны набегают волны, Растет прилив, отлив растет,

Клеопатра (Я — Клеопатра, я была царица)

Я — Клеопатра, я была царица, В Египте правила восьмнадцать лет.

Жизнь (Безликая, она забыла счет обличий)

Безликая, она забыла счет обличий: Подсказывает роль любовнику в бреду,

Рассвет

День рассветает, встречая мечту… В сумраке дня я молитву прочту.

К Арарату

Благодарю, священный Хронос! Ты двинул дней бесценных ряд,—

Стихи о любви

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры, —

Из наблюдений

Меж лун искусственных — луна, Вися на небе, в перспективе,

Ночные цветы

Под зноем дня в пыли заботы На придорожьях суеты,

Вскрою двери

Вскрою двери ржавые столетий, Вслед за Данте семь кругов пройду,

Казачье становье

Отбрасывая версты, стучит автомобиль, Крутится даль за далью и сзади вьется пыль.

Трава весенняя допела

Трава весенняя допела Свою живую зелень. Зной

Крот

Роет норы крот угрюмый; Под землей чуть слышны шумы

Русалка

Она, свои скрывая груди И лоно зыбким тростником,

Баллада (Горит свод неба, ярко-синий)

Горит свод неба, ярко-синий; Штиль по морю провел черты;

Я доживаю полстолетья

Я доживаю полстолетья, И на событья все ясней

В полночь

Понял! мы в раю! Stephanos

Залог

К нам немного доходит из прошлого мира, Из минувших столетий, — немного имен;

На льдинах

(Богатые рифмы) Задумчиво я слушаю

Весной (Попискивают птицы)

Попискивают птицы В роще березовой;

Спит вагон, мерцает газ

Спит вагон, мерцает газ, Поезд мчит, уносит нас.

Реет тень

(Начальные рифмы) Реет тень голубая, объята

Серафимов вереницы

Серафимов вереницы Наше ложе окружили.

У колонны

Среди детей, на мраморной ступени, Она сидела, голову склоня.

Будущий век

Будущий век, Тебе посвящаю я песни!

В полях забытые усадьбы

В полях забытые усадьбы Свой давний дозирают сон.

Das weib und der tod (женщина и cмерть)

Две свечи горят бесстыдно, Озаряя глубь стекла,

Реквием на смерть В.И. Ленина

(Музыка Моцарта) Все голоса.

Томные грезы (вариация)

Томно спали грезы; Дали темны были;

Klassische walpurgisnacht (классическая вальпургиева ночь) (Гете, «Фауст», часть 2)

Ночи, когда над городом Дымы лесных пожаров,

Поклоняются многие мне

Поклоняются многие мне В часы вечерние,

По поводу «Me eum esse»

«О, эти звенящие строки! Ты сам написал их когда-то!»

Этот вскрик

Что во сне счастливом этот вскрик подавленный, Этот миг, где сужен вздох до стона, что?

Одинокая ель

Одинокая старая ель, Еще сохраняя

Призрак неизбежный триолеты

Твой лик, загадочный и нежный, Как отраженье в глубине,

Месяца свет электрический

Месяца свет электрический В море дрожит, извивается;

Детская спевка

На веселой спевочке, В роще, у реки,

Обошла тропа утес

Обошла тропа утес, Выше всходят буки.

И снова бредешь ты в толпе неизменной

И снова бредешь ты в толпе неизменной, Исполнен желаний земных.

Звезда затеплилась стыдливо

Звезда затеплилась стыдливо, Столпились тени у холма;

Тени

Сладострастные тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят. Наклоняются груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.

Мона Лиза

Есть обольщение в вине, В его манящем аромате,

Новая сестра

Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев…

Песня из темницы

(Строфы с однозвучными рифмами) Загорелся луч денницы,

Ахиллес у алтаря

Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук,

Искушение гибели

Из викингов кто-то, Фритиоф ли, Гаральд ли, Что царства бросали — витать на драконе,

Она ждет

Фонарь дуговой принахмурился, И стадо на миг темно;

Венок из васильков

Любо василечки Видеть вдоль межи, —

Не довольно ль вы прошлое нежили

Не довольно ль вы прошлое нежили, К былому льнули, как дети?

Духи огня

Потоком широким тянулся асфальт. Как горящие головы темных повешенных,

Синема моего окна

Мир шумящий, как далек он, Как мне чужд он! но сама

Тоска бродячего светила

Тоска бродячего светила По дерзкой вольности своей

Голубое, голубое

Голубое, голубое Око сумрачной страны!

Рассвет (Никнут тени, обессилены)

Никнут тени, обессилены; На стекле светлей извилины;

Из лесной жути

Один — в лесную жуть, когда на муть речную Луной наведены белесые глаза:

Освобожденная Россия

Освобожденная Россия, — Какие дивные слова!

Взнесенный

Закатной яркостью взнесенный Из душной сладости темниц,

В ответ П.П. Перцову

Довольно, пахарь терпеливый, Я плуг тяжелый свой водил.

Радуга

Семицветным полукругом Ты взнеслась над влажным лугом,

Весы качнулись

Весы качнулись мировые, Высоко подняты судьбой.

Бессонная ночь

За окном белый сумрак; над крышами Звезды спорят с улыбкой дневной;

Домовой

Опять, опять, опять, опять О прошлом, прежнем, давнем, старом,

Пророчества весны

В дни отрочества я пророчествам Весны восторженно внимал:

На дальней полке мирным строем стоя

На дальней полке мирным строем стоя, Спят с ранних лет любимые тома:

Речи несмелых признаний

Речи несмелых признаний, Тихие речи любви —

Бой

Нет, не могу покориться тебе! Нет, буду верен последней судьбе!

Орел двуглавый

Бывало, клекотом тревожа целый мир И ясно озарен неугасимой славой,

Втируша

Ты вновь пришла, вновь посмотрела в душу, Смеешься над бессильным крикнуть: «Прочь!»

Брань народов

Брань народов не утихнет Вплоть до дня, когда придет

Жернова

Брошен веялкой на холод, Жерновами тяжко смолот,

Облегчи нам страдания, Боже

Облегчи нам страдания, боже! Мы, как звери, вгнездились в пещеры —

Огни! Лучи! Сверканья! Светы!

Огни! лучи! сверканья! светы! Тот ал, тот синь, тот бледно-бел…

Женщине

Ты — женщина, ты — книга между книг, Ты — свернутый, запечатленный свиток;

Ступени разрушенной лестницы

Ступени разрушенной лестницы Уводят в глубокий овраг,

Еще недолгий срок тебе рыдать, река

Еще недолгий срок тебе рыдать, река, В оковах ледяных безжизненной зимы!

Весенний дождь

Над простором позлащенным Пестрых нив и дальних рощ

Ей же (Огонь еще горит, и светит, светит нам)

Огонь еще горит, и светит, светит нам, — А тени серые легли по сторонам

Фея фонтанов

Ты, моя фея фонтанов, Фея журчащих ручьев,

Ожерелья дней

Пора бы жизнь осмыслить, подытожить; Уже в былом — сороковой порог,

В церкви

Оплетены колонки Лозою виноградной,

Заветный сон

Заветный сон вступает на ступени; Мгновенья дверь приотворяет он…

Железный путь

На середине жизненной дороги Ты встретишь мост, свободно изогнутый,

Молодость мира (Нет! Много ли, мало ли, чем бы ты вымерил)

Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —

Моя мечта

Моей мечте люб кругозор пустынь, Она в степях блуждает вольной серной,

Духи земли

Со всеми мы братья, Всем открыли объятья,

Вдоль моря

Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря… По берегу — снег, и песок, и кусты;

Из бездны ужасов и слез

Из бездны ужасов и слез, По ступеням безвестной цели,

Свет обмер, тени наклонились

Свет обмер, тени наклонились, Пространней запах слитых лип;

Глаза (На берегу мерцающих озер)

На берегу Мерцающих Озер Есть выступы. Один зовут Проклятым.

Сегодня

На пестрых площадях Занзибара, По зеленым склонам Гавайи,

Еще надеяться — безумие

Еще надеяться — безумие. Смирись, покорствуй и пойми;

Город вод

Был он, за шумным простором Грозных зыбей океана,

Аэропланы над Варшавой

Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, —

Летучая мышь

Весь город в серебряном блеске От бледно-серебряных крыш,-

Г.Г. Бахману (Вся красота тебе доступна)

Вся красота тебе доступна! Тебе ясна ее звезда:

Гиацинт

С. Л. Полякову Словно кровь у свежей раны,

Уголек

Солнца уголь кругло-красный Бросил отблеск на снега.

Словно нездешние тени

Словно нездешние тени, Стены меня обступили:

Закатный театр

(Укороченные рифмы) В небе — яркость повечерия:

К металлам

Золото, убранство тайного ковчега, Где хранят издревле благостные мощи,

Пурпур бледнеющих губ

Медленно всходит луна, Пурпур бледнеющих губ.

Китайские стихи

1 Твой ум — глубок, что море!

За пределами сказок (Под навесом темной ели)

Под навесом темной ели, На ковре из мягкой хвои,

К моей стране

Моя страна! Ты доказала И мне и всем, что дух твой жив,

На песке (Маленькая девочка)

Маленькая девочка На песке, на лесенке

Вечерний прилив

Кричат афиши, пышно-пестрые, И стонут вывесок слова,

На скачках

Люблю согласное стремленье К столбу летящих лошадей,

Вариации на тему «Медного всадника»

Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом.

В тихом океане

Что за бурь, какого случая Ждет подмытый монолит,

Nihil (ничто)

Как мечты о мечтах отошедшего детства, — Над папирусом никнуть в святилище Ра,

Майский дождь

Дождь весенний, дождь веселый, Дождь в умильный месяц май, —

«Призраки», картина М. Дурнова

Это они — соблазненные! — В час умилений ночных, —

Западный фронт

От Альп неподвижных до Па-де-Кале Как будто дорога бежит по земле;

Царица

С конки сошла она шагом богини (Лилия белая, взросшая в тине!).

Рождество Христово

Он вошел к Ней с пальмовой ветвью, Сказал: «Благословенна Ты в женах!»

Желтым шелком, желтым шелком

Желтым шелком, желтым шелком По атласу голубому

Мыши

В нашем доме мыши поселились И живут, и живут!

Подражание Горацию

(Алкаический метр) Не тем горжусь я, Фебом отмеченный,

Семейная картинка (аллегория)

И вот в железной колыбели В громах родится новый год.

Атлантида

Над буйным хаосом стихийных сил Зажглось издревле Слово в человеке:

Я люблю у застав переулки Москвы

Я люблю у застав переулки Москвы, Разноцветные, узкие, длинные,

Портрет (Черты твои — детские, скромные)

Черты твои — детские, скромные; Закрыты стыдливо виски,

К северному морю

Я пришел с тобой проститься, море, Может быть, на долгие года.

С губами, сладко улыбающимися

(Рифмы 5 и 4-сложные) С губами, сладко улыбающимися,

Простенькая песня

Ты, в тени прозрачной Светлого платана,

Звезда морей

La mer sur qui prie La vierge Marie.

«Скорпиону» и «Грифу»

Наш мир храня от силы вражьей, В чреде двенадцати имен,

Ночью светлой

Ночи светлой, ночи летней Сумрак лег над далью сонной.

Охотник

Над бредом предзакатных марев, Над трауром вечерних туч,

На Готланде

Тощий мох, кустарник чахлый, Искривленная сосна,

В альбом Н*** (Люблю альбомы: отпечаток)

Люблю альбомы: отпечаток На них любезной старины;

Соблазнителю

Лишь ты один владеешь ключами рая, праведный, утонченный,

На гранитах

Снова долгий тихий вечер. Снова море, снова скалы.

Прими послание, о Виктор

Прими послание, о Виктор! Слагаю песнь тебе я в честь,

Мраморная арка

В уголку далеком парка, Солнцем залитая ярко,

Не так же ль годы, годы прежде

Не так же ль годы, годы прежде Бродил я на закате дня,

Лишь миги

Не шествия, где в гул гудят знамена, Не праздник рамп, не храмовой хорал, —

Я — междумирок. Равен первым

Я — междумирок. Равен первым, Я на собраньи знати — пэр,

Люблю в закатном замираньи

Люблю в закатном замираньи Луча, над блестками зыбей,

Беглец

Израненной рукой схватившись за карниз, Над темной пропастью я трепетно повис.

