Нынче улетели журавли на заре промозглой и туманной. Долго, долго затихал вдали разговор печальный и гортанный. С коренастых вымокших берез тусклая стекала позолота; горизонт был ровен и белес, словно с неба краски вытер кто-то. Тихий дождь сочился без конца из пространства этого пустого… Мне припомнился рассказ отца о лесах и топях Августова. Ничего не слышно о тебе. Может быть, письмо в пути пропало, может быть… Но думать о беде — я на это не имею права. Нынче улетели журавли… Очень горько провожать их было. Снова осень. Три уже прошли… Я теплее девочку укрыла. До костей пронизывала дрожь, в щели окон заползала сырость… Ты придешь, конечно, ты придешь в этот дом, где наш ребенок вырос. И о том, что было на войне, о своем житье-бытье солдата ты расскажешь дочери, как мне мой отец рассказывал когда-то.