У дебаркадеров лопочет чернильно-черная вода, как будто высказаться хочет, да не умеет — вот беда! Как будто бы напомнить хочет о важном, позабытом мной, и все вздыхает, все бормочет в осенней теми ледяной. Мой давний город, город детства в огнях простерт на берегу. Он виден мне, а вот вглядеться в себя, былую, не могу. Чувств неосвоенная область, смятенных дум круговорот. Напрасно старенький автобус меня на набережной ждет. Ах, если б не рассудка строгость и не благоразумья власть! Но тонко просвистела легкость, и связь, как нить, оборвалась. И вот уже клубит сугробы и за кормой шумит вода, и город в ночь уходит, чтобы не воротиться никогда. И не сказать, как это грустно, и взять бы кинуться вослед… Но жизнь с трудом меняет русло, когда тебе не двадцать лет.