Калейдоскоп

Забава милой старины, Игрушка бабушек жеманных,

Грядущие гунны

Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром!

Прогулка

Как вдруг нежданно стали гулки Шаги среди больших стволов!

Длитесь, мгновенья

(4-сложные рифмы) Реет река, лиловеющая

Романс (Ты приходил ко мне, холодный)

Ты приходил ко мне, холодный, С жемчужным инеем в усах.

В моих словах бесстыдство было

В моих словах бесстыдство было, В твоих очах — упорство дня,

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна Нас робким и зыбким качаньем.

Снова

Почему мы снова связаны Страсти пламенным жгутом?

Под гулы и взрывы

Вихри войны, кони гибели, не успокоены, Роя просторы, опоры былого крушат;

Цезарь Клеопатре

Нас влекут пурпурные ветрила, Нежен вздох павлиньих опахал,

Искра

Вино ли пенится, Вокалом схвачено, —

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна

Я мальчиком мечтал, читая Жюля Верна, Что тени вымысла плоть обретут для нас,

Кругами двумя

Авто, что Парижем шумят, Колонны с московской ионией, —

Марфа и Мария

Печемся о многом, — Одно на потребу:

Скифы

Если б некогда гостем я прибыл К вам, мои отдалённые предки,-

Однострочное стихотворение

О закрой свои бледные ноги.

Больше никогда

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!» Летописец XIV века

Сладко скользить по окраинам бездны

Сладко скользить по окраинам бездны, Сладко скользить нам вдвоем.

Инкогнито

Порой любовь проходит инкогнито, В платье простом и немного старомодном.

Одиночество

Отступи, как отлив, все дневное, пустое волненье, Одиночество, стань, словно месяц, над часом моим!

Девочка с куклой

— Что же ты сделала, девочка милая, С фарфоровой куклой своей?

На Мэларе

Нежно веет свежий ветер, Сладко млеет светлый Мэлар,

Непересказанные думы

Непересказанные думы, Неразделенные слова —

Вечеровая песня

Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час!

Армянская народная песня

Ах, если алым стал бы я, Твоим кораллом стал бы я,

Камни

Камни, камни! о вас сожаленье! Вы по земле мне родные!

Я вырастал в глухое время

Я вырастал в глухое время, Когда весь мир был глух и тих.

Месяц бледный, словно облако

Месяц бледный, словно облако, Неподвижный странный лес,

Цветики убогие

Цветики убогие северной весны, Веете вы кротостью мирной тишины.

В публичном доме

Ходят и дерзко поводят плечами, Камнями, тканями, телом блестя,

В пустынях

Так вот в какие пустыни Ты нас заманил, Соблазнитель!

Поэзия (Поэзия везде. Вокруг, во всей природе)

Поэзия везде. Вокруг, во всей природе, Ее дыхание пойми и улови —

Помню вечер, помню лето

День вечерел. Мы были двое. Ф. Тютчев

Псалом Давида

Меж братьями я меньший был; В дому отца был самый юный.

Настал заветный час дремотный

Настал заветный час дремотный. Без слов, покорствуя судьбе,

Хорошо бы нам додуматься

Хорошо бы нам додуматься До весенних песен птиц,

Тени прошлого

Осенний скучный день. От долгого дождя И камни мостовой, и стены зданий серы;

Записка самоубийцы

Завтра, когда мое тело найдут, Плач и рыданья поднимутся тут.

У Кремля

По снегу тень — зубцы и башни; Кремль скрыл меня — орел крылом.

Сонет к форме

Есть тонкие властительные связи Меж контуром и запахом цветка

Афинский поденщик говорит

Что моя жизнь? лишь тоска да забота! С утра до вечера — та же работа!

Озими зеленые, оголенный лес

Озими зеленые, оголенный лес, Небо серо-синее, мертвые цветы,

Земля молодая

Зданья громадные стройте, Высьте над башнями башни,

Общая станция

Веками, эпохами, эрами, Вертясь, их земля межевала, —

Устои

Рассудка вечные устои Влегли в недремлющую грудь,

Мировая война XX века

Не заглушить стремленья к высшей сфере И буре той, что днесь шумит кругом!

Старик шел мимо башни

Старик шел мимо башни; Там девушка сидела,

Небо задернула бледная пленка

Небо задернула бледная пленка, Солнце мигает, и солнце бледно…

Миги

Бывают миги тягостных раздумий, Когда душа скорбит, утомлена;

Ариадна. Жалоба Фессея

Ариадна! Ариадна! Ты, кого я на песке,

Электрические светы

Мы — электрические светы Над шумной уличной толпой;

Ожерелье

Руки, вечно молодые, Миг не смея пропустить,

Эней

К встающим башням Карфагена Нептуна гневом приведен,

Девичья (То-то жизнь наша прискорбна)

То-то жизнь наша прискорбна: Мы весь день разлучены!

Германии 1923

Кошмар! Кошмар опять! Один из многих, Историей являемых в бреду:

Святогор

Сплошное кваканье лягушек С давно заросшего пруда, —

Прокаженный рисунок тушью

Прокаженный молился. Дорога Извивалась по сдвинутым скалам;

Кто? — мы? Иль там

Моя рука — к твоей святыне, На дрожь мою — ладонь твоя;

К портрету К.Д. Бальмонта

Угрюмый облик, каторжника взор! С тобой роднится веток строй бессвязный,

Дачи осенью

Люблю в осенний день несмелый Листвы сквозящей слушать плач,

О последнем рязанском князе Иване Ивановиче

Ой вы, струночки — многозвончаты! Балалаечка — многознаечка!

По холодным знакомым ступеням

По холодным знакомым ступеням Я вошел в позабытый дворец

Сын Земли

Я — сын земли, дитя планеты малой, Затерянной в пространстве мировом,

У вагонного окна

Дали сумрачны и хмуры. И причудливы и строги,

Ламия

В дни весенних новолуний Приходи, желанный друг!

Сонет (Отточенный булат — луч рдяного заката)

Отточенный булат — луч рдяного заката! Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны!

Отрывок (Небо — серое от туч)

Небо — серое от туч, Камни — серые от влаги,

Еще «мы» (Мы только стон у вечной грани)

Мы только стон у вечной грани, Больные судороги рук,

Из письма

Милый, прости, что хочу повторять Прежних влюбленных обеты.

Атлантида (Провеял дух, идущий мимо)

Провеял дух, идущий мимо. Его лицо — неуловимо,

К стальным птицам

Я первые полеты славил Пропеллером свистящих птиц,

Шаги Афродиты

Шагам Юпитера пристало удаляться, Когда Венерины послышатся шаги.

Тетрадь

Вот — вдоль исписана книгами, черный Свод стенограмм (лейбниц-глифы), тетрадь

Смерть рыцаря Ланцелота (баллада)

За круглый стол однажды сел Седой король Артур.

Флореаль 3 года

Первый голос Отзвенели дни зимы,

Триумфатор

Мое чело в последний раз Венчал сегодня лавр победный,

Армянская песня любви

(Степаннос, XVII в.) Нежная! милая! злая! скажи,

Дон-Жуан

Да, я — моряк! Искатель островов, Скиталец дерзкий в неоглядном море.

Вечеровое свидание

(Бесконечное рондо) Наступают мгновенья желанной прохлады,

Цепи

Их цепи лаврами обвил. Пушкин

Я вернулся на яркую землю

…Я вернулся на яркую землю, Меж людей, как в тумане, брожу,

Посвящение (Н. Львовой) (Мой факел старый, просмоленный)

Н. Львовой Мой факел старый, просмоленный,

Легенда лет

Мощь — в плиты пирамиды; гнев холодный — В сеть клинописи; летопись побед —

Люблю я имя Анна

Люблю я имя Анна, Оно звенит, как свет,

Угрюмый час

На высях дремлет бор сосновый; Глуха холодная волна;

Офелия

Ты не сплетала венков Офелии, В руках не держала свежих цветов;

В трюме

Мы — двое, брошенные в трюм, В оковах на полу простертые.

Я (Мой дух не изнемог)

Мой дух не изнемог во мгле противоречий, Не обессилел ум в сцепленьях роковых.

Я много лгал и лицемерил

Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла,

На журчащей гадавери

Лист широкий, лист банана, На журчащей Годавери,

Раньше утра

Я знаю этот свет, неумолимо четкий, И слишком резкий стук пролетки в тишине,

За утесом

Плыви, плыви рекой волнистой! Мы за утесом стережем

Август

Здравствуй, август, венчан хмелем, Смуглый юноша-сатир!

У круглого камня

Белея, ночь приникла к яхте, Легла на сосны пеленой…

Парки в Москве

Ты постиг ли, ты почувствовал ли, Что, как звезды на заре,

Первый привет

Николаю Минаеву …а в миг паденья —

Тема предчувствий

Зигзаги Волны

Пирамиды

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил;

Неизбежность октавы

Не все ль равно, была ль ты мне верна? И был ли верен я, не все равно ли?

Пред грозой

В миг пред грозой набегающей трепет Листья деревьев тревожит.

Каменщик (Камни, полдень, пыль и молот)

Камни, полдень, пыль и молот, Камни, пыль и зной.

К моей Миньоне

Посв. моей Миньоне Знаешь, Миньона, один только раз

Сны (В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев)

В замке пышном и старинном, где пустынный круг покоев Освящен и облелеян грустной тайной тишины,

Прохожей

Она прошла и опьянила Томящим сумраком духов

Последнее желанье

Где я последнее желанье Осуществлю и утолю?

Благовещение

Ты была единая от нас, Днем Твоей мечтой владела пряжа,

После ночи

После ночи свиданья любовного, Тихой улицей, тающей тьмой,

Когда мы бывали

Когда мы бывали Томительно сцеплены

Чей-то зов

Чей-то зов, как вздох усталый… Иль то шепчут чаши лилий,

Быть может, у египетских жрецов

Быть может, у египетских жрецов Учился ты; кой-что познал, быть может,

Эту ночь я дышал тишиной

Эту ночь я дышал тишиной. По таинственен был ускользающий сон.

Посв. (Мне снилось: мертвенно-бессильный)

Мне снилось: мертвенно-бессильный, Почти жилец земли могильной,

Затравленный зверь

Олень затравленный напрасно взор молящий Обводит вкруг, дыша прерывно, — смерть везде;

Так это будет летом. Кисея

Так это будет летом. Кисея Вся заблестит, пронизанная светом,

Фаэтон

Как в полдень колесница Феба Стоит на ясной высоте,

Позор

Венчальные платья мы сняли, Сронили к ногам ожерелья

Близкой

И когда меня ты убьешь, Ты наденешь белое платье,

Я угадал за яркой сменой

Я угадал за яркой сменой Твоих младенческих забав

Тишина

Вечер мирный, безмятежный Кротко нам взглянул в глаза,

Это сон, моя милая

Итак, это — сон, моя маленькая, Итак, это — сон, моя милая,

Я не видал таинственных лесов

Я не видал таинственных лесов Безудержной природы Индостана,

На Карпатах

Уступами всходят Карпаты Под ногами тает туман.

Лежу на камне

Лежу на камне, солнцем разогретом, И отдаюсь порывам теплым ветра.

Вещий ужас

Рук ласковых касанья; приближенья Губ страждущих; истома глаз ночных;

О себе самом

Хвала вам, девяти Каменам! Пушкин

Вечер после дождя

Ветер печальный, Многострадальный,

Гребцы триремы

Тесно во мгле мы сидим, Люди, над ярусом ярус.

В застенке

Кто нас двух, душой враждебных, Сблизить к общей цели мог?

Евангельские звери. Итальянский аполог XII века

У светлой райской двери, Стремясь в Эдем войти,

Крым

Лестью солнца в лоск обласкан, Берег вплел в меандр меандр, —

Полно (Полно! не впервые)

Полно! Не впервые Испытанья Рок

Тайны мрака побледнели

Тайны мрака побледнели; Неземные акварели

К народу

Vox populi…[1] Давно я оставил высоты,

Смерть Александра

Пламя факелов крутится, длится пляска саламандр, Распростерт на ложе царском, — скиптр на сердце, — Александр.

