I Вот я опять поставлен на эстраде Как аппарат для выделки стихов. Как тяжкий груз, влачится в прошлом сзади Бессчетный ряд мной сочиненных строф. Что ж, как звено к звену, я в длинном ряде Прибавить строфы новые готов. А речь моя привычная лукаво Сама собой слагается октавой. II Но чуть стихи раздались в тишине, Я чувствую, в душе растет отвага. Ведь рифмы и слова подвластны мне, Как духи элементов — зову мага. В земле, в воде, в эфире и в огне Он заклинает их волшебной шпагой. Так, круг магический замкнув, и я Зову слова из бездн небытия. III Сюда, слова! Слетайтесь к кругу темы. Она, быть может, не совсем нова. Любовь не раз изображали все мы, Исчерпав все возможные слова. Но я люблю не — новые проблемы! Узор тем ярче, чем бледней канва. Благодарю тот парадокс, который Мне подсказал затейные узоры. IV И вот во мгле, лучом озарена, Встает картина: девушка поникла Над милым маленьким письмом; она В него вникать за эти дни привыкла. Сидит задумчива, бледна, грустна, Пред ней проходят все виденья цикла Ее скорбей — и первый поцелуй, Во тьме ветвей, как говор близких струй. V И первый вечер жгучей страстной встречи, Тот страшный час, где двое лишь одно, Когда бессвязны и безумны речи И души словно падают на дно. Упали вольно волоса на плечи, И хочется, чтоб стало вдруг темно, И нет стыда, а только трепет счастья Впервые познанного сладострастья. VI Потом — письмо, и этот поздний час, Когда она сидит одна в томленьи, Давно известен и не нов рассказ! Но вдумайтесь в жестокое значенье Привычных образов, знакомых фраз! Жизнь каждого — одни и те же звенья. Но то, что просто в ряде слов звучит, В действительности жизнь, как яд, мертвит. VII Что просто — странно! — этого завета Не забывайте! он — жестоко прав! Мне ж пусть концом послужит правда эта! Составил я покорно шесть октав, Теперь седьмая — мной почти допета, Я, эту форму старую избрав, Сказал, что по канве узоры вышью, И нитку рву на узелок двустишью!