Степь, растрескавшаяся от жара, не успевшая расцвести… Снова станция Баладжары, перепутанные пути. Бродят степью седые козы, в небе медленных туч гурты… Запыхавшиеся паровозы под струю подставляют рты. Между шпалами лужи нефти с отраженьями облаков… Нам опять разминуться негде с горьким ветром солончаков. Лязг железа, одышка пара, гор лысеющие горбы… Снова станция Баладжары на дороге моей судьбы. Жизнь чужая, чужие лица… Я на станции не сойду. Улыбается проводница: — Поглядите, мой дом в саду!- В двух шагах низкорослый домик, в стеклах красный, как медь, закат, пропыленный насквозь тутовник… (А она говорила — сад.) Но унылое это место, где ни кустика нет вокруг, я глазами чужого детства в этот миг увидала вдруг, взглядом девушки полюбившей, сердцем женщины пожилой… И тутовник над плоской крышей ожил, как от воды живой.