Над снегом Канады

Там, с угла Оттанукзгла, где снегом зарылась Канада, Тде, гигантская кукла, нос — в полюс, Америка, — рысь

Частушки

(Склад новонародных песен) 1

К Бальмонту (Погасни, исчезни)

Есть ясное безветрие Без плачущего «я».

Боттичелли

Что затеял ты, Рок? не игрой ли На арене веков занят ты?

Труд

В мире слов разнообразных, Что блестят, горят и жгут,—

В игорном доме

Как Цезарь жителям Алезии К полям все выходы закрыл,

Близ моря

Засыпать под ропот моря, Просыпаться с шумом сосен,

На осуждение дрейфуса (29 августа 1899)

Люди! Вы слышите: Звон похоронный?

Господи! Господи!

Господи! Господи! Блуждаю один, как челнок,

Что за тени: ты ли, греза

Что за тени: ты ли, греза? Ты ли, дума о былом?

Юношам

Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли, И вам я мил иль ненавистен вам,

В вагоне

В ее глаза зеленые Взглянул я в первый раз,

Молиться

Молиться? Я желал Молиться, но душа,

Ангел бледный

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи.

Песни в духе Г. Гейне

1 Тихо плещут воды Рейна,

Звезды закрыли ресницы

Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман;

Тропическая ночь

В снежной мгле угрюмы вопли вьюги, Всем сулят, с проклятьем, час возмездий…

Поэзия

Ты знаешь, чью любовь мы изливаем в звуки? Ты знаешь, что за скорбь в поэзии царит?

Она (Она любила строй беспечный)

Она любила строй беспечный Мечтаний, уводящих вдаль,

Помпеянка

«Мне первым мужем был купец богатый, Вторым поэт, а третьим жалкий мим,

Когда опускается штора

Когда опускается штора И ласковый ламповый свет

Одиссеи

Певцами всей земли прославлен Я, хитроумный Одиссей,

Пожар

(Глубокие рифмы) Рвется ветер одичалый,

Золотой олень

Золотой олень на эбеновой подставке, китайская статуэтка XIV в, до р. Х из собрания И. С. Остроухова

В старом Париже XVII век

Холодная ночь над угрюмою Сеной, Да месяц, блестящий в раздробленной влаге,

Возрождение

Во все века жила, затаена, И жажда светлых, благостных веселий.

Ветреный вечер

Шумят задумчивые липы. Закат, сквозь частокол стволов,

Она в густой траве запряталась ничком

Умер великий Пан Она в густой траве запряталась ничком,

Зов старинный

Свет из небесных скважин С лазури льется, нежен,

Работа (Здравствуй, тяжкая работа)

Здравствуй, тяжкая работа, Плуг, лопата и кирка!

Шестая годовщина

Шестой! да, шестой! вновь за черными красные цифры, Кричит календарь — межевать вдохновенье но дням,

Служителю муз

Свой хор заветный водят музы Вдали от дольных зол и бед,

У цели

Еще немало перекрестков, И перепутий, и путей!

Кучи свезенного снега

Кучи свезенного снега. Лужи, ручьи и земля…

СССР

Эй, звезда, отвечай, на потеху ли Ты навстречу солнцу летишь?

Римини

В твоем, в века вонзенном имени, Хранимом — клад в лесу — людьми,

Вечером

Дрожащей проволоки альт Звенит так нежно;

На память об одном закате

А.М. Федорову Был день войны, но час предсмертный дня.

Трубите в траурные трубы

Трубите в траурные трубы, Закройте крепом зеркала,

Лесные тропинки

(Внутренние постоянные рифмы) Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не два

В день святой Агаты 6 февраля

Имя твое непорочно и свято В кругу святых.

Случайная стрела

Стоял я в этот час, незрящий Пред будущей судьбой Эдип,

Холод

Холод, тело тайно сковывающий, Холод, душу очаровывающий…

Невозвратность

Миг, лишь миг быть Земле в данной точке вселенной! Путь верша, ей сюда возвратиться ль, и как?

Кошмар (Эту женщину я раз единый видел)

Эту женщину я раз единый видел. Мне всегда казалось: было то во сне.

Кубок Эллады

Слишком полно мойрами был налит Кубок твой, Эллада, и с краев

К.Д. Бальмонту (Ты нашел свой путь к лазури)

Чахлые сосны дорогу к лазури найдут. К. Бальмонт

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах

По улицам узким, и в шуме, и ночью, в театрах, в садах я бродил,

Баллада о любви и смерти

Когда торжественный Закат Царит на дальнем небосклоне

Песня

Мне поется у колодца, Позабыт кувшин.

Mon rete familie (моя привычная мечта )

Люблю мечты моей созданье, Лермонтов

В моей душе, как в глубях океана

В моей душе, как в глубях океана, Несчетность жизней, прожитых в былом:

Под утро

Еще было совсем темно, И горели в ряд фонари,

Жизнь (Подобна жизнь огням потешным)

Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень.

Пляска дум

(Одностопные хореи) Моря вязкий шум,

В зареве пожара России

В стозарном зареве пожара, Под ярый вопль вражды всемирной,

Опять мой посох приготовлен

Опять мой посох приготовлен, Все тот же, старый и простой,

Мария стюарт

О, если б знала ты, что пред тобою было, Когда бежал корабль к туманной полосе,

Одна (Нет мне в молитве отрады)

Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна!

Сфинкс

Я пустынной шел дорогой Меж отвесных, тесных скал, —

Польша есть! В ответ Эдуарду Слонскому

Jeszcze Polska jest! Edward Slonski

Дождь перед ночью

Брел дождь, расчетливо-скупой, А тучи смачно висли брюхом,

Месяц в дымке отуманенной

Месяц в дымке отуманенной В тусклом небе, словно раненый,

Из Мениппей Варрона

(Ямбический триметр) Внезапно ночью, близко от полуночи,

Встреча (Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида)

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,

Зимние дымы

Хорошо нам, вольным дымам, Подыматься, расстилаться,

Sancta agatha (святая агата)

На горы тихие ложилась мгла, А деревца по склонам были нежны,

Зимнее возвращение к морю

Я скорей тебя увидел снова, Чем я ждал, простор соленых вод,

В полдень

Свершилось! молодость окончена! Стою над новой крутизной.

Строгий, холодный и властный

Строгий, холодный и властный Свет невосшедшего дня.

Неужели это была ты

Неужели это была ты — В сером платье

Мы ехали долго, без цели, куда-то

Мы ехали долго, без цели, куда-то, Куда-то далеко, вперед, без возврата.

Знойный день

Белый день, прозрачно белый, Золотой, как кружева…

В том же парке (И в том же парке, давнем, старом)

И в том же парке, давнем, старом, Где, отрок, ранний свой восход

Жрице Луны II (Владыка слов небесных, тот)

Владыка слов небесных, Тот, Тебя в толпе земной отметил, —

Здесь раннего посева всходы

Здесь раннего посева всходы, Здесь воплощенье давних грез,

День

Ещё раз умер, утром вновь воскрес; Бред ночи отошел, забыт, отброшен.

Отверженный герой

Памяти Дениса Папина В серебряной пыли полуночная влага

Хорошо одному у окна

Хорошо одному у окна! Небо кажется вновь голубым.

Одиночество (Проходят дни, проходят сроки)

Проходят дни, проходят сроки, Свободы тщетно жаждем мы.

Месяц серпом умирающим

Месяц серпом умирающим Смутно висит над деревьями;

Строгое звено

А. Курсинскому Для всех приходят в свой черед

За пределами сказок

Они сошлись в дубраве дикой, Они столкнулись в летний день,

Встреча (Ты мне предстала как виденье)

Встреча И вот уже мечтою странной

Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим

— Пусть лобзает меня — он лобзаньем своим! Удовольствия ласк его — свыше вина.

Две малайские песни

(Ассонансы) 1

Южный крест

Я долго шел и, выбрав для ночлега Холм ледяной, поставил гибкий шест.

Возвращение (Я пришла к дверям твоим)

Она Я пришла к дверям твоим

Продажная

Едва ли ей было четырнадцать лет — Так задумчиво гасли линии бюста.

Памяти Е.И.П. (Мы встретились с нею в пустыне)

Мы встретились с нею в пустыне, Утром в пустыне.

Мальчик

В бочке обмерзлой вода колыхается, Жалко дрожит деревянный черпак;

Длятся, длятся

Длятся, длятся, сцеплены, союзны, Лентой алой скрепленные ночи.

Где подступает к морю сад

Где подступает к морю сад, Я знаю грот уединенный:

Ручей

Ручей, играющий в долине, Ты к нам бежишь издалека;

Вечерние пеоны

По широкому простору предвечерней синевы Засияли, заблистали начертания созвездий,

Себастьян

На медленном огне горишь ты и сгораешь, Душа моя!

В духе Катулла

Обманули твои, ах! поцелуи, Те, что ночь напролет я пил, как струи.

Перед маем

Под землей, под слоем снега, Верит сонное зерно,

Это матовым вечером мая

Это матовым вечером мая Ты так горько шепнула: «Твоя!»,

Из ада изведенные (В страну без возврата, в жилище)

В страну без возврата, в жилище мертвых устремилась богиня

В священной бездне мглы архангел мне предстал

В священной бездне мглы архангел мне предстал, В его зрачках сверкал карбункул и опал.

Меж скал разбитых

Меж скал разбитых, — Один! один!

Мне дорог весь мир

Мне дорог весь мир. От неба до неба

Я и кот

Славный кот мой одноглазый, Мы с тобой вдвоем.

Опять сон

Мне опять приснились дебри, Глушь пустынь, заката тишь.

Песня (Во мгле ночной)

Во мгле ночной Горят огни,

Ты приходишь из страны безвестной

Ты приходишь из страны безвестной, Чужеземец! я — в родном краю.

Как птицы очковой змеей очарованы

Как птицы очковой змеей очарованы, Поднять мы не смеем измученных рук,

Верные лире

Мстит лабиринт… Urbi et Orbi

Вступления к поэме «Атлантида»

I Муза в измятом венке, богиня, забытая миром!

Нет душе покою…

Нет душе покою, Глянул день в глаза,

Мысленно, да

Мысленно, да! но с какой напряженностью Сквозь окна из книг озираем весь мир мы!

Кошмар (Есть в мире демон, с женственным лицом)

Есть в мире демон, с женственным лицом, С когтями львицы, с телом сухопарым;

На причале

(Ритмы 4-стопного ямба) Удерживаемый причалом,

За тонкой стеной

За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры,—

Я от стыда закрыл лицо

Я от стыда закрыл лицо И пал, целуя прах дорожный…

Эры

Что Сан-Фриско, Сан-Пьер, Лиссабон, Сиракузы! Мир потрясся! пансейсм! дым из центра веков!

Ночная улица

Фонарей отрубленные головы На шестах безжизненно свисли,

Меня, искавшего безумий

Меня, искавшего безумий, Меня, просившего тревог,

Два крыла

После тех самых путей и перепутий, Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,

А.В. Луначарскому (В дни победы, где в вихре жестоком)

В дни победы, где в вихре жестоком Все былое могло потонуть,

Отвержение

Мой рок, благодарю, о верный, мудрый змий! Яд отвержения — напиток венценосный!

Костра расторгнутая сила

Костра расторгнутая сила Двух тел сожгла одну мечту,

К Адалис

Твой детски женственный анализ Любви, «пронзившей метко» грудь,

Люблю я линий верность

Люблю я линий верность, Люблю в мечтах предел.

Лунный дьявол

Лунный дьявол, бледно-матовые, Наклонил к земле рога.

Антоний

Ты на закатном небосклоне Былых, торжественных времен,

К солнцу

Посв. А. Курсинскому Летит земля на крыльях духа тьмы,

Ода в духе Горация

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши

Крысолов

Я на дудочке играю,- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,

Сквозь туман таинственный

Сквозь туман таинственный Голос слышу вновь,

Весенняя песня девушек

Wand wird die Stunde kornmen, Das einer mich genommen,

Побег

И если, страстный, в час заветный, Заслышу я мой трубный звук…

Предвещание

Быть может, суждено земле В последнем холоде застынуть;

Поезд врывается в древние скалы

Поезд врывается в древние скалы, — Слева и справа гранит.

