Я убежал от пышных брашен, От плясок сладострастных дев, Туда, где мир уныл и страшен; Там жил, прельщения презрев. Бродил, свободный, одичалый, Таился в норах давней мглы; Меня приветствовали скалы, Со мной соседили орлы. Мои прозренья были дики, Мой каждый день запечатлен; Крылато-радостные лики Глядели с довременных стен. И много зим я был в пустыне, Покорно преданный Мечте… Но был мне глас. И снова ныне Я — в шуме слов, я — в суете. Надел я прежнюю порфиру, Умастил мирром волоса. Едва предстал я, гордый, пиру, «Ты царь!» — решили голоса. Среди цариц весёлой пляски Я вольно предызбрал одну: Да обрету в желаньи ласки Свою безвольную весну! И ты, о мой цветок долинный, Как стебель, повлеклась ко мне. Тебя пленил я сказкой длинной… Ты — наяву, и ты — во сне. Но если, страстный, в миг заветный, Заслышу я мой трубный звук, — Воспряну! Кину клич ответный И вырвусь из стесненных рук!