В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье, Блаженство, последнее в жизни, озаренной лучами заката; И сердце стучало так ровно, без надежд, без любви, без пристрастья, И факелы грустно горели, так спокойно, так ясно, так свято. Я думал, безропотно верил, что навек для меня отзвучали Все яркие песни восторга, восклицанья живых наслаждений; В мечтах я покорно поставил алтари Неизменной Печали, И душу замкнул от лукавых, как святилище, воспоминаний. Но в Книге Судьбы назначали письмена золотые иное: От века в ней было сказанье о магически-избранной встрече, И я узнаю богомольно, что нас в мире, по-прежнему, двое, И я, как пророчество, слышу повторенные милые речи. О, радость последнего чуда и любви безнадежно-последней! Как яд, ты вливаешь в желанья опьянительно-жуткую нежность. Стираешь все прежние грезы беспощадней, чем смерть, и бесследной, Даешь угадать с содроганьем, что таит для людей неизбежность! Все то же, что нежило утром, этим вечером жизненным нежит, Но знаю, что нового чуда на земле ожидать не могу я, И наши сплетенные руки только божия воля развяжет, И только с лобзанием смерти я лишусь твоего поцелуя!