Годы молчания

Есть для избранных годы молчания. Они придут —

День красочный, день ярко-пестрый

Есть некий час всемирного молчанья. Ф. Тютчев

В круженьи жизни многошумной

В круженьи жизни многошумной, В водовороте наших дел,

Восход луны

(Ритмы 4-стопного хорея) Белых звезд прозрачное дыханье;

Тридцатый месяц

Тридцатый месяц в нашем мире Война взметает алый прах,

Женщинам

Вот они, скорбные, гордые тени Женщин, обманутых мной.

Париж

И я к тебе пришел, о город многоликий, К просторам площадей, в открытые дворцы;

Быть без людей

В лицо мне веет ветер нежащий, На тучах алый блеск погас,

Данте в Венеции

По улицам Венеции, в вечерний Неверный час, блуждал я меж толпы,

Всё кончено

Эта светлая ночь, эта тихая ночь, Эти улицы, узкие, длинные!

Из арабской лирики отрывок

Катамия! оставь притворство, довольно хитростей и ссор, Мы расстаемся, — и надолго, — с прощаньем руки я простер.

Il bacio

Есть древняя чистая ласка, Прекрасней, чем буйная страсть:

Старый викинг

Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены.

После грез

Я весь день, всё вчера, проблуждал по стране моих снов; Как больной мотылёк, я висел на стеблях у цветов;

Прибой

С шумом на белые камни Черные волны находят,

Мгновение

Один ее взгляд ярче тысячи звезд! Небесный, алмазный, сверкающий крест, —

Последний день

Он придет, обезумевший мир, Который поэтом прославлен.

В вертепе

В сияющем изысканном вертепе, Под музыку, сулившую канкан,

Жрице Луны I (По твоей улыбке сонной)

По твоей улыбке сонной Лунный отблеск проскользнул.

Карл XII памятник в Стокгольме

Ты в древних сагах был предсказан, Последний викинг, вождь-герой!

Сеятель

Я сеятеля труд, упорно и сурово, Свершил в краю пустом,

В духе Эйхендорфа

Я стою на опушке леса; Луна прогнала облака.

Радостный миг

…тот радостный миг, Как тебя умолил я, несчастный палач!

Портрет (Привык он рано презирать святыни)

Привык он рано презирать святыни И вдаль упрямо шел путем своим.

Круги на воде

От камня, брошенного в воду, Далеко ширятся круги.

На площади, полной смятеньем

На площади, полной смятеньем, При зареве близких пожаров,

Дождь и солнце

Муаровые отблески сверкают под лучом. Мы вновь на тихом озере, как прежде, мы вдвоем.

Случайной

Одна из осужденных жриц… Chefs d’uvre

Я прошел пути и перепутья

Я прошел пути и перепутья, Мне искать безвестного наскучило.

Будь мрамором

Ты говоришь: ограда меди ратной… Адалис

Лик медузы

Лик Медузы, лик грозящий, Встал над далью темных дней,

Из ада изведенные (Астарта! Астарта! И ты посмеялась)

Астарта! Астарта! И ты посмеялась, В аду нас отметила знаком своим,

Сны (Сны играют на просторе)

Сны играют на просторе, Под магической луной.

Городу

Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон,

Наши дни

Не вброшены ль в былое все мы, Иль в твой волшебный мир, Уэллс?

Роскошен лес в огне осеннем

Роскошен лес в огне осеннем, Когда закатом пьян багрец,

В вагоне (Душно, тесно, в окна валит)

Душно, тесно, в окна валит Дымный жар, горячий дым,

О приближении весны

(Повторные дистихи Пентадия) Да, убегает зима! оживляют землю зефиры.

Видение

В сумраке вечера ты — неподвижна В белом священном венце.

Счастие уединения

На побережьи речки быстрой Свой дом в уединеньи выстрой,

На заданную тему у Случевского

Март! Пора нам жить наруже! Как бегут ручьи из пены!

Над Иматрой

Размер ямбического триметра Мне слышен в гуле вод твоих.

Облака

Облака опять поставили Паруса свои.

Замкнутые. Сатирическая поэма

I Я год провел в старинном и суровом,

Строго и молча, без слов, без угроз

Строго и молча, без слов, без угроз, Падает медленно снег;

Ночью (Дремлет Москва)

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты,

В горах, в монастыре, песнь колокола плачет

(Сонет Мисака Мицарэнца) В горах, в монастыре, песнь колокола плачет;

Сандрильоне (Был день хрустальный, даль опаловая)

М.И. Балтрушайтис Был день хрустальный, даль опаловая,

Подруги

Три женщины, грязные, пьяные, Обнявшись, идут и шатаются.

Жадно тобой наслаждаюсь

Жадно тобой наслаждаюсь, Сумрак улиц священный!

Случайности

Я верю всегдашним случайностям, Слежу, любопытствуя, миги.

Мерно вьет дорога

Мерно вьет дорога Одинокий путь.

La belle dame sans merci (Я не покрыл лица забралом)

Я не покрыл лица забралом, Не поднял твердого щита, —

Я бы умер с тайной радостью

Я бы умер с тайной радостью В час, когда взойдет луна.

Звено в цепь

И в наших городах, в этой каменной бойне, Где взмахи рубля острей томагавка,

Дом видений

Душа моя — Элизиум теней. Ф. Тютчев

Вал

Неверная, обманчивая ясность Искусственного света

Памяти одной

Помню, помню: вечер нежный; За окном простор безмолвный;

На пруду

(Омонимические рифмы) Ты белых лебедей кормила,

С пестрым мешком за плечами татарин

С пестрым мешком за плечами татарин, В чуйке облезлой веселый мужик,

На песке (На песке, пред дверью бестиария)

На песке, пред дверью бестиария, На потеху яростных людей,

Сумасшедший

Чтоб меня не увидел никто, На прогулках я прячусь, как трус,

Час воспоминаний

Воспоминанье, с нежной грустью, Меня в глаза целует. День

Иду но бульвару. В померкшей листве

Иду но бульвару. В померкшей листве, Как бабочки, роем блестят фонари,

К Лидии (Реже всё трясут запертые двери)

(Сапфическая строфа Горация) Реже всё трясут запертые двери,

Рдяность померкла за очерком гор

Рдяность померкла за очерком гор, Красок развеялся пестрый укор,

В склепе

Ты в гробнице распростерта в миртовом венце. Я целую лунный отблеск на твоем лице.

Еще так нежны

Слова любви еще так нежны, Так жарки сгибы алчных рук,

Народные вожди

Народные вожди! вы — вал, взметенный бурей И ветром поднятый победно в вышину.

Её колени

Ее колени я целую. Тени Склоняются, целуя нас двоих.

У себя

Так все понятно и знакомо, Ко всем изгибам глаз привык;

В моей стране

В моей стране — покой осенний, Дни отлетевших журавлей,

Баллада ночи

Ах, где-то лотос нежно спит, Ах, где-то с небом слиты горы.

Солнцеворот

Была зима; лежали плотно Снега над взрытостью полей,

Весной

Не в первый раз твои поля Обозреваю я, Россия;

Маргерит

Ты — как камень самоцветный, Ты — как жемчуг маргерит:

Безумие белого утра смотрело в окно

Безумие белого утра смотрело в окно, И было все странно-возможно и все — все равно.

Даль

Ветки, листья, три сучка, В глубь окна ползет акация.

Коляда

Баба-Яга Я Баба-Яга, костяная нога,

В лесу

Если сердцу тяжко и грустно, И надежда сомненьем отравлена,

Ландыш

Ландыш милый, ландыш нежный, Белый ландыш, ландыш снежный,

Я знаю

К.Д. Бальмонту Я знаю беглость Ночи и Зимы,

Предание о луне (баллада)

В старинном замке Джен Вальмор Чуть ночь — звучат баллады.

Египетские ночи (обработка и окончание поэмы А. Пушкина)

Поэма в 6-ти главах 1

Во храме Бэла

1 Ассура край постигло наводненье,

Певцу «Слова»

Стародавней Ярославне тихий ропот струн; Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.

Подражание ашугам

1 О, злая! с черной красотой! о дорогая! ангел мой!

Три кумира

В этом мутном городе туманов, В этой, тусклой безрассветной мгле,

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка

После долгих скитаний тебя я обрел, моя девочка! Тайно двоих на лугу пояс обвил золотой!

Мох, да вереск, да граниты

Мох, да вереск, да граниты… Чуть шумит сосновый бор.

Завет Святослава

По знакомой дороге назад Возвращались полки Святослава.

Дитя, скажи мне, что любовь

— Дитя, скажи мне, что любовь? — Вот этот ужас мой без воли,

В Варшаве

А.Р. Ледницкому В первый раз по улицам Варшавы

Лунная ночь

— Банально, как лунная ночь… Juvenilia

М.А. Кузмину акростих (Мгновенья льются, как поток бессменный)

Мгновенья льются, как поток бессменный, Искусство — радугой висит над ним.

Навет illa in alvo (она имеет во чреве)

Ее движенья непроворны, Она ступает тяжело,

Рамсес. Отрывок

По бездорожьям царственной пустыни, Изнемогая жаждой, я блуждал.

Рыбье празднество

Пусть царит уныние где-то на земле! Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале!

Пленный лев

Здесь, где к прудам нависают ракиты, Уток узорный навес,

Стихи на изразцах

Иду скоро в дом свой я, Путь мой проторен.

Октавы

I Вот я опять поставлен на эстраде

Осенний день

1 Ты помнишь ли больной осенний день,

Фауст

Гретхен, Гретхен, в темной нише Храма ты преклонена.

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое

Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое, Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно,

Портрет (Ей лет четырнадцать; ее глаза)

Ей лет четырнадцать; ее глаза Как на сережке пара спелых вишен;

В будущем

Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши,

Вербная суббота

(Ассонансы) С вербочками девочки,

Монах

На поле жизненного боя, Где Рок влечет нас, как самум, —

Николаю Бернеру

(Сонет-акростих) Немеют волн причудливые гребня,

Я помню легкие пиластры

Und mein Stamm sind jene Asra, Welche sterben, wenn sie lieben.

L’ennui de vivre (скука жизни)

Я жить устал среди людей и в днях, Устал от смены дум, желаний, вкусов,

Белый цвет магнолий

Белый цвет магнолий Смотрит, как глаза.

Вечер

Но в стихе умиленном найдешь Эту вечна душистую розу.

Девочка

Что же ты плачешь, Девочка, — во сне?

И. Туманьяну надпись на книге (Да будет праведно возмездие)

…Да будет праведно возмездие Судьбы — ив годах и в веках:

Торжествовать! Какие звуки!

Торжествовать! какие звуки! Их плеск расплесканный мне люб.

Настали дни печальные, как воды

Настали дни печальные, как воды В наполненном пруду под сенью ив.

На полустанке

Гремя, прошел экспресс. У светлых окон Мелькнули шарфы, пледы, пижама;

Уже овеянная тенями

А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах

Современность грохочет, грозит, негодует

Современность грохочет, грозит, негодует, Взрезом молний браздит наш уклончивый путь,

Портрет женщины

Он в старой раме, с блеклыми тонами, В губах усмешка, взгляд лукав и строг,

Эгейские вазы

Они пленительны и нежны, Они изысканно-небрежны,

В камышах

Луна в облаках — далека, хороша. Челнок неподвижен в кустах камыша.

Еще закат

И мирный вечера пожар Волна морская поглотила.

Халдея

Сияла людям Мысль, как свет в эфире; Ее лучи лились чрез океан —

В старинном храме

В этой храмине тесной, Под расписанным сводом,

И ночи и дни примелькались

Последний день Сверкал мне в очи.

Игорю Северянину (Строя струны лиры клирной)

Строя струны лиры клирной, Братьев ты собрал на брань.

Одна

В этот светлый вечер мая, В этот час весенних грез,

Лишь безмятежного мира

(Перезвучия) Лишь безмятежного мира жаждет душа, наконец,

Листок, спрятанный в коре

Над Озером Грез, где большие березы Любовно дрожат на вечерней заре,

Хвала зрению

Зелен березами, липами, кленами, Травами зелен, в цветах синь, желт, ал,

И снова дрожат они, грезы бессильные

И снова дрожат они, грезы бессильные, Бессильные грезы ненужной любви;

Кому-то

Фарман, иль Райт, иль кто б ты ни был! Спеши! настал последний час!

В Шхерах

Морской залив, вошедший в сушу Так далеко,

Туманные ночи

Вся дрожа, я стою на подъезде Перед дверью, куда я вошла накануне,

Перешедшие — оставшимся

Мы — здесь! мы — близко! Ты не веришь? О, бедный! о, незрячий брат!

Балаганы

Балаганы, балаганы На вечерней площади.

К А — (Шаги судьбы по камням мира, свисты)

Шаги судьбы по камням мира, свисты Стрел Эроса, соль моря — любишь ты.

Мысль о тебе меня весь день ласкает

Мысль о тебе меня весь день ласкает, Как легкий, ветерок в полдневный жар цветы;

В Баку

Стыдливо стучатся о пристань валы Каспийского моря,

Наряд весны

За годом год, ряды тысячелетий, — Нет! неисчетных миллионов лет,

Дух земли

Schreckliches Gesicht. Goethe[1]

Я люблю в твоих стихах

Я люблю в твоих стихах Смутный сумрак, жадный страх,

Адам и Ева

Ева Адам! Адам! приникни ближе,

Мечтание

О, неужели день придет, И я в слезах и умиленьи

Corona (Тайны, что смутно светятся)

Тайны, что смутно светятся, Знаком заветным отметятся.

Все ближе, все ближе, все ближе

Все ближе, все ближе, все ближе С каждым и каждым мгновеньем

Из Андре Шенье

(Александрийский стих) Заслушались тебя безмолвные наяды,

Закат

Видел я, над морем серым Змей-Горыныч пролетал.

Случайность и намеренность

Случайность и намеренность Их разум разделил,

Как дельфин

(начальные рифмы) Как дельфин тропических морей…

К олимпийцам

Все как было, все как вечно. Победил и побежден!

Все краски радуги

Все краски радуги — небесные цвета, Все трепеты весны — земная красота,

Орфей и Эвридика

Орфей Слышу, слышу шаг твой нежный,

В альбом Н*** (Она мила, как маленькая змейка)

Она мила, как маленькая змейка, И, может быть, опасна, как и та;

Тусклая картинка

Под небом тускло-синеватым, Ограждена зеленым скатом

Памяти И. Коневского

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл, Прекрасный, мощный, смелый, величавый,

С неустанными молитвами

С неустанными молитвами, Повторяемыми вслух,

В.И. Прибыткову застольная речь

Мы здесь собрались дружным кругом, Когда весна шумит над Югом

Отреченного веселья

Отреченного веселья Озаренная печаль:

Мумия

Я — мумия, мертвая мумия. Покровами плотными сдавленный,

Жигули

Над водой поникли ивы, Гор лесистые извивы

Над сном надежд

Над сном надежд, что стаи птичьи, рея, Кружат года, крик ястребиный зол;

Детские упования

Снова ночь и небо, и надменно Красный Марс блистает надо мной.

Ф. Сологубу (триолет)

Зев беспощадной орхидеи — Твой строгий символ, Сологуб.

Город женщин

Домчало нас к пристани в час предвечерний, Когда на столбах зажигался закат,

Городская весна

(Строфы) Городская весна подошла, растопила

Улицей сонной и тихой

Улицей сонной и тихой В белом сиянии дня

К русской революции

Ломая кольцо блокады, Бросая обломки ввысь,

Белые клавиши

Белые клавиши в сердце моём Робко стонали под грубыми пальцами,

Волны волос упадали

Волны волос упадали, Щечки пылали огнем.

Умирающий день

Минувший день, склоняясь головой, Мне говорит: «Я умираю. Новый

Песнь прокаженного

Сторонитесь! Прокаженный идет,

После смерти Ленина

Не только здесь, у стен Кремля, Где сотням тысяч — страшны, странны,

Пророчество мечты (Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями)

Пусть мечта рыдает горестными восклицаньями. Даль горит, сверкает радостными ожиданьями!

Путник

По беломраморным ступеням Царевна сходит в тихий сад —

Армянская песня (Я в жизни вздоха не издам)

(Саят-Нова, XVIII в.) Я в жизни вздоха не издам, доколе джан ты для меня!

Баязет

Тимур, прочтя оскорбительное письмо Баязета, воскликнул: «Сын Мурата сошел с ума».

В последний раз пропел петух

День — сей сияющий покров. Тютчев

Голос часов

С высокой башни колокольной Призывный заменяя звон,

Е.Т. (Кто глаза ее оправил)

Кто глаза ее оправил В завлекательный магнит?

Братьям соблазненным

Светлым облаком плененные, Долго мы смотрели вслед.

Я за то свою мысль ненавижу

Я за то свою мысль ненавижу, Что в холодном кристалле ее

Сиреночка

В лесу пропела пеночка И дятел простучал.

Я не был на твоей могиле

Я не был на твоей могиле; Я не принес декабрьских роз

Череп на череп

Череп на череп, К челюсти челюсть,

Век за веком

Взрывают весенние плуги Корявую кожу земли,-

Который раз

Опять весна. Знакомый круг Замкнут — который раз!

Осеннее чувство

Гаснут розовые краски В бледном отблеске луны;

В условный час

(Ионический диметр) «Приходи!» — страстно мечта стонет,

Слово

(Стихи с созвучиями) Слово — событий скрижаль, скиптр серебряный созданной славы,

Улица

Окна зеркальные, Крики нахальные

Конь блед

1 Улица была — как буря. Толпы проходили,

Надо струны перестроить

Надо струны перестроить Вновь на новый лад,

Вечер (Солнце сквозь деревья)

Солнце сквозь деревья сыплет пылью золотой.

Сердце утомленное хочет одного

Сердце утомленное хочет одного, Глупенькая девочка, — счастья твоего.

Три женщины, белая, черная, алая

Три женщины — белая, черная, алая — Стоят в моей жизни. Зачем и когда

Есть что-то позорное в мощи природы

Есть что-то позорное в мощи природы, Немая вражда к лучам красоты:

Сонет, посвященный поэту П.Д. Бутурлину

Придет к моим стихам неведомый поэт И жадно перечтет забытые страницы,

Полнолуние

Мы волны морские, мы дышим луной, Но утром не скажем о тайне ночной,

Загадка Сфинкса

Зеленый шарик, зеленый шарик, Земля, гордиться тебе не будет ли?

Меж развалин

(Серпантин) Я, печален, блуждаю меж знакомых развалин,

Люблю одно

Люблю одно: бродить без цели По шумным улицам, один;

Бунт

В огне ночном мне некий дух предрек: «Что значит бунт? — Начало жизни новой.

На сухой осине серая ворона

На сухой осине серая ворона, Поле за оврагом, отдаленный лес,

Разочарование

Вот замолкла, заснула, закуталась Черным ворохом чуткая полночь.

Я жизнью пьян. Напиток жгучий

Я жизнью пьян. Напиток жгучий По жилам разошелся… жжет.

Не говори мне, что ты любишь

Не говори мне, что ты любишь меня! Я боюсь аромата роз,

Люблю вечерний свет, и первые огни

Люблю вечерний свет, и первые огни, И небо бледное, где звезд еще не видно.

Молитва (Благодарю тебя, боже)

(Строфы) Благодарю тебя, боже,

В духе латинской антологии

1 Алую розу люби, цветок Эрицине любезный:

Женский голос — он прозрачен

Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло,

Туман осенний

Туман осенний струится грустно над серой далью нагих полей, И сумрак тусклый, спускаясь с неба, над миром виснет все тяжелей,

Война

На камнях скал, под ропот бора Предвечной Силой рождена,

Демон самоубийства

Своей улыбкой, странно-длительной, Глубокой тенью черных глаз

Здесь же, в театре, когда-то с тобой

Здесь же, в театре, когда-то с тобой Так же следил я за шумной толпой,

Торжественно-больное беспокойство

Торжественно-больное беспокойство, В тебе родник невысказанных строф.

Дождь в городе

Дождь окрасил цветом бурым Камни старой мостовой.

Зерно

Лежу в земле, и сон мой смутен… В открытом поле надо мной

Первые встречи

Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч, Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Воздух становится синим

Воздух становится синим, Словно разреженный дым…

Перед электрической лампой

Злобный змей, зигзагом длинным Раздевавший темень туч,

Есть одно, о чем плачу я горько

Есть одно, о чем плачу я горько: Это прошлые дни,

Скользящая терцина (наброски)

Когда мечта, под волей господина, Должна идти вперед, как вьючный мул, —

Via appia (Звучный, мерный стук копыт)

Звучный, мерный стук копыт… Кони бьют о камень плит,

Пасха, праздникам праздник

Проклинайте молодость, Осуждайте девственность, —

Прохлада утренней весны

Прохлада утренней весны Пьянит ласкающим намеком;

Творчество

Тень несозданных созданий Колыхается во сне,

Оправдание земного

Ангел Огни твоей земной вселенной —

Она — прелестна

(Глубокие рифмы) Она прелестна, как весной лился,

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец

Вот вновь мои мечты ведут знакомый танец, Знакомых образов рой реет вдалеке.

Звезда

В дни юности, на светлом небе, Признал я вещую звезду,

Вы неисполненных надежд

Вы неисполненных надежд Над бездной реющие лики.

Я в высокой узкой башне

Я в высокой узкой башне, Кто меня привел сюда?

Баку

Холодно Каспию, старый ворчит; Длится зима утомительно-долго.

Тебе мы поклоняемся, Нил

Тебе мы поклоняемся, Нил! Все земли оживляешь ты илом,

Встреча (Еще мы чужие в мгновенье при встрече)

Еще мы чужие в мгновенье при встрече, Лепечем банально ненужные речи,

Потомок

Древний замок мой весь золотой и мраморный, В нем покои из серебряных зеркал;

Ранняя весна

Темнеет. Тонкая луна Стоит на небе сиротливо,

Голос иных миров

Пусть мучит жизнь, и день, что прожит, Отзвучьем горьких дум тревожит,

Заключение

Над буйным хаосом стихийных сил Сияла людям Мысль, как свет в эфире.

После скитаний

(Разложение дактилического гексаметра) После скитаний,

В дали, благостно сверкающей

В дали, благостно сверкающей, Вечер быстро бисер нижет.

Данте

Безумцы и поэты наших дней В согласном хоре смеха и презренья

На смерть А.Н. Скрябина

Он не искал — минутно позабавить, Напевами утешить и пленить;

Рок

(Гексаметры Авсония) Все непрочное в мире родит, и ведет, и крушит Рок,

Машины

Зубцы, ремни, колеса, цепи, Свист поршней, взмахи рычага;

Noli me taniere, Maria (Не прикасайся ко мне, Мария)

Прошел печально день субботний, Сияет небо новым днем,

Эй, рабочие мира! Ложь — все то сладкопенье

Эй, рабочие мира! ложь — все то сладкопенье! Держите к ружьям примкнуты штыки!

В час, когда гений вечерней прохлады

В час, когда гений вечерней прохлады Жизнь возвращает цветам,

Под зимним ветром

Додунул ветер, влажный и соленый, Чуть дотянулись губы к краю щек.

Дрожащие листья на бледные щеки

Дрожащие листья на бледные щеки Изменчиво клали минутные тени,

В альбом девушке (В не новом мире грез и прозы)

В не новом мире грез и прозы Люби огни звезды вечерней,

Черный лес луной пронизан

Черный лес луной пронизан, Светом озарен —

Моисей (Пророк, чей грозный нимб ваятель)

Пророк, чей грозный нимб ваятель Рогами поднял над челом,

В дни, когда роком я кинут

В дни, когда Роком я кинут В город, на жесткие камни;

Я провижу гордые тени

Я провижу гордые тени Грядущих и гордых веков,

Парус и чайка

То поспешно парус складывая, То бессильно в бездну падая,

Побледневшие звезды дрожали

Побледневшие звезды дрожали, Трепетала листва тополей,

От виска и до виска

Ветер гонит искры снега Мимо окон, застя свет;

Весеннее

Остеженный последним снегом, Весну встречая, грезит лес,

Молодость мира (Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны)

Лес, луга, плоскогорья — невиданной фауны… Ветер свищет по мыслям, соль с моря соря…

А сколько радости и неги

А сколько радости и неги В бегущих медленно часах!

Город сестер любви видение

Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки. «Все напевы»

Я люблю другого

Летний вечер пышен, Летний вечер снова…

Ночь с привидениями

Вот снова, с беззвучными стуками кирок, Под пристальным надзором все тех же планет,

По грибы

Ищу грибы, вскрывая палочкой Зелено-бархатные мхи;

Десятая часть

Безбрежность восторга! бездонность печали! Твои неизмерные пропасти, страсть!

Дома

Я люблю высокие дома, Где небо чуть светит у крыши,

Падшие цари

Властью некий обаянны, До восшествия зари,

Я люблю тебя и небо

…между двойною бездной… Ф. Тютчев

Если мне суждено умереть

Если мне суждено умереть, Не окончив начатых созданий,

Должен был

Должен был Герострат сжечь храм Артемиды в Эфесе, Дабы явить идеал жаждущих славы — векам.

Июль 1908

Да, пробил последний, двенадцатый час! Так звучно, так грозно.

Иматра

Кипит, шумит. Она — все та же, Ее не изменился дух!

Веселая (Дай мне, Ваня, четвертак)

Дай мне, Ваня, четвертак, Пожертвуй полтинник!

Что день, то сердце все усталей

Что день, то сердце все усталей Стучит в груди; что день, в глазах —

Пиршество войны

Война здесь прошла, прокричала Стальными глотками пушек,

Мы бродили, вдвоем и печальны

Мы бродили, вдвоем и печальны, Между тонких высоких стволов,

Лед и уголь

Лед и уголь, вы — могильны! Что-то было и прошло,

Дождь

(Из Верхарна) Как длинные нити, нетихнущий дождь

В дни запустений

Придут дни последних запустений, Земные силы оскудеют вдруг;

Не как молния, смерти стрела

Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла,

Гимн богам

Я верую в мощного Зевса, держащего выси вселенной Державную Геру, чьей волей обеты семейные святы

Благовесть весеннего утра

Утро. Душа умиленно Благовесть солнечный слышит,

Свидание

В одном из тех домов, придуманных развратом, Где всем предложена наемная кровать,

Нить Ариадны

Вперяю взор, бессильно жадный: Везде кругом сырая мгла.

Египетский раб

Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,

Отреченье

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал,

После ночи бессонной

После ночи бессонной, После тягостных дум,

И снова давние картины

И снова давние картины (Иль только смутные мечты):

Подземные растения (лилейно-сосновый сонет)

Внутри земли, в холодном царстве тьмы, Заключены невидимые воды,

Мы и те

Миллионы, миллиарды, числа невыговариваемые, Не версты, не мили, солнце-радиусы, светогода!

В старинной Риге

Здесь, в старинной Риге, В тихий день ненастья,

Волны приходят, и волны уходят

Волны приходят, и волны уходят, Стелются пеной на берег отлогий,

Рим

(Моностих Авсония) Рим золотой, обитель богов, меж градами первый

Халдейский пастух

Отторжен от тебя безмолвием столетий, Сегодня о тебе мечтаю я, мой друг!

Заклятье Эроса

Проходя страду земную Горьких лаек и сладких мук,

Сумерки

Горят электричеством луны На выгнутых длинных стеблях;

Чужда мне красота раскинутых степей

Чужда мне красота раскинутых степей, Невнятен ропот океана.

Ожидание (Первый голос)

Первый голос Пусть воск прозрачный топится,

О чем еще мечтать

О чем еще мечтать мне в жизни этой? Все ведомо, изжито, свершено:

Беспощадною орбитой

Беспощадною орбитой Увлечен от прежних грез,

Ночная песнь странника (из Гёте)

(Свободный стих Гете) На всех вершинах —

В разные годы

В разные годы К вам приходил я, граниты,

Весенняя песня о любви

Тосковать в снег весны, — о, банальные Песни праотцев, скок чрез огонь:

Германия (отрывки)

1 Германия! Германия!

Сонет в духе Петрарки

Вчера лесной я проезжал дорогой, И было грустно мне в молчаньи бора,

Ужель доселе не довольно

Ужель доселе не довольно? Весь этот ужас, этот бред

Гном о жизни

(Ропалические стихи XIV в.) Жизнь — игра желаний мимолетных,

Плохо приходится старому лешему

— Плохо приходится старому лешему, Мне, горемычному, брат домовой!

Висби

Старый Висби! Старый Висби! Как твоих руин понятны —

Мир N измерений

Высь, ширь, глубь. Лишь три координаты. Мимо них где путь? Засов закрыт.

З.Н. Гиппиус (Неколебимой истине)

Неколебимой истине Не верю я давно,

В том сером доме, в этом переулке

В том сером доме, в этом переулке, Когда мне было двенадцать лет,

Есть поразительная белость

Есть поразительная белость Снегов в вечерний час, и есть

Идут года. Но с прежней страстью

О нет, мне жизнь не надоела, Я жить хочу, я жизнь люблю!

Безвестная вестница

Что это? Пение, славленье Счастья всем хором земли,

Ночные страхи

И бездна нам обнажена, С своими страхами и мглами…

Надпись

Наше войско двигалось мирно, Оно вступило в области Геруша.

In hас lackimarum valle (в этой долине слез )

Весь долгий путь свершив, по высям и низинам, Твои зубцы я вижу, наконец,

Из детской книжки

Мой плющ расцветает; живые побеги Любовно обвили суровые нити.

Мадригал

Имя твое — из золота, Маленький, сверкающий слиток,

Кладбище

Солнце палит утомленную землю, В травах, и в птицах, и в пляске звериной,

Первый меридиан

Через сердце к весеннему полю, Первый проведи меридиан:

Штурм неба

Сдвинь плотно, память, жалюзи! Миг, стань как даль! как мир — уют!

Детская

Палочка-выручалочка, Вечерняя игра!

К.А. Коровину (Душа твоя, быть может, ослепительней)

Душа твоя, быть может, ослепительней, Чем яркость буйная твоих картин.

Третья осень

Вой, ветер осени третьей, Просторы России мети,

Я плакал безумно, ища идеал

Я плакал безумно, ища идеал, Я струны у лиры в тоске оборвал…

Из латинской антологии (Нежный стихов аромат услаждает безделие девы)

(Стихи обращенные) Нежный стихов аромат услаждает безделие девы:

Мечты о померкшем

Мечты о померкшем, мечты о былом, К чему вы теперь? Неужели

К Армении

В тот год, когда господь сурово Над нами длань отяготил,—

Первый снег

Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра!

Снега терцины

Луны холодные рога Струят мерцанье голубое

Примечания

Часть I. Опыты по метрике и ритмике «Оригинальность, — говорит Эдгар По (в статье „Философия творчества“), — отнюдь не является, как это полагают некоторые, делом простого побуждения или интуиции… Чтобы быть найденной, она должна быть тщательно отыскиваема». Эдгар По говорит это именно об оригинальности ритмов, сказав ранее: «Возможные разнообразия размера и строфы абсолютно бесконечны. Однако же в течение целых столетий ни один человек не сделал или никогда, по-видимому, не стремился сделать в стихах что-нибудь оригинальное». Последнее сказано слишком резко: и до Эдгара По все лучшие поэты и стремились «сделать» и «делали» оригинальное в области ритма: прежде всего — прямые предшественники Эдгара По, романтики начала XIX века, Шелли, Ките, Кольридж, раньше них Блэк, еще раньше Спенсер и мн. др. В двух других своих утверждениях автор «Ворона» прав безусловно: возможные разнообразия стихотворных форм абсолютно бесконечны, но, чтобы найти что-либо оригинальное, надо его искать. Несправедливый упрек, брошенный Эдгаром По поэтам «в течение целых столетий», должно принимать поэтому в следующем смысле: возможно бесконечно разнообразить форму, надо только искать, а вы искать не хотели и довольствовались шаблонами и в размерах, и в построении строф! Известно, что сам Эдгар По в таком грехе неповинен: почти каждое его стихотворение оригинально и по метру, и по строфе.

Мы (В мире широком, в море шумящем)

В мире широком, в море шумящем Мы — гребень встающей волны.

Поэт — музе

Я изменял и многому и многим, Я покидал в час битвы знамена,

В ресторане (Вспоминаю под жалобы скрипки)

Вспоминаю под жалобы скрипки, В полусне ресторанных огней,

Уличная

Свищет вполголоса арии, Блеском и шумом пьяна,

И вдруг все станет так понятно

И вдруг все станет так понятно: И жизнь земли, и голос рек,

Sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности)

Отселе мне видно потоков рожденье. Пушкин

Дама треф

Я знаю, что вы — старомодны, Давно и не девочка вы.

Гесперидовы сады

Где-то есть, за темной далью Грозно зыблемой воды,

Карусель

Июльский сумрак лепится К сухим вершинам лип;

Александр Великий

Неустанное стремленье от судьбы к иной судьбе, Александр Завоеватель, я — дрожа — молюсь тебе.

Я видел много городов

Я видел много городов, И малых и больших,

Мы (Мы были гребень волны взнесенной)

Мы — гребень встающей волны. «Tertia Vigilia»

Хмель исступленья

В моей душе сегодня, как в пустыне, Самумы дикие крутятся, и песок,

Соломон

Что было? Вихрь тысячелетий Качал весы, играл людьми, —

Рондо (Не смею все мечты вложить я в стих)

Не смею все мечты вложить я в стих, И все ж его ласкаю и лелею…

У канала

В угрюмом сумраке ночей безлунных Люблю я зыбкость полусонных вод.

Возвращение

Я убежал от пышных брашен, От плясок сладострастных дев,

Почему я только мальчик

Почему я только мальчик, Бедный мальчик, так влюбленный

Болезнь

Демон сумрачной болезни Сел на грудь мою и жмет.

Но не утоленный

SED NON SATIATUS* Что же мне делать, когда не пресыщен

Симпосион заката

Всё — красные раки! Ой, много их, тоннами По блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!),

В море

Ночью светлой, ночью белой Любо волнам ликовать,

Утром (Стонет старая шарманка)

Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном.

Послание Малербу XVII в.

Мой дорогой Малерб! Ты долго ль будешь горе Скрывать в глуши лесов,

Столп огненный

Не часто радует поэта Судьба, являя перед ним

Апрель

Кто поёт, мечта ль, природа ль, Небо — нежный сон свирели?

С Ганга, с Гоанго

С Гаага, с Гоанго, под гонг, под тимпаны, Душны дурманы отравленных стран;

Атавизм

Поэты — пророки! но много ли стих их, Пусть певчий, расскажет об том нам,

Смотреть в былое

Смотреть в былое, видеть все следы, Что в сушь песка вбивали караваны

А.М. Добролюбову (Смутно куритесь, туманы былого)

Смутно куритесь, туманы былого! Месяц безжизненный встал, освещая тропинку по скалам.

Романтикам

Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым. Вам эти строфы, любимцы отринутых дней!

Пока есть небо

Пока есть небо, будь доволен! Пока есть море, счастлив будь!

Образы времен

Когда святых наук начала Я постигал во храме Фта,

Костей, бутылок продавать

«Костей, бутылок продавать!» С мешком проходит он дворами.

Веселый зов весенней зелени

Веселый зов весенней зелени, Разбег морских надменных волн,

Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Фонарики

Столетия — фонарики! о, сколько вас во тьме, На прочной нити времени, протянутой в уме!

На закатном поле

Красным закатом забрызгано поле; Дождь из оранжевых точек в глазах;

К счастливым

Свершатся сроки: загорится век, Чей луч блестит на быстрине столетий,

Из-за облака скользящий

Из-за облака скользящий Луч над эмблемой водой

На форуме

Не как пришлец на римский форум Я приходил — в страну могил,

Да, можно любить, ненавидя

Ненавижу и люблю Да, можно любить, ненавидя,

Черные вороны

Каркайте, черные вороны, Мытые белыми вьюгами:

Последнее счастье

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье, Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката;

Одиссей у Калипсо (Снова сон, векам знакомый)

Снова сон, векам знакомый! Где-то там, в небесной сфере,

Наша тень

Наша тень вырастала в длину тротуара В нерешительный час догоравшего дня.

Октябрь 1917 года

Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет

Привет через звезды

Канули краски заката, Даль синевами объята:

В гамаке

В небе, слабо синеватом, С легкой дымкой белизны,

Безнадежность

(Секстина) Я безнадежность воспевал когда-то,

Две вазы

Две малых вазы из альвастра Прижать к губам и долго ждать

Освобождение

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна,

Советская Москва

Все ж, наклонясь над пропастью, В века заглянув, ты, учитель,

Джан-гюлюмы

(Армянские народные песни) 1

В прятки

Ночь уснула, дождем убаюкана, Спит старуха, младенца крепче,

Моисей

Я к людям шел назад с таинственных высот, Великие слова в мечтах моих звучали.

Песня североамериканских индейцев

Маниту! Маниту! Маниту! Ты благ, ты мудр, ты велик!

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест.

Сулла

Утонченник седьмого века, Принявший Греции последний вздох,

Сон (Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко)

Ты вновь меня ведешь, и в отдаленья, робко, Иду я за тобой, —

Праздник труда гимн первого мая 1919 года

На сонных каналах Венеции Колышут весло гондольеры;

Уйди уверенно

Кого из жизни бури выбили, Кто сух, как запыленный куст,

Уличный митинг

Кто председатель? кто вожатый? Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,

Не лги, мечта! Былого жгуче жаль

Не лги, мечта! былого жгуче жаль, Тех светлых ласк, тех нежных откровений,

При посылке П. Верлену перевода «романсов без слов»

Еще покорный ваш вассал, Я шлю подарок сюзерену,

Ответ

Растут дома; гудят автомобили; Фабричный дым висит на всех кустах;

Перед съездом в Генуе

Перед съездом в Генуе Споры, что вино:

Туман (Пьяные лица и дымный туман)

Пьяные лица и дымный туман… В дымке туманной лепечет фонтан.

Японские танки и хай-кай

1 Устремил я взгляд,

Памятник (Вековечной воздвиг меди я памятник)

(1-й асклепиадов стих Горация) Вековечной воздвиг меди я памятник,

Клеопатра (Нет, как раб не буду распят)

Нет, как раб не буду распят, Иль как пленный враг казнен!

Революция

К великой цели двигались народы. Век философии расцвел, отцвел;

Прелести земли

Все реже я и все бесстрастней Смотрю на прелести земли,

Искатель

О прекрасная пустыня! Прими мя в свою густыню.

Иногда хорошо и отрадно

Иногда хорошо и отрадно Знать, что сжали четыре стены

Пусть вечно милы посевы, скаты

Пусть вечно милы посевы, скаты, Кудрявость рощи, кресты церквей,

Орфей и аргонавты

Боги позволили, Арго достроен, Отдан канат произволу зыбей.

Сон пророческий

В мое окно давно гляделся день; В моей душе, как прежде, было смутно.

Фирвальштеттское озеро

Фирвальштеттское озеро — Роза Ветров… К. Бальмонт

Библиотеки

Власть, времени сильней, затаена В рядах страниц, на полках библиотек:

Ассаргадон

Я — вождь земных царей и царь, Ассаргадон. Владыки и вожди, вам говорю я: горе!

На полетах

Пропеллеры, треща, стрекочут: То клекоты бензинных птиц

Астролог

Звездное небо плывет надо мной. Чистым сияньем сверкают планеты.

По меже

Как ясно, как ласково небо! Как радостно реют стрижи

Кончено! Кончено! Я побежден

Кончено! кончено! Я побежден. — Смейтесь!

Как листья в осень

«Как листья в осень…» — вновь слова Гомера: Жить счет ведя, как умирают вкруг…

Венеция

Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах, В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?

Голос прошлого

Вьет дорога на деревни Зеленеющим овсом,

Когда былые дни я вижу сквозь туман

Когда былые дни я вижу сквозь туман, Мне кажется всегда — то не мое былое,

Витязь

1 — О чем же ты тоскуешь, витязь,

Три символа

(Риторнель) Серо

Это — не надежда и не вера

Это — не надежда и не вера, Не мечтой одетая любовь:

Люцифер

Я — первый, до века восставший, Восставший до начала веков.

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной

Мечта, внимай! Здесь, в полночи бездонной, Где изнемог мрак, пологи стеля,

Ни красок, ни лучей, ни аромата

Ни красок, ни лучей, ни аромата, Ни пестрых рыб, ни полумертвых роз,

По поводу Chefs d’oeuvre

Ты приняла мою книгу с улыбкой, Бедную книгу мою…

Сказка (Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым)

Я учусь быть добрым, я хочу быть ласковым. Вы, стихов поющих верные хранители:

Максимилиану Волошину (Наш Агамемнон, наш Амфитрион)

Наш Агамемнон, наш Амфитрион И наш Орфей, царь области рубежной,

Из латинской антологии (Волн колыхание так наяд побеждает стремленье)

(Словесный палиндром) Волн колыхание так наяд побеждает стремленье,

Амалтея

Пустынен берег тусклого Аверна, Дрожат кругом священные леса,

Реформация

Надежда — вскрыть все таинства природы — Мир к высшей тайне привела, — и бог

Предчувствие (В лицо осенний ветер веет. Колос)

В лицо осенний ветер веет. Колос, Забытый в поле, клонится, дрожа.

Пусть пред окном моим

Пусть пред окном моим не взносит Юнгфрау купол вековой,

Ночь

Горящее лицо земля В прохладной тени окунула.

Прощание (Вот и ты, печальная, отчалила)

Вот и ты, печальная, отчалила От моих безмолвных берегов.

Вечером перед церковью

Черной полоскою крест Тонет в темнеющем фоне;

Ночью ужас беспричинный

Ночью ужас беспричинный В непонятной тьме разбудит;

Груз

Книг, статуй, гор, огромных городов, И цифр, и формул груз, вселенной равный,

Песня гренландцев

Высока гора Кунак на Юге, Я вижу ее.

Океан и дюны

Рушатся волн белопенные гребни, Глади песков заливает прилив;

Завещание

Я жизнь прожила безотрадно, бесцельно, И вот, как похмелье от буйного пира,

Проблеск

Как то предвидел Дух и Даниил предрек. Ф. Тютчев

Под бананом, под бананом

Под бананом, под бананом Хорошо с тобой лежать вдвоем.

Земле

Как отчий дом, как старый горец горы, Люблю я землю: тень ее лесов,

Александрийский столп

На Невском, как прибой нестройный, Растет вечерняя толпа.

Туман

Вдоль тихого канала Склоняют ветви ивы.

Женский портрет

Что я могу припомнить? Ясность глаз И детский облик, ласково-понурый,

Закат над морем

Над морем из серого крепа, На призрачно-розовом шелке,

Пора

Была пора ударить буре, Расчистить хмурый небосвод.

Прикованный Прометей

Те в храме, негу льющей в кровь Мелитты, Те за щитом — пасть навзничь в Росенвале;

Ночное одиночество

Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу,

К согражданам

Борьба не тихнет. В каждом доме Стоит кровавая мечта,

Мы скифы

Мы — те, об ком шептали в старину, С невольной дрожью, эллинские мифы:

Мое упорство

О, лень моя! ты — вожделенный сад! Mуни

Пляска смерти

Крестьянин Эй, старик! чего у плуга

Закат спокойный и огнистый

Закат спокойный и огнистый, Как пронизал лучами ты

Воздух живительный, воздух смолистый

Воздух живительный, воздух смолистый Я узнаю.

Так повелел всесильный Демиург

Так повелел всесильный Демиург, Чтоб были люди ремеслом различны.

К твоему плечу прижаться

К твоему плечу прижаться Я спешу в вечерний час.

Клавдии Николаевне *** (Вы только промелькнули, — аккуратной)

Вы только промелькнули, — аккуратной, Заботливой и ласковой всегда.

Лев святого Марка

Pax tihi, Marce, evangelista meus.[1] (Надпись па книге, которую держит в лапах лев Святого Марка)

Встав, прошумят и сгибнут города

Встав, прошумят и сгибнут города, Пройдут и в бездну канут поколенья,

Выходы

Ante omnia cavl, ne quie voa teneret invitos: patet exitue.

День за днем

Мясорубками тело измолото, День за днем, день за днем, день за днем.

Тигран великий 95-56 гг. до р. Х

В торжественном, лучистом свете, Что блещет сквозь густой туман

Сборщиков (Пожертвуйте, благодетели)

Пожертвуйте, благодетели, На новый колокол —

Не память

Как дни тревожит сон вчерашний, Не память, — зов, хмельней вина, —

Цусима

Великолепная могила! Пушкин

Блудный сын

Так отрок Библии, безумный расточитель… Пушкин

Перед темной завесой

Слова теряют смысл первоначальный, Дыханье тайны явно для души,

В Библиотеке

Это было однажды… то было лишь раз. Я лишь раз сознавал, что мы близки…

Лесная тьма

Безлюдье. Глушь. Зеленоватый Свет. Но в тиши есть голоса, —

Умершим мир

Умeршим мир! Пусть спят в покое В немой и черной тишине.

Андрею Белому

Я многим верил до исступленности, С такою надеждой, с такою любовью!

Красная шапочка

Подражание Тристану Клингсору «Красная шапочка! Красная шапочка!

Софии С., подарившей мне лепесток розы

Лепесток отцветающей розы — Не символ ласкательной встречи:

Тайна деда

— Юноша! грустную правду тебе расскажу я: Высится вечно в тумане Олимп многохолмный.

Одно лишь

Я ль не искал под бурей гибели, Бросая киль в разрез волны,

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле, Десятилетия и страны последних эпох;

Сонет в манере Петрарки

Как всякий, кто Любви застенок ведал, Где Страсть пытает, ласковый палач, —

Шарманка

Не запела, застонала, Заскрипела то, что знала,

Девочка с цветами

Собирай свои цветочки, Заплетай свои веночки,

К финскому народу

Упорный, упрямый, угрюмый, Под соснами взросший народ!

Спинозианы

Утром жадно пахнут розы, Утром грезы грезят вслух —

Царица страсть

Ты к мальчику проникнешь вкрадчиво, Добра, как старшая сестра;

Когда сижу один и в комнате темно

Когда сижу один и в комнате темно, И кто-то за стеной играет долго гаммы, —

П.И. Постникову (Что в протоплазме зыблил океан)

Что в протоплазме зыблил океан, Что древле чувствовал летучий ящер,

Иксион и Зевс

Иксион О Зевс! где гром твой? до земли он

Сложив стихи, их на год спрятать в стол

Сложив стихи, их на год спрятать в стол Советовал расчетливый Гораций.

Летний праздник

Затерявшись в толпе, я люблю Мечтать и словам отдаваться

Загробный призыв

Опять, опять я — близко, рядом! Мои слова расслышь, узнай!

Сонет к смерти

Смерть! обморок невыразимо-сладкий! Во тьму твою мой дух передаю,

Грядущий гимн

Солнце летит неизмерной орбитой, Звезды меняют шеренгами строй…

Самоуверенность

Золотистые феи В атласном саду!

В духе первых христианских гимнов

Восставши ночью, бога восславим мы, Начнем служенье в славу всевышнего,

В ответ на одно признание (Ты обо мне мечтала в годы те)

Нине Петровской Ты обо мне мечтала в годы те,

В такие дни

Расплавлены устои жизни прежней, Над мировым костром мы взлет огня.

А.К. Глазунову (Слава — властителю звуков! Творцу вдохновенному — слава)

Слава — властителю звуков! творцу вдохновенному — слава! Звуками нас ты прославил, мы звуками славного славим!

Из песен австралийских дикарей

1 Кенгуру бежали быстро,

У друга на груди забылася она

У друга на груди забылася она В каюте, убранной коврами и цветами,

Зимой

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам, Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там —

Юлий Цезарь

Они кричат: за нами право! Они клянут: ты бунтовщик,

Над океаном прилив

Пробил час. Ты вновь безволен, Вновь, взыграв, бежишь к земле.

Rico Franco (Веселой тешились охотой)

A caza iban a caza. Los cazadores del Rey…[1]

Два голоса

Первый Где ты? где ты, милый?

Я безволен, я покорен

Я безволен, я покорен Пред холодным алтарем,

В Вильно

Опять я — бродяга бездомный, И груди так вольно дышать.

Веснянка

Лишь на севере мы ценим Весь восторг весны, —

В лодке рыбацкой

В лодке рыбацкой, недвижной в снегу, Как хорошо верить в счастье мгновенья!

Потоп

Людское море всколыхнулось, Взволновано до дна;

На высях

Жизнь трепетов любви не старит, Где ближе гибель — зорче страсть,

ЗСФСР

Планеты и Солнце: Союз и Республики строем. Вождь правит ряды, он их двоит и троит.

Мечта

О, если б я мог быть невинным, как ты, Как ты — отзвук лазурного эхо! —

Последним отблеском овеянный

Последним отблеском овеянный, Смотрю вперед,

Когда стоишь ты в звездном свете

Когда стоишь ты в звездном свете, Смотря на небо, не забудь,

Виденья былого

(Словесный палиндром) Жестоко — раздумье. Ночное молчанье

Песни (Нет таких дней, когда песни — не нужны)

Нет таких дней, когда песни — не нужны: Тают печали в лучах красоты.

Песнь норманнов в Сицилии

(Припев) Здесь в рощах помавают лавры,

Краткими складками взморщи

Краткими складками взморщи, Ветер, пугливую гладь,

Дворец любви

(Средневековые строфы) Дворец Любви не замкнут каменной стеной;

После сенокоса

Цветы подкошенные, Рядами брошенные,

Это было? Неужели?

Это было? Неужели? Нет! и быть то не могло.

Я помню вечер, бледно-скромный

Я помню вечер, бледно-скромный, Цветы усталых георгин,

За городом

В городе дышит весна, Сгинул истаявший снег,

Терем

Иоанне Б. Тихи дни и годы — годы в терему,

На берегу

(Омонимические рифмы) Закрыв измученные веки,

Холод ночи

Холод ночи; смёрзлись лужи; Белый снег запорошил.

Уединенный остров

Уединенный остров, чуть заметный в море, Я неуклонно выбрал, — золотой приют,

Кинжал Поэзии

Иль никогда на голос мщенья Из золотых ножон не вырвешь свой клинок…

Мы встретились с нею случайно

Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней,

Девочка и ангел

Маленькая девочка плакала вчера: «Почему туманами полны вечера?

Ранняя осень

Ранняя осень любви умирающей. Тайно люблю золотые цвета

Вечерняя флейта

Вечерней флейты страстный трепет Слабеет в узкое окно;

Зимняя красота

Твердят серебряные сени О счастьи жизни для мечты,

Близкой (Как страстно ты ждала ответа)

Как страстно ты ждала ответа! И я тебе свой дар принес:

Декамерона

Вы, флорентинки прошлых дней! — о вас Так ясно я мечтал в обманах лунных,

На рынке белых бредов

День, из душных дней, что клеймены на рынке белых бредов;

В тихом блеске дремлет леска

В тихом блеске дремлет леска; Всплеск воды — как милый смех;

У перекрестка двух дорог

У перекрестка двух дорог Журчанье тихое фонтана;

Встречной

Я только рыцарь и поэт, Потомок северного скальда.

Предчувствие

Моя любовь — палящий полдень Явы, Как сон разлит смертельный аромат,

Голос города терцины

Когда я ночью, утомлен, иду Пустынной улицей, и стены сонны,

Вешние воды (импровизация)

Есть ряд картин, и близких и далеких, Таимых свято в глубине души;

Присловья

(Склад народных песен) 1

К Пасифае. Сонет

Нет, не тебя так рабски я ласкаю! В тебе я женщину покорно чту,

На новый 1905 год

И вот в железной колыбели, В громах, родится новый год.

Снежная Россия

За полем снежным — поле снежное, Безмерно-белые луга;

В ладье

Дрожит ладья, скользя медлительно, На тихих волнах дрожит ладья.

Кипит встревоженное море

Кипит встревоженное море, Мятутся волны, как в плену;

Поле битвы

Залито поле, как золотом, Щедрым посевом патронов.

В лабиринте аллей

В лабиринте аллей, Между скал и развалин,

Предчувствие (Во мгле, под шумный гул метели)

Во мгле, под шумный гул метели, Найду ль в горах свой путь, — иль вдруг,

Мучительный дар

Мучительный дар даровали мне боги, Поставив меня на таинственной грани.

Качели

Вот опять мы уносимся, взброшенные Беспощадным размахом качелей,

В дорожном полусне

(Палиндром буквенный) Я — идиллия?.. Я — иль Лидия?..

С тех пор как я долго в немом ожидании

С тех пор как я долго в немом ожидании, В тихом веселии,

Искушение

Я иду. Спотыкаясь и падая ниц, Я иду.

Жить на воле… Зов автомобиля

Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка…

Ночное небо даль ревниво сжало

Ночное небо даль ревниво сжало, Но разубрался в звездах небосклон.

Без обоев бревна и тес

Без обоев бревна и тес, А в окне — все дали вселенной!

Белеет ночь. Деревья сквера

Белеет ночь. Деревья сквера Гигантским мохом поднялись.

Каждый миг

Каждый миг есть чудо и безумье, Каждый трепет непонятен мне,

Елена у Парида

Идет, безвольно уступая, — Власть Афродиты рокова! —

Путевые заметки

1 Море, прибоем взмятеженным,

Грезы быстрые, как чайки

Грезы быстрые, как чайки, Мчатся в область тайных снов,

Яростные птицы

Яростные птицы с огненными перьями Пронеслись над белыми райскими преддверьями,

Лира и ось

Вячеславу Иванову 1. Лира

Ночной гном

Жутко в затворенной спальне. Сердце стучит все страдальней;

Лестница

Всё каменней ступени, Всё круче, круче всход.

Диадохи

Искали царств, дробили грады, Бросая здесь, там зиждя трон;

Пришли рассеяния годы

Тот в гробе спит, тот дальний сиротеет. А. Пушкин

Арарат из Эривани

Весь ослепительный, весь белый, В рубцах задумчивых морщин,

Возвращаясь

Возвращаясь, мечтать, что завтра, В той комнате, где свалены книги,

Вечерний пан

(Строфы) Вечерний Пан исполнен мира,

Подражание Гейне (Мне снилось, я в городе дальнем)

Мне снилось, я в городе дальнем, Где ты истомилась одна.

Повольник

Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья! Вот и снова я — бродяга, вот опять — повольник я!

Чудовища

Зловещее и смутное есть что-то… К. Фофанов

Как царство белого снега

Как царство белого снега, Моя душа холодна.

Последние поэты

Высокая барка, — мечта-изваянье В сверканьи закатных оранжевых светов, —

Это чувство — странно-невозможного

Это чувство — странно-невозможного, Вдруг обретшего и кровь и плоть,

В альбом (Многое можно прощать)

Многое можно прощать, Многое, но ведь не все же!

Ветви

Ветви склонялись в мое окно, Под ветром гнулись, тянулись в окно,

В горнем свете

Я сознаю, что постепенно Душа истаивает. Мгла

Витраж — триптих

Средняя часть Рыцарь по отмели едет один.

От столетий

От столетий, от книг, от видений Эти губы, и клятвы, и ложь.

Буря с берега

(Пеон третий) Перекидываемые, опрокидываемые,

Последние думы

Последние думы О яркой земле

Дачный бред

Так бывает в июне. Часы свечерели; Из-за липы солнце целит сквозь дом;

Годы в былом

Наискось, вдоль, поперечниками Перечеркнуты годы в былом, —

На улице

На людной улице, безумной и мятежной, Мы встретились на миг.

Мюльбах

Меж облаков, обвивших скалы, Грозе прошедшей буйно рад,

Каждый день

Каждый день поминайте молитвой умильной Тех, кто молится нынче на ратных полях,

Панихида

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают.

Ученый

Посвящ. В.М.Ф. Вот он стоит, в блестящем ореоле,

Сказание о разбойнике из пролога

Начинается песня недлинная, О Петре, великом разбойнике.

Новый синтаксис

Язык изломан? Что ж! — глядите: Слова истлевшие дотла.

Две головки

(Рифмы дактиле-хореические) Красная и синяя —

Сон мгновенный

(Виланель) Все это было сон мгновенный,

Жрец Изиды

Я — жрец Изиды Светлокудрой; Я был воспитан в храме Фта,

Японские танки и ута

1 Роса ложится, но солнце всходит,

Льдинка

Ветер вешний, ветер нежный С лаской веет над душой.

Зачем

Зачем? Разве я знаю? Не нами, давно суждено:

Зелёный червячок

Как завидна в час уныний Жизнь зеленых червячков,

Свобода и война

Свобода! Свобода! Восторженным кликом Встревожены дали холодной страны:

Ученик Орфея

Я всюду цепи строф лелеял, Я ветру вслух твердил стихи,

Фабричная (Есть улица в нашей столице)

Есть улица в нашей столице. Есть домик, и в домике том

Утро

Ночным дождем повалена, Вся в серебре трава;

Влачась по дням, при новой встрече

Влачась по дням, при новой встрече Твержу с усталостью «люблю»,

Сходные решения

Пора разгадывать загадки, Что людям загадали мы.

В альбом (Что наша жизнь? Несчастный случай)

Что наша жизнь? Несчастный случай! Напиток страсти, остро-жгучий,

После неудачи

Надежды рухнули, как строй картонных домиков; Желанья стелются, как с тусклых углей дым…

День растоплен; море сине

День растоплен; море сине; Подступили близко горы.

Весна

Белая роза дышала на тонком стебле. Девушка вензель чертила на зимнем стекле.

Праздники

Ждать в детстве воскресенья, Дня пасхи, рождества,

Вечер над морем

Желтым золотом окрашены Дали в просветы хвои.

Египет

Исканьем тайн дух человека жил, И он сберег Атлантов древних тайны,

Облака цепляются

Облака цепляются За вершины гор.

Ему же (Нет, мой лучший брат, не прав ты)

К.Д. Бальмонту Нет, мой лучший брат, не прав ты:

Закатная алость

(Строфы) Закатная алость пылала,

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском

Речи медной, когда-то звучавшей на форуме Римском, Я бы ответить желал звуками тех же времен,

Прощальный взгляд

Я сквозь незапертые двери Вошел в давно знакомый дом,

Юргису Балтрушайтису

Нам должно жить! Лучом и светлой пылью, Волной и бездной должно опьянеть,

Люблю я вспоминать утраченные дни

Люблю я вспоминать утраченные дни. С укором горестным являются они

Одному из братьев

Свой суд холодный и враждебный Ты произнес, но ты не прав!

Явь

Опрокинут, распластан, рассужен врозь Призрак мира от солнц до бацилл…

Таинства ночей

Хранятся в памяти, как в темной книге, Свершившиеся таинства ночей,

Последний пир

Бледнеют тени. Из-за ставен Рассвет бесстыдно кажет лик.

Грустный вечер

Грустный сумрак, грустный ветер, шелесты в дубах. Вспоминает вечер о далеких снах.

Правда вечная кумиров оры

Устремив друг к другу взоры, В пляске двигаясь вперед,

Не плачь и не думай

Не плачь и не думай: Прошедшего — нет!

Сегодня мертвые цветы

Сегодня мертвые цветы Из пышной вазы вынимая,

К монахине в средние века

Ты — монахиня! лилия бога! Ты навеки невеста Христа!

В прошлом

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор,

Наполеон (Да, на дороге поколений)

Да, на дороге поколений, На пыли расточенных лет,

На лесной дороге

По дороге встречный странник, В сером, рваном армяке,

К собору Кемпэра

Я был разорван мукой страстной, Язвим извилистой тоской,

Сайма

Лодка, порывистым ветром качаема, Килем валы опененные режет.

Слишком

Слишком, слишком много счастья! Переполнена душа,